Калья Рид - Разгадка [litres]

Вскоре мы увидели его дом с освещенными окнами. Увидев движущиеся внутри тени, я сильнее сжала руку Лахлана. Я не была готова к тому, что он сейчас уйдет.

– Ты уже видел родителей?

– Только на секунду. Я бросил сумки и пришел к тебе.

Я улыбнулась. Я была для него важнее всего на свете.

Дойдя до высокого дуба, мы оба как по команде посмотрели на домик. За эти годы отец Лахлана не раз менял сгнившие доски, но время неумолимо делало свое дело.

Было в сегодняшнем вечере нечто окончательное. Я словно закрывала главу своего детства. Больше никаких поздних вечеров, никаких посиделок в домике на дереве, когда я изливала Лахлану душу.

Ветер усилился. Наверно поэтому мои глаза слезились.

– Лахлан? – позвала его мать.

Лахлан покосился на меня. Мы не хотели, чтобы этот вечер закончился, и уж точно не хотели, чтобы нам кто-то мешал.

Лахлан отпустил мою руку.

– Подожди, – произнес он одними губами и шагнул на веранду.

Я стояла за дубом, словно беглянка. Осторожно выглянув из-за дерева, я посмотрела на Лахлана и Мейджи.

– Привет, мам, – поздоровался он.

Они обнялись, затем она поцеловала его в щеку и отступила, чтобы лучше рассмотреть.

Было приятно видеть, как Мейджи Холстед любуется своим сыном. Любовь сияла в ее глазах, в том, как она разговаривала с ним. Невысокая женщина, она была едва ему по плечо.

Хотя она была невысока ростом, характером она обладала железным. Никто не посмел бы даже пикнуть на нее.

Каждый раз при встрече она приветливо здоровалась со мной, что, однако, не мешало ей смотреть на меня так, словно ее глаза видели то, что у меня внутри.

Чем всегда до чертиков пугала меня.

– Отец сказал, что твой рейс приземлился несколько часов назад, – сказала Мейджи. – Где ты пропадал?

– Был с Наоми.

Его мать ничего не сказала, лишь неодобрительно поджала губы.

– Как она? – натянуто спросила она.

– Хорошо. – Лахлан скрестил руки и откинулся на перила. – Она скоро уезжает. Будет учиться в колледже.

– Замечательно, – буркнула Мейджи.

Может, для нее и впрямь замечательно.

– Это да, – сказал Лахлан. – Я ужасно горжусь ею.

Они оба умолкли. Пристально посмотрев на сына, Мейджи шагнула к нему и, скрестив на груди руки, встала с ним рядом.

– Помню, как она сидела в домике на дереве и выдумывала истории о том, как уедет отсюда.

Лахлан посмотрел на мать.

– Ты их слышала?

– А ты как думал? Окно моей спальни летом всегда открыто. Я отлично слышала ваши разговоры.

Лахлан усмехнулся. Я легонько постучала головой по стволу и поморщилась от смущения.

– Ты не думала, что она уедет из Маклина?

– Сомневалась, – честно призналась она.

Я видела, как напряглись его плечи.

– Почему? – спросил он.

– Лахлан… – вздохнула она. – Не знаю, сможет ли она оставаться так далеко от тебя. С той минуты, как она тебя увидела, она влюбилась в тебя по уши. С годами детская влюбленность переросла в любовь и такой уровень привязанности, который иногда заставляет меня задуматься.

Лахлан выпрямился и незаметно кивнул головой в мою сторону.

– Да?

– Да. – Мейджи пристально посмотрела на сына. – И ты даже не заметил, как она завладела тобой. – Она протянула руку и постучала рукой по груди Лахлана, там, где билось его сердце. – Она завладела частью тебя.

Он не стал лгать, не стал выдумывать оправданий. Пристально посмотрев на мать, он произнес негромко, но твердо:

– Я люблю ее.

В свою очередь она не стала спорить, не пыталась доказать, что он ошибается. Вместо этого она кивнула и задумчиво поджала губы.

– Опиши это мне, – внезапно сказала она. – Опиши свою любовь к ней.

– Мама… – укоризненно произнес Лахлан. Мейджи даже не сдвинулась с места. Она стояла, ожидая, что он ей ответит. – Я не могу описать то, о чем ты меня просишь. Это все равно что попросить меня описать пресную воду. Без нее нельзя. Вода нужна, чтобы жить. Наоми нужна мне, чтобы жить.

Мейджи глубоко вздохнула.

– Мне нравится Наоми, – легко сказала она.

Я едва не фыркнула. Даже Лахлан и тот удостоил мать скептическим взглядом.

– Я серьезно, – добавила она. – Но это никак не связано с моей симпатией к ней. Просто она нуждается в тебе настолько сильно, что ничто не способно это поколебать. Мне кажется, ты сам не понимаешь, сколько ты должен отдать, чтобы быть с ней.

– Почему ты это говоришь?

Мейджи молчала. Сложила на груди руки и прислонилась к перилам.

– Когда сильно любишь кого-то… это на всю жизнь. В самом начале говорить о любви легко и просто, потому что все предстает в розовом свете. Если Наоми любит тебя так, как я думаю, то тебе нужно быть с ней, несмотря ни на что. Ее счастье, страх и боль – даже ее мысли – становятся твоими, и ты должен приложить все силы к тому, чтобы так было всегда.

Мои глаза полезли на лоб. Сказанное потрясло меня. Я никак не ожидала услышать от Мейджи Холстед такие слова.

– Я не собираюсь никуда убегать, – поклялся Лахлан.

– Прекрасно, – сказала мать и, словно ей в голову пришла запоздалая мысль, добавила: – Не подведи ее.

– Ни за что.

Уголки ее губ поползли вверх, и она обняла Лахлана.

– Как хорошо, что ты снова дома, сынок. – Прежде чем вернуться в дом, она посмотрела через плечо Лахлана прямо на меня.

Я застыла, ожидая, когда она окликнет меня. Но она повернулась и вошла в дом.

Дверь закрылась.

Лахлан стоял неподвижно, словно окаменев. Я вышла из своего укрытия и шагнула к нему. Он смотрел куда-то вдаль. Я встала рядом и прильнула головой к его плечу.

– Я знаю, ты все слышала, – сказал он.

– До единого слова.

Он с сожалением посмотрел на меня.

– Моя мать, просто она…

– На ее месте так поступила бы любая мать, – закончил я за него. – Она права во всем, что сказала.

Он задумчиво посмотрел на меня и сказал тихо-тихо:

– Я люблю тебя.

Я слабо улыбнулась.

– Я тоже тебя люблю… но любовь не все решает. Что нам делать дальше?

Лахлан закрыл глаза и потер переносицу.

– Я не могу просить тебя остаться в Маклине. Ты заслуживаешь того, чтобы уехать отсюда и получить образование…

Он умолк, не договорив. Я очень надеялась, что все, что он скажет дальше, не разорвет мне сердце.

– Значит, ты уедешь учиться в колледж, я же буду ждать твоего возвращения.

– В Маклине?

Лахлан кивнул.

– После моей стажировки я должен был провести в Питтсбурге только год. Этот год почти закончился, и я возвращаюсь домой.

Я это знала. Просто не знала про Маклин. Я улыбнулась иронии судьбы. Мир сыграл с нами злую шутку. Именно в то время, когда мы решили дать друг другу шанс, один из нас должен уехать.

Моя улыбка погасла, сердце защемило. Я с убитым видом посмотрела на Лахлана. Он развел руки, и я с радостью шагнула в его объятия.