Зои Стейдж - Страна чудес

– Что случилось, мама? – спросил Тайко; на его розовом личике читалось удивление.

– Метель… Снежный шквал…

Она едва не отморозила руки. И тапочки промокли насквозь, а пальцы на руках и ногах ныли от боли. Медленно и неуклюже она помогла Тайко снять ботинки и одежду.

– Она появилась из ниоткуда. – Глаза Элеанор Куин были широко раскрыты, в них читалось отчаяние.

– Давайте снимем все мокрые вещи и будем греться, – предложила Орла, хотя, по правде говоря, только она продрогла до костей. – Мама не может перестать трястись.

Дети не должны были понять, что она трясется от ужаса – и Орла сделала вид, что замерзла. Что бы ни случилось… а что случилось? Каприз погоды? Она видела, как подобный ветер проносился по пяти округам, как бесформенный торнадо, оставляя на своем пути разбросанный мусор и сломанные ветки деревьев. Во время подготовки к переезду Шоу ничего не говорил об опасных снежных шквалах и вообще о том, что погода здесь такая непостоянная и непредсказуемая. Прилив гнева от того, что он, возможно, скрыл это от Орлы, разнес тепло по ее замерзшему телу.

Элеанор Куин не хотела принимать ванну, но помогла приготовить ее для Тайко, пока Орла обтиралась полотенцем в своей спальне.

Она надела двое спортивных штанов, две кофты и две пары носков. Перед тем как прийти к детям в ванную, она побежала вниз и повернула термостат на семьдесят два [8]. Кости ныли от пребывания на морозе, и Орла сама сейчас не отказалась бы от нескольких минут в теплой воде.

Пока Тайко плескался в мыльных пузырях, играя с игрушечным самолетиком, Орла сидела с Элеанор Куин на коленях, одетой в пижаму и закутанной во флисовое одеяло. Тайко, похоже, не пострадал от того, что случилось во дворе. Он снова напевал какую-то свою мелодию, а его самолет совершал многократные посадки на воду. Но укутанная Элеанор Куин дрожала, несмотря на крепкие объятия Орлы.

– Просто погода выдалась плохая. Зима бывает такой непредсказуемой.

Орла и сама не особо верила собственным словам, но ворковала их на ушко дочери, надеясь прогнать ее страх.

Элеанор Куин покачала головой.

– Нет? – спросила Орла.

Та снова покачала головой:

– Это была не просто погода.

– Нет, конечно, ты права… Метель была внезапной и сильной, но все равно это просто снег и ветер. И это длилось недолго. Знаю, ты испугалась, но все хорошо. Ты ведь не заблудилась или…

– Оно хотело нас съесть.

– Тсс, – Орла покачала ее, – оно хотело съесть тебя не больше, чем солнце – поцеловать, а дождь – вымыть твои волосы.

Из ванны послышалось хихиканье Тайко.

– Оно хотело, мама. Я почувствовала это. – Элеанор Куин еще сильнее прижалась к Орле.

Орла еще никогда не испытывала такого сильного желания отмахнуться от чувств собственного ребенка. Если бы она приняла странное объяснение Элеанор Куин, которое казалось чем-то нереальным, хотя тоже ее пугало, Орла просто не смогла бы успокоить дочь.

– Ты испугалась, потому что из-за снега было трудно видеть, а из-за ветра – дышать. Бояться – это нормально. Каждый из нас чего-то боится. Но все закончилось, сейчас ты в безопасности.

Орле хотелось, чтобы Шоу был дома. Он успокоил бы их дочь. Может, он даже успокоил бы Орлу. Она тоже что-то почувствовала – страх, который не могла объяснить. Шоу вернул бы ее в обычное состояние, как она пыталась поступить с Элеанор Куин.

По позвоночнику пробежала дрожь. Что, если Шоу тоже попал в бурю? Возможно, там и правда не было обрывов, с которых он мог бы упасть, но это не значит, что он не мог пострадать и не нуждался в помощи. А она не знала, как его найти.

Возвращайся домой. Пожалуйста, вернись домой .

– Ладно, мои любимые малыши. – Орла поставила Элеанор Куин на ноги и встала. – Пока наш маленький Тигра не сморщился, как изюм, надо его доставать.

Когда она взяла в руки пушистое полотенце, Тайко мигом выпрыгнул из ванны.

– Я не люблю изюм. Можно нам горячего шоколада?

– Хочешь горячий шоколад? – спросила она Элеанор Куин, все еще надеясь найти способ утешить дочь.

Девочка кивнула, натянув одеяло до ушей и зажав его подбородком.

Орла быстро вытерла сына.

– Значит, так и сделаем.

По крайней мере ей было чем заняться, чтобы не думать о плохом. Дети нуждались в ней.

Орла занимала детей мелкими заданиями. Сначала они по очереди скармливали дровяной печке мятые газеты и веточки. Орла зажгла ее, и они вместе завороженно наблюдали, как пламя растет, становится сильнее. Потом она положила сверху сухое бревно и закрыла дверцу печки, все время болтая о том, как будет тепло, уютно и как это успокаивает в холодный зимний день.

А в это время дьявол на плече препарировал каждое ее слово, готовясь начать спор: зима еще толком не началась, сейчас только ноябрь, но, учитывая происходящее, насколько все будет плохо? Она прибережет эти аргументы для Шоу.

Орла дала детям сложить ножки карточного столика, и они втроем перенесли его в гостиную, хотя она могла бы сделать это одной рукой за считаные секунды.

Элеанор Куин порылась по шкафам и нашла недавно распакованные кружки. Тайко открыл для них по пачке горячего шоколада, насыпав в каждую ароматный коричневый порошок. Орла залила шоколад горячей водой и позволила Элеанор Куин все перемешать. Дочь настояла, что сможет это сделать, не разбрызгав ни капли, и сдержала слово.

Они провели несколько часов в теплой и уютной гостиной, играя в покер на костях, «Уно» и китайские шашки. Орла разогрела на обед консервированный суп (в морозилке еще не было домашних заготовок) и притворилась, что вовсе не волнуется, почему Шоу еще не вернулся домой.

День оставался солнечным и ясным, однако никто из детей больше не просился во двор поиграть. В конце концов Тайко задремал на диване. Элеанор Куин ушла к себе в комнату почитать. Орла начала мыть посуду, но остановилась, вдруг осознав, что они все сейчас в разных комнатах.

Ее посетил новый страх.

Что, если они начнут отдаляться друг от друга? Вдруг станут инстинктивно искать уединения и забудут, что все время проводили вместе? Порой они на это жаловались, но теперь Орле были видны недостатки большого пространства – медленное ослабление их связи друг с другом. В течение долгих лет она ежедневно упражнялась в танцах с новой хореографией: иногда это был вальс, когда она обходила препятствия, людей по пути из одного конца комнаты в другой; иногда – полька с импровизированным до-си-до, чтобы ни с кем не столкнуться. Что, если они перестанут читать настроение друг друга теперь, когда в этом нет необходимости? Будут ли они и дальше расходиться по разным комнатам и поддадутся ли той пустоте, которая, словно некая мрачная сущность, обитает в большинстве семейных домов?