Зои Стейдж - Страна чудес

– Мама! – Элеанор Куин боролась против ее хватки.

Орла не могла понять отчаяния дочки: все дети знали, что медведи опасны и не стоит приближаться к ним, даже к мертвым. Но Элеанор Куин не отводила глаз от зверя и изо всех сил старалась вырваться из рук мамы, чтобы добраться до него.

– Элеанор Куин, туда нельзя. Перестань, это…

– Папа!

Он вышел из-за гаража? Орла, все еще сжимая куртку дочки, повернулась так быстро, что Элеанор Куин удалось вырваться; она упала в снег.

– Нет… нет!

Слова получились очень тихой, туманной молитвой.

Орла снова повернулась к медведю, но то, что она увидела…

– Элеанор Куин, вернись в дом!

– Но мама…

– Сейчас же! Заходите внутрь и закройте дверь!

Орла закричала таким взбешенным голосом, о существовании которого сама едва догадывалась. Она не стала оборачиваться, чтобы проверить, послушалась ли ее Элеанор Куин. Просто почувствовала: дочь не могла зайти в дом, все еще завороженная истекающим кровью телом и ее матерью – убийцей.

Орла опустила глаза – вот что видела Элеанор Куин с самого начала.

– О господи… – Орла упала на колени рядом с телом.

Это был не медведь.

Это был Шоу.

Он лежал лицом вниз. А его внутренности разорвало выстрелом дробовика.

Снег под ним становился багрово-красным, впитывая кровь.

Не может быть. Не может быть. Она почувствовала себя акробаткой, которая не может выпутаться из узла, в который скрутилось ее тело.

Нужно просто вернуться в прошлое на минуту. Всего на минуту назад, чтобы отменить то, что она сделала. Но она не могла этого сделать…

– Нет, нет, нет… Шоу. О господи, прости меня…

Тепло, которое она до этого ощущала в воздухе, пропало. Ее слезы леденели раньше, чем успевали стечь с щек.

– Прости!

Она схватила его, перевернула, обняла. Ее била дрожь. Как так вышло, что она спасла мужа от самоубийства только для того, чтобы закончить все за него спустя несколько часов?

В морозной пустоте она почувствовала резкий новый запах, что-то кишащее жизнью, но неприятное, стальное. Кровь. А под ней – вонь сильнее прежней – это были пробитые внутренности мужа.

Из его рта вырвалось облачко пара. Затем оттуда раздался резкий свист, сопровождаемый булькающими пузырями крови.

Когда Орла поняла, что он еще жив, то вздрогнула и наклонилась к его лицу:

– Шоу, детка… я люблю тебя, прости, пожалуйста! Я… я позову на помощь!

– Уходите, – шепнул он.

– Я позову помощь!

Его подбородок чуть дрогнул, когда он попытался качнуть головой; Шоу уже не мог сфокусировать взгляд.

– Нет… можете уйти… сейчас. Уходите.

– Мы тебя не бросим!

– Прости. Здесь… я во всем виноват. – Снова пузырящаяся кровь изо рта. – Ты… уходи… сейчас же. Любимая…

Он замолчал.

– Шоу?

Его безвольное тело повисло на ней, голова склонилась набок, а рот раскрылся, как будто он хотел сказать что-то еще.

– Любовь моя, Шоу… О господи, что мы натворили? Что я наделала… – Рыдания стали сильнее, подавив все слова.

Рукава ее свитера пропитались кровью Шоу. Орла сидела, качая его на своих руках, и не могла остановить поток слез. Не могла думать о том, чтобы отойти от его тела и посмотреть, как там дети. Не могла сдвинуться с того места, где убила собственного мужа .

Наверное, Орла больше никогда не сможет думать или рассуждать с прежней уверенностью. Она раздробила собственное здравомыслие на тысячи мелких частей.

Осознание потери сдавило грудь. Что он говорил, дабы успокоить ее? Что на них не обрушится ни одно здание, здесь безопаснее. Но она чувствовала давящие стены и тягостные обломки своих ошибок. Она должна была знать – двуглавый мутант, говорящий снежный дракон, зверинец из белых животных, которые исчезали, когда поворачиваешься, чтобы на них посмотреть… Все было не так, как казалось. Соленые слезы и холодный воздух щипали глаза. Но все это существовало в голове Орлы – даже Элеанор Куин предупреждала ее…

Что знала дочка?

Папа в беде.

Было слишком много всего, что помогло бы разобраться. Какое-то время она не обращала внимания на холод. Но тепло тела Шоу быстро рассеялось. Время шло. В конце концов Орла обнаружила, что держит тяжелую, холодную массу.

Руки болели. Колени, сдавленные мертвым грузом, молили пошевелиться. Но Орла осталась там, сгорбившись, ничего не видя и не слыша, слишком опустошенная, чтобы плакать или сдвинуться с места. Если она сделает это, все будет кончено. Орла не сумеет вернуться. Он навсегда умрет.

Она молилась, чтобы время повернулось вспять. Почему нет? Ведь уже случилось столько всякой дряни…

Начался снег. Поднялся ветер. Сколько времени она вот так сидит? Ей были нужны куртка, перчатки и шапка. Снег припорошил пропитанные кровью сугробы. Может, если бы она просидела там достаточно долго, они с Шоу исчезли бы под кучей снега. Трагедия была бы стерта.

– Мама?

Элеанор Куин. Не кричит. Не вдалеке. Рядом с ней.

Орла не хотела смотреть на дочь. Что, если она увидит бешеную собаку, инстинктивно схватит ее за горло и будет сжимать до тех пор, пока Бин не обмякнет у нее на руках?

Но она повернула негнущуюся, полузамерзшую шею. Дочка была в лыжных штанах, куртке, рукавицах, капюшоне. Она накинула на плечи мамы плед, который жил у них в углу дивана в виде смятого шара. Орла искренне не понимала, почему дочь проявляла заботу, а не злилась на нее? Где были ее слезы? Может, стоит взять сюда еще и Тайко, и тогда они исчезнут вместе, всей семьей?

Элеанор Куин, стоя на коленях, прижалась к ней, обняла одной рукой:

– Ты замерзнешь, мама.

Ее дочка – дочка Шоу – принесла с собой тепло. Живое сердце, качающее кровь. Что он говорил? Сейчас было так важно вспомнить каждую невероятную мысль, которой с Орлой поделился муж. Сердце останавливается. В него закрадывается холод . Снилась ли ему собственная смерть? Играл ли Орла какую-то предопределенную роль в этом пророчестве? Орла не могла смотреть в глаза дочки после того, как убила ее отца.

– Прости… пожалуйста. – Потрескавшаяся кожа, скованная замерзшими слезами и беспощадным ветром, болезненно натянулась, как она зашевелила челюстью.

Элеанор Куин обхватила ее тонкими руками и прижалась щекой к щеке. Ее голос дрогнул, когда она сказала:

– Ох, мама, ты не виновата.

– Я думала, что он… Я видела…

– Это была моя вина, полностью моя.

Это слезливое признание привело Орлу в чувство. На какое-то время она практически забыла о детях, которые были напуганы и сидели дома одни. Теперь внутри остался только Тайко. Где он? Видел ли?

Элеанор Куин… что-то знала. И хотя Орла никогда бы не признала ее ответственной за то, на что способно это место, она должна была расспросить дочь.