Зои Стейдж - Страна чудес

Орла открыла глаза. В реальной жизни современный балет «Эмпайр-Сити» никогда не дал бы ей главную роль в «Выжившей». Но так вышло, и это было хуже, чем тогда, когда умер ее младший брат; тогда она была в растерянности иного рода, но с ней были родители. Теперь же она осталась без любимого, ее интересовало только то, как спасти своих детей; она наобум совершала какие-то движения, не зная, какое из них приведет танец к триумфальному завершению.

Детей в кровати не было. Где они?

Орла откинула одеяло и подняла тяжелую себя. Кряхтя, свесила ноги с матраса. Если бы Шоу был рядом, она бы попросила его растереть ей поясницу. Если бы Шоу был рядом, она бы понежилась в горячей ванне и оставила завтрак для детей за ним. Если бы Шоу был рядом…

Но его рядом не было. Дом казался пустым… и тихим. Где дети?

Она вскочила с кровати, все еще во вчерашней одежде, и влезла в тапочки.

– Бин? Тигра?

Их не было в комнатах. Секундой позже подтвердилось, что их нет и в гостиной. Тело было как с похмелья, будто ее били. На кухне их тоже не оказалось.

Орла просунула голову в студию Шоу, надеясь увидеть Элеанор Куин с гитарой на коленке и Тайко на полу с бумагой и мелками.

– Элеанор Куин?

Внутри будто бы зажглась спичка, опалив внутренности. Орла надеялась, что они играют в своем новом выдуманном мире. Но их там не было.

Их не было здесь.

– Тайко? Элеанор Куин?

Она звала достаточно громко, чтобы голос разнесся по всему дому. Когда никто не ответил, у нее появилась еще одна идея; Орла бросилась на кухню и открыла дверь в подвал. Они могли догадаться, где спрятаны их рождественские подарки.

– Вы внизу?

Тишина измывалась над ней. Если бы она упала с лестницы, то приземлилась бы в зияющей пасти этой гнетущей тишины, и та бы ее проглотила.

Оно забрало детей. Пришло за ними ночью, и теперь Орла останется одна навсегда. Это наказание? Что она сделала?

Она заметила у входной двери поддон для багажника. Какую-то старую обувь и пару ботинок. Ее. Это значит…

– Черт!

Она скинула тапочки и сунула ноги в ботинки. Шоу умер в своих. Но обувь детей должна быть там. Она и представить себе не могла, с чего бы Элеанор Куин позволила своему брату выйти во двор, ведь они с ней разговаривали о том, чтобы залечь на дно и не выходить из дома и посмотреть, не устанет ли Оно от них и не прояснит ли своих намерений.

Орла натянула куртку и поспешила на улицу, морально не готовая к еще одному ужасному, наполненному паникой утреннему дню.

– Элеанор Куин! Тайко!

Свежий снег скрипел под ногами, когда она сошла с крыльца и побежала по двум парам мелких следов. Видимо, прошел недолгий ледяной дождь: свежий снег был покрыт тонкой коркой блестящего льда. Было красиво, солнце сияло на снежных просторах, напоминая картины, которые она видела в отражении через окно в ванной.

Орла протаптывала собственный путь, прислушиваясь к каждому шагу в ботинках, под которыми скрипела мерцающая корка. Если бы только она могла так легко давить все ногами, как однажды растоптала двухголового мутанта в снегу. Проложить дорогу до района Челси, подстеречь новых хозяев – «Сюрприз!» – а затем вышвырнуть их на задницы. Она так сильно мечтала увидеть, как ее дети бегут в свою безопасную, тесную старую комнатку.

Когда она подошла к гаражу, настроение стало еще мрачнее: было слишком очевидно, куда ведут маленькие следы. Больная фантазия нарисовала Орле страшную картину: ее мудрая дочь и маленький сын сидят с измазанными кровью губами и пожирают останки отца.

Но они просто предстали перед ней с испуганным и виноватым видом. Стояли коленями в снегу возле тела Шоу, подняв брезент с одной стороны. Под куртками были пижамы. Орла едва сдержала истеричный приступ смеха. Ее муж был похож на флаг – красный, белый и синий. Белая кожа местами посинела. Даже издалека казалось, что его тело превратилось в лед. И выглядело жутко. А кровь замерзла, как подтеки глазури на помятом, кровавом торте.

У Элеанор Куин был раненый взгляд ребенка, ожидавшего наказания. Но Орла не могла на нее кричать. Вместо этого ее глубоко жалила собственная вина – дети смотрели на то, что она сделала. Вдруг они никогда не смогут ее простить?

– Что вы здесь делаете? – Орла обошла их и опустилась на колени, чтобы закрепить брезент.

– Он хотел знать. Все спрашивал: «Где папа?»

– Не надо было ему это показывать.

Она поправила Шоу и попыталась спрятать свое лицо плечом, чтобы дети не видели его выражение. Она чувствовала взгляды детей, прикованные к ней. Убийца. Чудовище .

– Это был ужасный несчастный случай.

– Я так ему и сказала, мама.

Тайко поднялся на ноги. И протянул Орле ручки, чтобы она понесла его:

– Мы помолились, чтобы папа знал: мы его любим. И, может, он все же иногда будет с нами играть.

Орла встала на ноги и подняла его на руки. Как бы она ни хотела, чтобы дети не осуждали ее за это, от такого простого смирения Тайко в горле встал ком.

Когда-нибудь ей придется дать официальное объяснение менее дружелюбным властям. Она подумала о том, что может потерять детей, и крепко его обняла.

– Я рада. Рада, что вы попрощались. Но не хочу, чтобы вы запомнили его таким. Запомните его живым, хорошо? Идем.

По щеке Элеанор Куин струилась слеза; она встала и взяла маму за протянутую руку:

– Ты не злишься?

– Я волновалась. Мы ведь договорились не выходить несколько дней.

– Во дворе так хорошо, – ответила Элеанор Куин.

Они вернулись в дом. Орла мрачно взглянула на голубое небо, на сверкающий, нетронутый снег, на пару ворон, усевшихся на ветку, словно старые друзья. Она ничему не доверяла. И… деревья казались еще ближе, чем раньше. Их ветви тянулись к прочным стенам дома, будто корявые гоблинские ручки.

Она завела детей внутрь и последний раз взглянула в сторону леса, прежде чем закрыть дверь.

– Ты нас не получишь.

За два дня Орле пришлось признать, что она проигрывала битву. Скука, подогреваемая нытьем детей, стала сильнее страха.

Первый день они провели в студии Шоу, вместо поминальной службы. И Элеанор Куин, и Тайко пытались играть на гитарах. Пока они только осваивали инструмент, струны звучали приглушенно, призрачно. Орла просмотрела готовые картины Шоу и эскизы, которые он сделал для будущих работ. И увидела все новыми глазами: в его флоре и фауне проявился человеческий фактор, видимо, потому что он осознал: там есть что-то , и оно по-своему пытается связаться с ним. Но сущность Шоу, его мастерство тоже присутствовали в рисунках. Возможно, попытка заставить замолчать то, что он слышал, сделала его еще более сосредоточенным на собственных идеях. В них было так много слоев и неожиданных деталей: отдельный листок, который при ближайшем рассмотрении был похож на морское существо; спутанный кустарник, где было спрятано гнездо с детьми.