Питер Свенсон - Восемь идеальных убийств

Эта запись относится к весне две тысячи девятого года, и вот что она написала:

Я недостаточно упоминаю Мэла на этих страницах – о том, какой счастливой он может меня сделать. Я поздно прихожу домой, и он всегда поджидает меня на диване. Чаще всего уже дремлет, и на груди у него лежит раскрытая книга. Вчера вечером, когда я его разбудила, он был так рад меня видеть! Сказал, что прочитал одно стихотворение, и оно в точности про меня.

Мне оно тоже понравилось, может, я даже влюбилась в него. Это стихотворение Билла Нотта [133] Билл Нотт (1940–2014) – американский поэт. Многие его стихотворения, особенно ранние – очень короткие, порой всего из одной строчки. , и я перепишу его сюда, чтобы не забыть. Оно называется «Прощание».

Если ты все еще жив, это читая,

Прикрой свои веки.

Я под ними во тьму ухожу.

Итак, о чем еще я тут солгал?

Не знаю, насколько это ложь – скорее недомолвка, – но, описывая убийство Нормана Чейни в Тикхилле, штат Нью-Гемпшир, я подал это так, будто, задушив его, просто оставил лежать на полу. Однако в действительности, проверив пульс, я, должно быть, запаниковал, поскольку опять подхватил фомку и несколько раз ударил его по голове и по лицу. Не стану описывать, на что он был похож, когда я закончил, но я осел на пол и подумал, что больше уже никогда не встану, что никогда уже не обрету здравый рассудок. Спас меня как раз Ниро, который через какое-то время подошел ко мне. Он дал мне причину встать и выместись прочь из этого дома. По-моему, я подал это так, будто спас Ниро, в то время как на самом-то деле это он спас меня. Очередной литературный штамп, я понимаю. Но правда иногда такова.

Когда я пересказывал Гвен свой сон про убийство Стивена Клифтона, то тоже говорил правду. Правду, какой я ее знаю. Я действительно не помню многое из того, что случилось в тот год после гибели Клэр (точнее, после того, как я столкнул Клэр с дороги, полагаю, мне следует сказать), но и в самом деле хорошо помню тот сон – тот живой и яркий сон, в котором сбиваю Клифтона своей машиной. И случаются моменты, моменты просветления, когда я вспоминаю абсолютно все, когда все вдруг встает на свои места. Но эти моменты никогда не длятся долго.

Стивен Клифтон был жутко напуган. Я помню его лицо. Оно было бледным, как молоко, почти расплывалось. Это было лицо Гвен. Наверное, это вовсе не сон, в конце-то концов.

Есть еще одна недомолвка, которую я хочу зафиксировать на бумаге. Когда мы с Марти разговаривали в доме Мюрреев, той ночью, когда он мне все рассказал, я спросил его про комментарий, который он оставил на сайте «Старых чертей» – тот комментарий, в котором Марти назвался Доктором Шеппардом.

Вид у него был довольно недоуменный, когда об этом зашла речь.

– Доктор Шеппард, – упорствовал я. – Убийца из «Убийства Роджера Экройда»!

Стоит сейчас об этом подумать, так, по-моему, как раз сам я и оставил этот комментарий. Что-то такое совсем смутно припоминается… Как я уже говорил, в последние годы в моей жизни случалось много ночей, когда я не знал, что реальность, а что сон. Клэр, ее лицо во тьме, когда она повернула голову и посмотрела на меня из своей машины прямо перед тем, как я столкнул ее с моста. Норман Чейни – вернее, то, что от него осталось, – на полу своего дома в Тикхилле. Сотрясение машины, когда Стивен Клифтон взмыл в теплый летний воздух… Иногда помогает пиво, и, может, я в очередной раз настолько им увлекся, что сам оставил комментарий в разделе «Восемь идеальных убийств».

И если это был я, тогда это было нечто вроде предчувствия. Сейчас я как раз читаю «Убийство Роджера Экройда», еще раз. Я нашел эту книжку в самом низу высокой стопки в углу столовой Элейн Джонсон. Это дешевое издание карманного формата в мягкой обложке, на которой Экройд сидит, согнувшись на стуле, а из спины у него торчит нож. Вообще-то довольно тягомотное произведение, пока не доберешься до двух заключительных глав. Про предпоследнюю, под названием «…И ничего, кроме правды», я уже упоминал.

Ну что ж, а последняя глава называется «Апология», и как раз она-то и дает вам понять, что все, что вы до сих пор читали, – на самом деле не более чем предсмертная записка.

За окнами вовсю сыплет снег, ветер наваливается на стекла дома. Я пошел на огромный риск и разжег огонь в камине. И все же не думаю, что кто-то заметит слабый дымок из трубы в такую страшенную метель.

Так классно сидеть у огня с бокалом вина в руке! Последней я перечитал «Десять негритят». Если это и не самая моя любимая книга во все времена, то чертовски близко. Да и к нынешним обстоятельствам более чем подходит.

Хотелось бы сказать сейчас что-нибудь о том, что, мол, скоро мы с Клэр вновь окажемся вместе, но все это чушь собачья. Когда мы умираем, то становимся ничем, таким же ничем, каким были до своего рождения, – и, конечно, на сей раз навсегда. Но если это там сейчас Клэр, в темноте, где нет ничего, тогда и мне тоже там место.

Мой план заключается в том, чтобы, когда метель утихнет, а дорожные службы со своими плугами сделают свое дело, набить карманы моего зимнего пальто тяжелыми стеклянными пресс-папье из шкафа в гостиной. Ближе к вечеру, когда стемнеет, я выйду из дома и двинусь пешком в центр Рокленда, а оттуда – на волнолом, защищающий роклендскую гавань и выдающийся в море на целую милю. Пойду до самого конца и просто не буду останавливаться. Не буду смотреть на холодную воду, хотя не думаю, что буду так уж долго чувствовать холод.

Есть нечто согревающее душу в том, что погибну я от утопления – в том смысле, что исполню еще одно убийство из своего списка. Из «Утопленницы» Макдональда.

Может, кто-то подумает, что никакое это и не самоубийство. А может, мое тело так никогда и не найдут.

Приятно думать, что оставлю им напоследок какую-то детективную загадку.

Книжным магазинам сети «Энниз Бук Своп», Дэниэлю Барлетту, Джеймсу М. Кейну, Ангусу Карджиллу, Агате Кристи, Энтони Беркли Коксу, Каспиану Дэннису, Бьянке Флоурес, Джоэлю Готлеру, Кейтлин Херри, Саре Хенри, Дэвиду Хайфиллу, Патриции Хайсмит, Тэссе Джеймс, Биллу Нотту, Айре Левину, Джону Д. Макдональду, А. А. Милну, Кристен Пини, Софи Портас, Нату Соубелу, Вирджинии Стэнли, Донне Тартт, Сэнди Виолетт, Джудит Вебер, Адье Райт и Шарлен Сойер.

Выпускник трех высших учебных заведений США, писатель и поэт Питер Свонсон признается многими критиками одним из самых одаренных авторов-детективщиков своего поколения. Его романы переведены на 30 языков мира, а рассказы и стихи публиковались в самых престижных периодических изданиях по обе стороны Атлантики.