Эва Гарсиа Саэнс де Уртури - Жало белого города

«Конечно, задумывались. Но толку-то?»

– Так что ты нашел, Тасио? – спросил я, не ответив. – Догадываюсь, что это нечто очень важное. Но ты не представляешь, сколько у меня сегодня других дел.

– Именно поэтому я и попросил тебя позвонить как можно быстрее. Я в курсе твоей встречи с моим… сотрудником и знаю, что ты поручил ему определенную работу, так же как и мне. Итак, мы сравнили результаты и сделали открытие, которым я считаю необходимым поделиться с тобой, хотя понимаю, что в личном плане принятие этого потребует от тебя определенных усилий. Я хочу, чтобы ты был открыт и рассуждал как следователь, договорились?

– Ты всерьез просишь, чтобы я был открыт? – Я чуть не расхохотался. – Я сижу перед тобой, готовый тебя выслушать, в то время как все кругом держат тебя исключительно за убийцу и извращенца.

Он сверлил меня взглядом. В другое время это меня смутило бы и помешало с ним разговаривать, но в тот день Тасио был менее сумрачен, чем обычно.

– Итак, для начала я должен упомянуть, что несколько десятилетий назад у меня был приятель по эзотерическим изысканиям. Мы дружили, хотя закончилось все не очень хорошо. Когда я сел, он написал мне в первый же месяц, выразил поддержку и сообщил, что гордится тем, что якобы я поддерживаю некие начинания, воскрешающие огонь язычества в наших краях. Я не обратил внимания на его единственное письмо, и так и не ответил. Как видишь, кого только не встретишь среди фанатов серийных убийц… Одним нравится близость опасности, другие восхищаются теми, у кого хватает мужества реализовывать свои фантазии; находятся и женщины, которые желают познакомиться поближе и предлагают секс… да, вот так запросто. Некоторые из них страдают комплексом медицинских сестер: хотят помочь больным людям вернуться на путь истинный, это их эмоциональный триггер. У них за спиной целая цепочка любовных связей с алкоголиками, наркоманами, хроническими больными в терминальных стадиях… Однажды их внимание устремляется к заключенным, осужденным за кровавые преступления. И наконец, есть еще один тип, к счастью встречающийся довольно редко, но по сути самый опасный. Тот, кто восхищается вами по-настоящему, кто на самом деле хотел бы стать убийцей или войти в контакт с кем-то из убийц: это будет их первый шаг к преступлению. Мой приятель был одним из них. Из-за некоторых… разногласий я начал думать, что это действительно опасный придурок.

– Продолжай. Пока ничего важного ты не сказал.

– Терпение, Кракен. Мы вот-вот прибудем в пункт назначения. Матусалем нашел совпадение между его прозвищем и аккаунтом в «Твиттере». Я не знал, что он следит за мной через социальные сети, что он один из самых заядлых фанатов и его аккаунт был первым, где прошлой ночью появились фотографии убитых на празднике Белой Богородицы, из чего можно сделать вывод, что он был неподалеку от места преступления.

– Неужели он настолько туп, что обнаруживает себя таким примитивным способом?

– В этом преступлении все имеет ярко выраженную визуальность. Он обнародовал фото с единственной целью: чтобы вы восхитились его трудами.

– Любопытно, но то же самое говорят о тебе.

– Проблема в том, – продолжал Тасио, не обратив внимания на мое замечание, – что этот тип имел судимости за торговлю наркотиками, поэтому мы с Матусалемом за него и взялись.

– Становится все интереснее.

– Мое удивление возросло, когда Матусалем выяснил его полное имя, и оказалось, что он брат твоей напарницы, – сказал Тасио, следя за моей реакцией.

– Что, прости? – только и выдавил я.

Что ж, отличная новость: получить наконец достоверные доказательства связи Энеко с этим делом. Возможно, это принесло бы новые осложнения, во всяком случае, серьезно повлияло бы на отношение к этому делу Эстибалис.

– Его зовут Энеко Руис де Гауна, но у него было несколько прозвищ. Я знал его как Эгускилора, а также Травку; последний ник он, видимо, использует до сих пор, потому что @травка – название его аккаунта в «Твиттере». Не имеет смысла скрывать: двадцать лет назад Энеко был моим дилером, и, несмотря на то что в ту пору он был еще подростком, нас объединял интерес к языческому прошлому этих мест, поэтому общались мы довольно плотно. В настоящее время ему принадлежит магазин в нижней части башни доньи Очанды.

– Да, я в курсе, что ему принадлежит магазин в нижней части башни доньи Очанды, – раздраженно перебил его я. – Но… ты можешь представить доказательства того, что сказанное тобой – правда?

– Они будут в твоем почтовом ящике прежде, чем ты отсюда выйдешь.

– Хорошо, Тасио. Если ты знал его в прошлом, если считаешь, что он на такое способен, расскажи о нем. Скажи, почему ваша дружба так резко прервалась? Что-то случилось? Мне нужно это знать.

– У нас был плохой опыт в Сугаррамурди. – Он опустил глаза. – Очень, очень скверный опыт.

– Тем более расскажи все подробно.

– Энеко был фундаменталистом во всем, что касалось эзотерики. А заодно рьяным сторонником употребления сильнодействующих веществ для расширения возможностей восприятия. В своих экспериментах он напоминал Олдоса Хаксли, принимающего пейот и мескалин в пятидесятые годы. Не знаю, читал ли ты «Двери восприятия», это была его настольная книга. Меня интересовал антропологический аспект Сугаррамурди, но Энеко явно перестарался. По правде сказать, я должен был это предвидеть.

Нас было две пары, он проводил церемонию, что-то вроде древнего обряда, о котором вычитал в признаниях грешников, осужденных на аутодафе в Логроньо. Мне они не казались чем-то правдоподобным – большинство показаний получали под давлением, если не под пыткой. В большинстве свидетельств испуганные грешники отвечали то, что, по их мнению, должны были говорить, чтобы угодить святой инквизиции. Фантазии человека XVII века, а не реальные факты. Но Травка все понимал буквально. В итоге мы сняли одежду, взялись за руки, он положил эгускилоры на пол и заставил нас выпить какую-то смесь. А потом начался кошмар.

– Что за кошмар?

– От его пойла нас парализовало, начались галлюцинации. Думаю, на нас повлияла жуткая атмосфера пещеры, но это был самый чудовищный эксперимент, который случался со мной в жизни. Руки и ноги не шевелились, однако я непостижимым образом оставался в сознании. На границах моего поля зрения я замечал тени, присутствие каких-то существ, хотя точно знал, что там никого не было, я чувствовал себя очень слабым, уязвимым, не мог шевельнуться, а они в этот момент казались мне очень грозными… Если быть справедливым к прошлому, они действительно были жуткие. Я боялся, что мои легкие также парализует и я умру от удушья. Все это длилось несколько часов. Он первый смог пошевелиться. Мы по-прежнему лежали на полу, не в силах шевельнуть ни единой мышцей, а он бродил между нами со своими песнопениями. Клянусь, в это мгновение я хотел…