Риа Фрай - Не ее дочь [litres]

Были и ложные сигналы – находились девочки, похожие на Эмму, – и Эми, уже лишившись надежды, решила, что сейчас тот же случай. Она хотела отключить эмоции, и в результате все стали считать ее ужасной матерью (и не ошибались). На некоторых веб-сайтах утверждалось, что она закопала дочь в лесу, сама все спланировала, что она – убийца. Она читала все это, с ужасом понимая, что именно так о ней теперь будут думать. Разве они не понимают, как она презирает саму себя?

Ричард ходил туда-сюда, проводя пальцами по шкале, от вечера исчезновения до сегодняшнего дня.

– Мы что-то упустили, Эми. Точно, я уверен.

Этот кошмар сплотил их, заставил отбросить все мелкие неурядицы и сосредоточиться на том, чтобы Робби был здоров и в безопасности. Его нужно было защитить от всего этого. В основном всем занимался Ричард. Эми боялась слишком сблизиться с Робертом, словно это имеет особое значение, словно от этого зависит, вернется ли Эмма.

– Ричард, мы сделали все, что могли.

Эми посмотрела на шкалу времени, словно подтверждая: они и впрямь сделали все, что могли. Устраивали встречи, даже искали в газетах, кто мог быть поблизости в вечер ее исчезновения. Каждый прошел полиграф, который ничего не выявил, они потребовали у Центра по поиску пропавших детей разослать сообщения по всем правоохранительным органам страны (бесполезно), выпускали пресс-релизы, встречались с прессой, даже наняли специалиста по связям с общественностью, назначили награду (пятьдесят тысяч долларов, больше они не могли себе позволить), сообщали о попытках вымогательства (трижды), установили вторую телефонную линию, по которой можно было автоматически отследить звонок в случае, если объявится похититель (никто не позвонил), работали с волонтерами, составили список подозреваемых, позвонили врачу Эммы и стоматологу, чтобы получить медицинские записи и рентгеновские снимки… просто на всякий случай.

Она выложила жизнь Эммы на всеобщее обозрение и ничего не получила взамен. Они искали даже в море и в воздухе, Эми и Ричард впервые вместе молились, прямо здесь, на деревянном полу, чтобы никогда не вытащить липкое и посиневшее тело Эммы из реки (и этого не произошло). Они стали собаками-ищейками и следователями, но чем сильнее погружались в дело, тем более отстраненной становилась Эми.

Она не создана для такого. Это превратилось в нечто вроде работы. Эми чувствовала себя настолько истощенной умственно, физически и эмоционально, что хотела лишь одного – чтобы все поскорее закончилось. Получит ли она назад радостного и здорового ребенка, или исход будет кошмарным, но пусть все закончится.

– Но ты только глянь! Глянь вот на это. С третьего по двадцать третий день – двадцать третий, мать твою! – они подозревали только нас. Больше никаких ниточек. Ни единой. А потом стрельба в Калифорнийском университете, стрельба в ночном клубе в Орландо, политические заморочки, новые законы по медстраховкам – и в новостях заговорили о другом. А наша девочка… она где-то там…

– О ней забыли не из-за мировых событий, Ричард. А потому, что люди неспособны долго удерживать внимание. Ты знаешь, сколько пропало детей только в этом году?

Ричард уставился на нее, как тощий олень на охотника за секунду до смерти.

– Восемьсот тысяч. Восемьсот тысяч! Это еще не считая малолетних проституток или…

Ричард по-детски зажал уши ладонями и затопал ногами.

– Хватит! Прекрати! Я не хочу думать о том, что мою пятилетнюю дочь превратили в проститутку! – Он убрал руки от ушей и посмотрел на Эми, тяжело дыша. – Зачем ты вообще это сказала? А Стэн, Барри и Фрэнк об этом знают? Откуда ты вообще это взяла? И какого возраста эти дети?

Он выбежал из гостиной и бросился за ноутбуком, который валялся на обеденном столе вместе с компьютерными распечатками. Весь дом был перевернут вверх дном ради единственной цели: собрать информацию, хотя на самом деле нужно было просто искать Эмму.

Эми поискала, куда сесть, и устроилась на полу, вытянув ноги перед собой. Ее спина скривилась в форме буквы С. Тогда Эми легла и сделала несколько глубоких вдохов. Когда все это кончится? И как?

Ричард что-то промямлил, ругнулся, встал, сел и обошел вокруг обеденного стола.

– Ричард! Иди сюда, Ричард.

Он проигнорировал просьбу, так углубившись в изучение темы детской проституции, что пришлось выкрикнуть его имя изо всех сил. Эми не боялась разбудить Роберта. Она должна это сказать. Ричард подошел к ней только через две минуты, качнувшись в дверях.

– Что такое? Почему ты лежишь? Ты упала?

Она вздохнула, закрыла глаза, потом снова открыла.

– Я хочу с тобой развестись. После всего сказанного и сделанного, каким бы ни был исход, я хочу развестись.

Эми повернула голову к Ричарду, посмотрела в его налитые кровью глаза, на сопливый нос и бороду, которая выглядела так, будто ее надергали из лобковых волос.

Ричард упер руки в бока, открыл рот и наклонился к Эми почти вплотную. После неловкого, вопиющего молчания он заорал прямо ей в ухо.

Эми отпрянула, закрыв правое ухо.

– Господи, Ричард! Мое ухо!

– Ненавижу тебя, дрянь! Ненавижу! Ты разве этого не знаешь? – Он выпрямился и поднял руки, как будто его любимая команда только что выиграла чемпионат. – Я с радостью дам тебе развод! Пожалуйста! Господи, давай уже разведемся! Это лучшая новость за весь год!

Он закатился визгливым смехом, как гиена. А потом стал наматывать круги вокруг Эми, высоко поднимая колени, как в футбольном дриблинге. Эми подумала, что он окончательно свихнулся, и ее усталость и злость у него трансформировались в истерику. Она лежит на полу и совершенно спокойна, а ее муж полностью слетел с катушек.

И тогда Эми поняла: она спокойна, потому что Эмма пропала. Эмма была для нее тем же, кем она сама для Ричарда. Вся их семья состоит из отравляющих друг другу жизнь пар. Теперь Эми это поняла. Она никому бы в этом не призналась, но даже среди неразберихи расследования, когда все вокруг рушилось, она испытывала огромное облегчение от того, что не приходится ежедневно ссориться с дочерью.

Эми предоставила Ричарду вволю хохотать, бегать и брыкаться, отвернулась и снова уставилась в потолок. А кто возьмет Робби после развода? В особенности учитывая, какой матерью она стала в глазах прессы? Она закрыла глаза, отключилась от мира и напомнила себе, что это еще не вся жизнь, а только отдельная часть. Они могли бы еще стать настоящей семьей. Теперь она это понимала. Все могло быть по-другому. Но для нее уже слишком поздно.

Зазвонил телефон, и Ричард бросился к нему.

– Что? Что?! Вы шутите? О господи, господи, Эми! Так… что это значит? Новая зацепка? Да-да, сейчас приедем. Огромное спасибо, Фрэнк. Спасибо, спасибо!