М. Л Рио - Если бы мы были злодеями

– Ричарда нет сегодня? – спросил Камило, когда Александр взвесился.

– Он не вполне здоров, – с вымученной улыбкой ответила Мередит. – Мигрень.

– Жаль, – сказал Камило, как мне показалось, с облегчением.

Без Ричарда нас было шестеро. Четное число, а это означало, что Камило мог учить нас без необходимости становиться чьим-то партнером.

– Мы должны продолжать без него. – Он поглядел на нас, сидящих, как утята, аккуратным рядком на краю мата. – На чем мы закончили на прошлой неделе?

– Пощечины. – Филиппа.

– Да. Напомните мне правила. – Камило.

– Убедитесь, что вы не слишком близко. Смотрите в глаза противнику. Повернитесь так, чтобы замаскировать источник звука. – Рен.

– И? – Камило.

– Всегда бейте открытой ладонью. – Джеймс.

– И? – Камило.

– Все должно выглядеть убедительно. – Мередит.

– Как? – Камило.

– Звуковые эффекты убедительнее всего. – Я.

– В идеале, да, – согласился Камило. – Думаю, вы готовы усвоить что-нибудь посильнее. Как насчет удара тыльной стороной ладони?

Александр присвистнул, Рен захихикала.

– Ладно, – произнес преподаватель. – Успокойтесь. Это весело, но если вы не будете слушать внимательно, кто-нибудь может пострадать. – Он прокашлялся, щелкнул суставами и взглянул на нас. – Итак, тыльная сторона ладони: можно ударить и кулаком, и раскрытой ладонью, в зависимости от того, чего вы хотите добиться. Этот удар отличается от прямой пощечины, поскольку вы не должны пересекать среднюю плоскость тела.

– В смысле? – выпалила Мередит.

– Джеймс, ты позволишь? – спросил Камило.

– Конечно.

Мой друг поднялся и позволил Камило поставить себя так, чтобы он и тренер стояли лицом к лицу. Преподаватель протянул руку, и подушечка его среднего пальца теперь находилась буквально на волоске от кончика носа Джеймса.

– Когда вы даете кому-то пощечину, ваша рука движется через центр плоскости его тела. – Камило медленно взмахнул пятерней над лицом парня, не касаясь его. Джеймс повернул голову в том же направлении. – Но, когда бьешь тыльной стороной ладони, ты этого не делаешь. Рука пойдет прямо вверх, целясь в боковую часть головы. – И правый кулак Камило двинулся от левого бедра вверх, пролетев мимо макушки Джеймса. – Видите? Одна длинная прямая линия. Вам лучше даже не пересекаться с плоскостью лица, делая это, потому что таким образом вы можете просто изуродовать противника. А вообще все просто. Сейчас попробуем на полной скорости. Джеймс, ты должен сымитировать звук удара.

– Ясно.

Они встретились взглядами, и Джеймс слегка кивнул Камило. Рука преподавателя взметнулась. Послышался четко различимый звук удара, когда Джеймс хлопнул по собственному бедру и уклонился. Все произошло настолько быстро, что невозможно было ручаться, получил ли Джеймс реальную пощечину или нет.

– Отлично, – сказал наш тренер. – А теперь давайте обсудим, когда вам может пригодится это движение. Варианты?

Филиппа сразу же ответила. На уроке Камило она часто была самой быстрой.

– Поскольку движение не пересекает плоскость тела, вы можете стоять немного ближе друг к другу. – Она переводила взгляд с Джеймса на Камило, как будто мысленно прокручивала в голове всю технику удара. – Что делает его почти интимным и особенно раздражающим именно потому, что он настолько интимный.

Преподаватель кивнул.

– Да, так и есть. Замечательно, как театр в целом – и в особенности Шекспир – могут заставить нас оцепенеть от зрелища физического насилия. Но это не только сценический трюк. Когда Макбету отрубают голову, или Лавинии отрезают язык, или когда заговорщики омывают руки в крови Цезаря, вы должны прочувствовать это, будь вы жертва, агрессор или обычный зритель. Вы когда-нибудь видели настоящий бой? Он уродлив. Он интуитивен. И, самое главное, он эмоционален. На сцене мы должны контролировать все, чтобы не ранить другого актера, но насилие всегда должно проистекать из сильного чувства, иначе зрители вам не поверят. – Он пристально посмотрел на меня. Улыбка сверкнула под его усами. – Оливер, не присоединишься к нам?

– Конечно! – Я вскочил и занял место Камило, встав напротив Джеймса.

– Вы двое – лучшие друзья, не так ли? – произнес преподаватель, опустив руки нам на плечи.

Мы оба кивнули, синхронно ухмыльнувшись.

– Джеймс, ты собираешься ударить Оливера наотмашь. Не говори ничего вслух и выслушай меня внимательно. Подумай о том, что твой приятель должен сделать, чтобы заставить тебя ударить его. И не двигай ни единым мускулом, пока не почувствуешь импульс.

Улыбка Джеймса померкла: он молча и растерянно посмотрел на меня, сдвинув брови на переносице.

Камило повернулся ко мне.

– Оливер. Я хочу, чтобы ты сделал прямо противоположное. Представь, что ты спровоцировал парня на атаку, и когда она произойдет, позволь ощущению ударить тебя, пусть даже это будет не удар кулаком.

Я изумленно моргнул.

– Как только будете готовы, начинайте, – сказал наш тренер, отступая. – Не торопитесь.

Мы стояли неподвижно, пристально глядя друг на друга. Глаза у Джеймса были ярко-серые, с маленькими золотыми кольцами вокруг зрачков. Стоя столь близко к нему, я мог рассмотреть каждую крохотную янтарную частицу. Я видел, как что-то движется, работает у него в голове – это было заметно по тому, как ходили желваки на скулах, как нервно подергивалась нижняя губа. Насколько я знал, Джеймс никогда не сердился на меня. Ошеломленный странностью происходящего, я полностью забыл о задаче и тупо смотрел, как нарастает напряжение, как поднимаются его плечи, а руки сжимаются в кулаки. Он коротко кивнул мне. Я знал, что должно случиться, но совершенно непонятный рефлекс заставил меня наклониться вперед, к нему. Его рука метнулась к моей голове, но я не отреагировал, не хлопнул ладонью, чтобы сымитировать звук удара, и не повернулся – лишь вздрогнул, когда что-то острое полоснуло меня по щеке.

Воцарилась тишина. Джеймс еще хмурился, очарование враждебности рассеялось.

– Оливер? Ты не… Господи! – Он шагнул ко мне, схватив рукой за подбородок, повернул мою голову, провел по щеке кончиками пальцев. – Это кровь. Боже, прости! – воскликнул он.

Я придержал его за локоть, чтобы не упасть самому.

– Я в порядке. А ты сильно мне врезал.

Камило отодвинул Джеймса в сторону.

– Посмотрим, – сказал он. – Давай-ка… Ничего страшного. Обычная царапина, тебя задело краем часов. Ты точно в порядке?

– Да, – ответил я. – Не знаю, как так вышло. Я отключился и вроде бы наклонился к нему.

– Уверен?

– Да. – Я неловко улыбнулся и пожал плечами, внезапно осознав, что и Камило, и мой друг, и пятеро одногруппников пытливо смотрят на меня.

Я совсем забыл, что мы с Джеймсом находились в центре внимания.