Александр Пелевин - Покров-17

Вскоре вернулся Игнатюк. В руке он нес длинную деревянную палку с прибитой к концу немецкой каской.

— Смотрите, что сварганил! — сказал Игнатюк, с гордостью показывая бойцам непонятную конструкцию.

Максимов и Денисенко недовольно разлепили сонные глаза.

— Что это ты задумал? — спросил Селиванов.

— Сам видишь, приладил фрицевскую каску к палке. Агрегат будет! Говно из ямы выгребать!

Бойцы пустились в хохот.

— На кой тебе это с собой? — спросил сонно Максимов.

— Не с собой… Я для девицы этой, Анны. В гостях у нее побывал, вот жаловалась, что сортир совсем забит.

— А ты романтик, — улыбнулся Селиванов.

— Такова, брат, суровая романтика войны, — возразил с ученым видом Игнатюк. — Ладно, пойду вручу даме агрегат.

— Вручи, вручи даме… свой агрегат, — тихо сказал Денисенко.

Все вновь рассмеялись, а затем смолкли — к взводу приближался лейтенант Старцев, хмурый и собранный.

— Здорово, бойцы, — бросил на ходу лейтенант, увидев затем палку с каской в руках Игнатюка. — Что это у тебя?

— Агрегат, товарищ лейтенант. Хозяйственный, — смутился Игнатюк.

Старцев коротко кивнул; видимо, разбираться у него не было времени.

— Командир отделения где?

— Громов за дровами ушел, — сказал Максимов.

— Через час построение, — хмуро ответил Старцев. — Так что далеко не уходите. Пойду остальным сержантам скажу.

— Что так, товарищ лейтенант? Опять наступаем? — спросил Игнатюк.

Старцев криво усмехнулся красивыми губами.

— Если бы, — сказал он. — Передовое охранение заметило разведку немцев в стороне Чухловки. Так что вы не расслабляйтесь.

Сказав это, рассеянно бросил взгляд на Игнатюка.

— Ремень-то поправь… Вояка с агрегатом.

Вдалеке, со стороны Поречья, вдруг гулко ухнул миномет.

С крыши соседней избы разлетелись перепуганные вороны.

— Нормально. Наши стреляют, — сказал Старцев.

25 сентября 1993 года

Закрытое административно-территориальное образование «Покров-17», Калужская область

Ночью меня разбудил толчок в бок. Я разлепил глаза: рядом сидел Каменев.

Мы спали в зале на двух пыльных матрасах. На кровати, развесив паучьи лапки и накрывшись лоскутным одеялом, дремал Харон Семенович.

— Что такое? — недовольно спросил я.

— Выйдем на крыльцо, — прошептал Каменев. — Покурим. Он выглядел так, будто и не собирался ложиться спать.

— Иди в жопу. Не хочу курить. Спать хочу, — сказал я.

— Нет, мы пойдем курить, — с железом в голосе настоял Каменев.

Черт с ним. Я встал, накинул на свитер военную куртку, и мы вышли на крыльцо.

Стояла беззвездная ночь, вдалеке натужно ухала сова. От сырого холодного воздуха дрожало всё тело, хотелось еще сильнее укутаться в куртку. Я поежился, нашарил в кармане пачку, закурил. Каменев тоже.

— Ты хотел о чем-то поговорить? — сказал я.

Каменев кивнул.

— Этот старик, — ответил он. — Ты же понимаешь, что это наш шанс?

— Шанс?

— Если доставить его в Институт и заставить ученых как следует изучить его, мы можем получить вакцину. А заставить их мы сможем, не сомневайся.

Действительно, подумал я.

— А он? — я кивнул в сторону дома. — Он же не согласится.

— Попробуем уговорить. Что ему терять? А не согласится, ну… Есть методы. Ствол к виску и погнали.

— А как мы доставим его в Институт? У нас даже машины нет. Пешком? Или верхом на него сядем? Цок-цок-цок…

Каменев выдохнул дым в ночное небо, посмотрел на меня с усмешкой.

— Не ищи проблемы, Достоевский. Ищи возможности. Пока в его доме сидели гости, а ты дремал, я слушал разговоры. У соседа через два дома стоит пикап старенький, «Иж». Вроде на ходу, по крайней мере, он говорил, что ехал на нем в город. Угоним, посадим нашего деда в фургон и делов-то.

Я задумался, крепко затянулся. Сова никак не могла замолчать. Слегка горел лоб: снова температура.

— Слушай, писака, это шанс, — сказал Каменев. — Согласен, небольшой, но шанс. Выздороветь, снова жить нормальной жизнью, а может, и вообще всех вылечить. Понимаешь, что это значит? Если мы найдем лекарство, это место больше не будет таким опасным. Людей можно будет лечить. Покров-17 откроют. Мы сможем вернуться.

Сможем вернуться…

— А ты хочешь вернуться? — спросил я.

— К чему ты это?

— Я думал, тебе нравится здесь. Ты нашел свой дом.

— Если есть шанс выздороветь и вернуться, я хочу это сделать. С тобой или без тебя.

Я покачал головой, вновь затянулся сигаретой, докурил до фильтра.

— Прямо сейчас? — спросил я.

— А когда еще? Ночь, он будет спросонья, да и машину легче будет угнать.

Я швырнул окурок в мокрую траву.

— Пошли.

В зале по-прежнему стояла тишина, и Харон Семенович мирно дремал в кровати, чуть посапывая.

Мы подошли к кровати и переглянулись, не совсем понимая, с чего начать. В кармане я держал руку с пистолетом.

Каменев откашлялся, а затем слегка толкнул спящего в бок. — Харон Семенович! — сказал он негромко, но отчетливо. Старик поморщился, пошевелил лапками и отвернулся к стене.

Каменев настойчиво потормошил его за плечо.

— Проснитесь, — сказал он громче.

Харон Семенович недовольно зашевелился, повернулся к нам и приоткрыл заспанные глаза.

— Ч-что… что такое? — спросил он неразборчиво.

— Вставайте, — продолжил Каменев. — Вы поедете с нами в Институт. Прямо сейчас. Это нужно, чтобы спасти жизни многих людей.

Харон Семенович удивленно раскрыл глаза, приподнялся на локте, оглядел нас с ног до головы.

— Вы чего, ребята? — хриплым голосом сказал он. — Какой Институт? Какие жизни? Смеетесь? Сколько времени?

— Половина третьего ночи, — сказал я.

— Идите спать, хорошо? Удумали невесть что… — недовольно пробурчал старик и снова положил голову на подушку.

— Вам нечего бояться в Институте, — сказал Каменев. — Я гарантирую, что вам не сделают ничего плохого.

Харон Семенович недовольно скривил лицо, раздраженно фыркнул, приподнялся на кровати, неуклюже свесил паучьи лапки и сел, недобро глядя на нас снизу вверх.

— Идите отсюда вон, — сказал он жестким голосом. — Вам ясно?

Мы с Каменевым вновь переглянулись, он вздохнул, вытащил из кармана пистолет и приставил к виску старика. Я сделал то же самое.

— Если вы попробуете позвать на помощь соседей или устроите еще какой фокус, я выстрелю, — с железом в голосе сказал Каменев.

— Или я, — добавил я.

Харон Семенович испуганно замер, глядя по сторонам одними зрачками, нижняя губа его задрожала, паучьи лапки хаотично заерзали по полу.

— Что, значит, решили за мой счет вылечиться? Думаете, поможет?

— Возможно, — сказал Каменев. — И это поможет не только нам. Это поможет всем людям здесь. Это единственный шанс спасти весь этот сраный Покров-17 и, может, открыть его границы.