Франк Тилье - Иллюзия смерти [litres]

– Я ей звонил. Она работает на севере Парижа в фирме готового платья. Учитывая пробки, она будет здесь не раньше чем через час или два.

Эрве достал из кармана и протянул Элали проспект из плотной бумаги:

– Это мы нашли в спальне, реклама его выставки.

На первой странице – фотография улыбающегося Натана де Галуа, часть лица скрыта очками от солнца. Замашки рок-звезды. Внутри – различные экспонаты и описание техники исполнения, о которых ей уже рассказывал Ганель: скамейки, примерочная кабина, принтер, белый экран с моделями ваз… Она задержалась на снимках ваз и сравнила их с теми, что стояли в его спальне. Вазы на выставке были правильных форм в отличие от сосудов над кроватью Галуа.

Элали глянула в свой кабинет. Ганель рисовал лабиринт на листке бумаги. Он совсем успокоился и, казалось, находился в каком-то защитном коконе, но при этом почему-то обливался потом. Она посмотрела на свои стартовые номера. Теперь, после замечания Ганеля, их зеркальные цифры-палиндромы бросались ей в глаза. Как ни странно, ей стало не по себе. Этот тип пришел с повинной, но его история про плагиат, отсутствие тела… Дело обещало быть непростым. Она снова взглянула на буклет. На следующей странице напечатаны фотографии других экспонатов, и среди них тот самый нож. Оружие, которое в данный момент лежало у нее на столе.

– Правда впечатляет? – сказал Эрве. – Эти два ножа очень похожи. Я только что звонил во Дворец Токио. Натан де Галуа добавил этот предмет к экспозиции неделю назад.

Элали старалась адекватно воспринять его рассуждения. Два одинаковых ножа, сцена преступления при отсутствии тела… Да, неплохое начало рабочего дня, обещавшего быть спокойным.

– Наш клиент все время твердит, что Натан де Галуа копирует его работы, – подытожила она. – Если следовать его логике, он первым сделал этот нож, а Галуа вначале его скопировал, а потом выставил в музее?

Эрве встретился взглядом с Ганелем.

– Ты уверена, что он не врет? А вдруг как раз наоборот, он сам копирует Галуа? А что, если он убил его просто из зависти? Потому что у Галуа есть все – талант, признание, а у него ничего. Классика жанра.

– Но это не объясняет, почему нет тела.

– А может, он его спрятал?

Элали размышляла несколько секунд:

– Хорошо… Распечатай эти фотографии, а потом съезди за ножом с выставки во Дворце Токио. И еще – собери все сведения о Ганеле Тодане, проживающем на улице Буало, дом шесть, в Монруже. Я хочу знать все об этом типе.

– Улица Буало? Она идет как раз параллельно улице Лабрюйер, где находится мансарда Галуа.

– Выходит, они почти соседи… Занятно.

– Ты не хочешь поместить его под стражу?

– Пока что он говорит, сотрудничает. Сначала хочу пойти копнуть поглубже и послушать, чем он готов со мной поделиться. А уж тогда решу.

И на этих словах Элали вернулась в свой кабинет, будто в клетку со львами.

Она вгляделась в лабиринт, который Ганель набросал за несколько минут. Он занимал весь лист и выглядел невероятно сложным по конструкции. Нет сомнения, что этот человек не обделен ни талантом, ни вдохновением. В самом центре лабиринта, словно в западне из стен, вращался черный вихрь.

– Загогулины – это Минотавр? – рискнула спросить Элали, чтобы возобновить разговор.

– Минотавр, чудовище, называйте как хотите. Тот, что кроется в каждом из нас и постоянно пытается выбраться из лабиринта подсознания. А когда ему это удается…

И он указал подбородком на нож.

– У Галуа похожий лабиринт вытатуирован на правом плече, – добавил он. – Конечно, не такой сложный. Бледная копия, как и все остальное.

– Откуда вы знаете?

– Вы нашли тело? Возможно, этот подлый ворюга, крадущий идеи, все-таки до конца не умер. И сумел, как слизняк, куда-то уползти и позвать на помощь.

Неожиданно голос Ганеля окреп, зазвучал увереннее. Элали решительно перевела разговор на другую тему:

– Вы не сказали мне, что жили с ним по соседству.

– Вы не спрашивали.

– Полагаю, вы часто сталкивались?

– Ни разу. Я редко выхожу из дома.

– А кто первый переехал в Монруж, вы или он?

– Понятия не имею. Я живу там три года.

– А где тело?

– Не знаю, я же вам уже говорил.

Она внимательно посмотрела на лабиринт, потом на собеседника.

– Ариадна, ваша жена… Вы сказали, что у нее есть дубликат ключа от дома Галуа. Поясните, пожалуйста.

Он, морщась, отер пот со лба:

– После провала во Дворце Токио я домой не пошел. Был в ужасном состоянии, меня одолевали самые мрачные мысли. Я воображал себе Галуа, разделенного на мелкие кусочки, как пазл, и каждый кусочек отлит из стали…

Элали машинально отметила про себя, что, наверное, стоит искать не все тело, а отдельные части. Учитывая дьявольски изощренный ум Тодане, можно предположить, что он расчленил своего недруга в его же мастерской, чтобы затем превратить в инсталляцию.

– Я бродил по Парижу, пил, чтобы успокоиться, – продолжал Ганель. – Жена пыталась мне дозвониться, но я только ответил ей, что все пропало, что я ни за что на свете не получу эту премию… что мне нужно побыть одному… Я тщетно пытался прийти в себя, дико негодовал на этого типа. Я должен был понять, каким образом уже много месяцев подряд он ухитряется меня копировать. Было часов десять вечера, когда я решил пойти к нему домой и добиться от него признания начистоту.

Он взглянул в окно, за которым начинал накрапывать дождик.

– Было уже темно, когда я оказался на его улице, она расположена как раз за моей, как вы и сказали. В десяти метрах от себя я заметил силуэт, выступавший из тени, – это была Ариадна. Что она там делала? Я спрятался. И увидел, как она вынимает из кармана ключ и заходит к Галуа. Я был так потрясен, что… что…

Он не мог найти слов и опять пришел в возбуждение. Элали встала и зажгла свет. Небо невероятно быстро заволакивало тучами.

– Что… – повторила она, усаживаясь.

– Не знаю… А дальше – будто огромная черная дыра. У меня часто бывают проблемы с памятью. Короче, мои часы как бы скакнули на два часа вперед. Наверное, я просто отключился где-то в уголке, со мной такое случается. Я был полностью раздавлен. И только где-то в полночь я… я отправился следом за женой. Тихонько проскользнул в дом Натана де Галуа. Ариадна не заперла за собой дверь.

В многочисленных зеркалах отражения двух тел, влажных от усилий и наслаждения, уходили куда-то в бесконечность. Два блеклых пятна, слившиеся в единое целое, переплетение рук и ног, запутавшихся в простынях, игра светотеней. На спине Натана напряглись мышцы, лабиринт на его плече менял форму, растягивался и сжимался, словно преломлялся под слоем воды. Мужчина содрогнулся в последнем объятии и в изнеможении рухнул на постель одновременно с многочисленными двойниками в зеркалах. Ариадна тоже упала на спину, задыхаясь, закинув руки назад. Она несколько минут приходила в себя, потом откинула простыни и быстро оделась.