Франк Тилье - Иллюзия смерти [litres]

– Мне кажется, наоборот, очень даже способен, если послушать то, что он мне рассказал.

– Не верьте его историям.

– Это еще почему?

– Пока что у вас нет трупа.

Элали положила на стол фотографии с места предполагаемого убийства:

– У нас есть вот это…

– И что с того? Несколько капель крови на простыне, веревки. А вдруг это сексуальные игры, зашедшие чуть дальше, чем предполагалось?

– С вами?

– Или с другой. Ваши фотографии ничего не доказывают!

– Исчезновение и возможная смерть Галуа, похоже, вас не волнуют? Где вы были этой ночью? Дома или у Галуа?

– Ну вот, теперь и меня подозревают.

– Отвечайте.

– Я была дома. В своей постели. Ганель спал у себя в мастерской.

– Вы не носите обручального кольца?

– Разве это преступление?

– Нет. Ваш муж тоже не носит. Странно для замужней пары.

– Он никогда не носил. Для тех, кто работает руками, это опасно, кольцо может застрять в станке.

У Элали создалось впечатление, что эта женщина столь же изворотлива, как и тип, что сидит рядом, в ее кабинете. Несомненно, эти двое знают какую-то зловещую тайну, но какую? Может быть, чтобы защитить мужа, Ариадна сама спрятала труп? Была ли она соучастницей? Лейтенант наклонилась к столу, подперев голову руками:

– Почему личность Ганеля Тодане не фигурирует ни в одной официальной картотеке? Социальная защита, акты гражданского состояния, налоги?.. Нигде ничего нет.

Ариадна молчала, явно растерявшись. Ее губы дрожали. Она достала из кармана блистер с таблетками, проглотила одну. Транквилизаторы, отметила про себя Элали. Казалось, эта женщина вот-вот сорвется. Ариадна резко встала:

– Вы не имеете права держать меня здесь. Вы…

Внезапно из соседнего кабинета донесся шум. Эрве громко звал Элали. Она бросилась туда. Ганель боком лежал на полу, почти без сознания. На рубашке на уровне пояса выступила кровь.

– Что происходит?

Ариадна прибежала следом и закричала.

– Он неожиданно упал со стула, – ответил Эрве. – Я вызываю «скорую».

Элали перевернула Ганеля на спину и приподняла рубашку. Марлевая салфетка, пропитанная кровью, была криво прикреплена скотчем к его животу.

«Скорая» уехала, увезя Ганеля и Ариадну.

Элали в одиночестве сидела у себя в кабинете, закрыв дверь и включив свет. Дождь с завораживающей монотонностью стучал в окно. Она сделала глубокий вдох и выдох. Наконец-то немного успокоилась. Стала рассматривать лежащие на столе вещдоки. Фотографии спальни Галуа, оба ножа, буклет из Дворца Токио, рисунок лабиринта, а на другом листке – числа, которые Ганель стал писать, явно чтобы взять себя в руки, пока она допрашивала Ариадну. 474, 505, 67476, 97379… Половину страницы занимало весьма впечатляющее действие умножения: 111 111 111 × 111 111 111 = 12 345 678 987 654 321.

Всякий раз числа-палиндромы.

По мнению врача «скорой помощи», у человека, который просидел три часа на стуле напротив нее, было глубокое ранение брюшной полости, на которое с помощью электростеплера была наложена повязка. Эта рана, вне всякого сомнения, могла быть нанесена лезвием окровавленного ножа, лежащего на ее столе. Этим великолепным и смертельным произведением искусства.

Боже мой, какая дурацкая история! Кто этот человек, который явился в полицию? Ранил ли он сам себя в живот или же на него напали? Но в таком случае зачем он обвинял себя в совершении преступления? Из желания привлечь внимание? А может быть, он просто страдает синдромом Мюнхгаузена? [33] Синдром Мюнхгаузена – симулятивное расстройство, при котором человек притворяется больным или искусственно вызывает у себя симптомы болезни, чтобы подвергнуться медицинскому обследованию и лечению. Синдром назван по имени барона И. К. Ф. фон Мюнхгаузена – персонажа литературных произведений Р. Э. Распэ (1737–1794). Этот термин был предложен в 1951 г. английским эндокринологом и гематологом Р. Ашером.

Элали не сомневалась в том, что Ариадна знает правду, что ей точно известно все, что произошло. Кого она пыталась защитить? Ганеля или Натана? Была ли она замешана во всем этом глубже, чем утверждала?

Все в этом деле так или иначе связано с имитацией. А вдруг и само преступление?.. Лейтенант открыла буклет выставки, стала внимательно изучать фотографию художника. Лицо почти скрыто темными очками и шапкой. Но овал лица, цвет выбивающихся из-под шапки волос… Возможно ли, что Натан де Галуа настолько психически нездоров, что выдумал всю эту историю и сам же себя покалечил? Нет, если хорошо поразмыслить, эта гипотеза тоже не работает. Галуа левша, Ганель рисовал лабиринт правой рукой. И уклон лезвия ножа правый.

Она вздохнула и остановила взгляд на своих стартовых номерах, неоднократно привлекавших внимание Ганеля. 88, 1001… Внезапно Элали взяла карандаш и написала имя: НАТАН. Палиндром! Более того – зеркальный палиндром.

Зеркала… Отражения… Двойники…

Натан / Ганель.

Ей вдруг показалась, что у нее что-то щелкнуло в голове. Она написала еще несколько слов и застыла в изумлении. Схватила куртку и выскочила из кабинета. Она бежала в больницу.

Когда Элали вошла в палату, Ариадна молча сидела возле Ганеля и держала его за руку. Увидев это, лейтенант перестала сомневаться, любит ли Ариадна своего мужа.

– Он пришел в себя? – спросила она тихо.

– Врачи говорят, что вот-вот должен…

Элали подошла, взяла стул и села рядом. Она не спускала глаз с Ариадны.

– Сколько времени это продолжается? Натан, Ганель, и вы между ними обоими…

– Я не понимаю, о чем вы.

Элали отогнула одеяло, закрывавшее Ганеля по шею. На его правом плече был вытатуирован лабиринт.

– Я была в приемном покое, – объяснила она. – Вы зарегистрировали его как Натана де Галуа, представили все необходимые документы. Потому что и официально, и в действительности это Натан де Галуа. Но одновременно это и Ганель Тодане. Две личности – это анаграммы. Две индивидуальности в одной голове… Я права?

Ариадна закрыла глаза и глубоко вздохнула – покорно и вместе с тем облегченно:

– Что вы хотите знать?

– Всё… Пойдемте выпьем кофе.

Они пошли к автомату. Ариадна отпила глоток, сначала молчала, потом начала говорить:

– Расстройство личности началось у Натана два года назад, как раз перед тем, как он стал знаменитым. Мы живем вместе уже семь лет. Мы купили комплекс художественных мастерских в Монруже, он выходит сразу на две улицы, соединяется посередине внутренним двором и имеет два адреса: с одной стороны – улица Лабрюйер, с другой – улица Буало. Мы превратили мансарду в жилое помещение для себя, там же находится большая мастерская Натана и гараж, а со стороны улицы Буало велись работы, чтобы оборудовать отдельные квартиры и сдавать их. Мы были счастливы. Но в сознании Натана произошел какой-то разлом, он все увеличивался по мере того, как к нему приходила известность. Частью его рассудка завладел другой человек.