Лейла Аттар - Бумажный лебедь

Мальчик поднял бумажного скорпиона, вспомнив, как долго и кропотливо его мастерил. Кто-то расплющил его тельце, но жало по-прежнему торчало вверх. Возможно, Виктор не лгал. Возможно, Уоррену и Скай плевать. Возможно, они просто держали Эстебана и МамаЛу при себе, а потом раздавили, словно ненужный ворох бумаги.

Эстебан отшвырнул скорпиона и скривился от боли: полученные тумаки давали о себе знать. Он выглянул в окно и увидел тонкий месяц, отражавшийся в пруду. Вспомнил, как Скай, свернувшись калачиком, лежала под одеялом, а МамаЛу рассказывала о волшебном лебеде, что прятался в здешнем саду, – о лебеде, который показывался лишь изредка, в новолуние.

Лебедь был редчайшей красоты, и мало кому хотя бы раз посчастливилось его увидеть.

Эстебан не поверил тогда, не верил и сейчас. Все это ненастоящее – и волшебство, и сказки, и «жили они долго и счастливо». Все пустое и бессмысленное. Его отец не был храбрым моряком и никогда не любил ни сына, ни невесту. Скай никогда не была хорошей подругой.

Думаешь, сеньору Седжвику есть до тебя дело?

Думаешь, он вытащит твою мамашу из тюрьмы?

Ты для этих богатеньких gringos – как вчерашняя газета: прочитали и выкинули.

Вот ледяная, суровая правда.

Эстебан выключил свет и замер в пустой темной комнате. Выбравшись в сад, он многое оставил позади: свое детство, наивность, глупые мечты, – бросив их лежать на полу россыпью смятых бумажных фигурок.

Эстебан сидел на бетонном крыльце небольшой кантины [24] Кантина (в Мексике) – небольшой и обычно недорогой ресторанчик, где интерьеры оформлены в национальном стиле. В кантинах часто выступают музыканты, а посетители могут играть в азартные игры. «Ла Сомбра» [25] «Тень» ( исп. ). , расположенной в Паса-дель-Мар. Покатый жестяной козырек защищал его от проливного дождя. Мальчик наблюдал, как вода струится по грунтовой дороге. В лужах яркими бликами отражались керосиновые фонари, висевшие у входа в лавки, которые еще не закрылись на ночь. Откуда-то звучала «La Bikina» в исполнении Луиса Мигеля – песня о прекрасной женщине с израненной душой, о печали и реках слез.

– Эй, мальчик! – крикнул мужчина из кантины.

Эстебан обернулся:

– Вы мне?

– Si [26] Да ( исп. ). . Есть хочешь?

Незнакомец внимательно посмотрел на мрачное, опухшее лицо Эстебана. Понял, наверное, что мальчику крепко досталось.

– Хуан Пабло! – Мужчина подозвал официанта. – Принеси пареньку oreja de elefante [27] «Слоновье ухо» ( исп. ). и что-нибудь попить. Как тебя зовут, мальчик?

– Эстебан.

Мужчина кивнул и продолжил уплетать свой ужин, запивая его мичеладой – пивным коктейлем с лимоном и пряностями. На его моложавом, открытом лице немного инородно смотрелись седые лохматые брови с изломом. Черные как вороново крыло волосы – вероятно, крашеные – он зачесал назад и уложил с помощью геля. С виду мужчине было около пятидесяти. На столе рядом с ним лежала трость из полированного дерева, черная и блестящая. Золотой набалдашник сверкал в простой и неказистой забегаловке, словно лучик надежды.

Эстебан сел напротив. При виде еды у него в животе заурчало. Здесь были энчилады [28] Энчилада – традиционнoe блюдо мексиканской кухни. Тонкая кукурузная лепешка, в которую заворачивают начинку – чаще всего куриное мясо или овощи. с сыром, политые сливками. Затем официант принес теплые кукурузные тортильи, миску с зелеными перчиками халапеньо и бутылку воды. Мальчик старался есть помедленнее, пока не подоспел его собственный ужин – две большие телячьи отбивные, напоминавшие уши слона.

Эстебан молча ел, слушая музыку и шум дождя. Портреты Педро Инфанте и Марии Феликс – кинозвезд времен расцвета мексиканского кино – взирали на него со стен. Железные ворота усадьбы Седжвиков много лет ограждали мальчика от суровой реальности, однако теперь он очутился совсем в другом мире, увидел иную жизнь. Теперь он должен был сам о себе позаботиться и найти способ попасть к МамаЛу.

Человек-из-кантины доел энчилады и развернул газету. Бегло просмотрев заголовки, он усмехнулся.

– Гляди, Хуан Пабло! – Он указал на одну из заметок официанту, который пришел забрать тарелки. – БА-БАХ!

Человек-из-кантины вскинул руки, изображая взрыв, и оба мужчины рассмеялись.

Когда Эстебан разделался с ужином, дождь утих, превратившись в слабую морось. Мальчик не мог просто встать и уйти. Он считал, что одного «спасибо» будет мало, поэтому медлил. А еще ему не хотелось идти домой к дяде Фернандо.

– Тяжелый выдался денек? – поинтересовался Человек-из-кантины.

Эстебан промолчал. Шишка над глазом уже раздулась вдвое.

– Камила! – Мужчина подозвал низенькую полную женщину, работавшую на кухне; на ней был фартук, заляпанный кетчупом и соусом pico de gallo [29] «Клюв петуха» ( исп. ) – соус из размельченных помидоров, лука и чили. . – Принеси парнишке льда.

– Спасибо, – сказал Эстебан, стараясь не морщиться, когда Камила приложила к шишке несколько кубиков льда, завернутых в кухонное полотенце.

– Хочешь подзаработать, парень? – предложил Человек-из-кантины.

Эстебан мог не отвечать: все было написано у него на лице.

– Я заплачу пятнадцать песо, – продолжил мужчина, – если опустишь вот эту газету в мраморный вазон у статуи Архангела Михаила. Знаешь, где это?

Эстебан кивнул. Мужчина вложил между страницами прозрачный пакетик с белым порошком, свернул газету вдвое и передал мальчику.

– Приходи завтра вечером, и я тебе заплачу. Tú entiendes ?

– Si.

Эстебан понимал, что дело опасное, однако на кону стояли пятнадцать песо. Не триста пятьдесят, конечно, но надо же с чего-то начинать.

Он взял газету. Спрятать ее оказалось некуда. На нем по-прежнему красовалась пижама, в которой он спал, когда забрали МамаЛу. На ярко-зеленой футболке улыбалась неоново-желтая обезьянка. Надпись под картинкой гласила: «Макака-забияка». На шортах, тоже зеленых, пестрел узор из бананов.

Дорога к площади пустовала. Все сидели по домам и смотрели вечерние novelas [30] Сокр. от telenovelas – букв. «телевизионные романы» ( исп. ) – телесериалы, снятые в странах Латинской Америки. . Дождь размягчил землю, и Эстебан с радостью шлепал уставшими, натруженными ногами по прохладной грязи.

Церковь Архангела Михаила являлась главным украшением Паса-дель-Мар. Ее белоснежный силуэт высился среди пальм, цитрусовых садов и журчащих фонтанов. Позади располагалось кладбище; надгробные плиты темнели стройными рядами, будто стражники. МамаЛу водила Эстебана в церковь каждое воскресенье, пока они жили у дяди Фернандо. Мальчик помнил мерцание свечей, резные фигуры святых и терпкий аромат застарелого ладана. Больше всего ему запомнилось, как крепко мать сжимала его руку, когда они сидели на скамье под высоким сводом.