Лейла Аттар - Бумажный лебедь

– В городке полно туристов. Людные улицы, толпы народу. У меня теперь борода, у тебя – крашеные волосы. Мы совсем не похожи на фотографии в новостях.

Дамиан надел бейсболку.

«С. Д.» – свобода, детка!

План Рафаэля сработал. Телефон, подброшенный в Каборас, направил сыщиков по ложному следу. Других зацепок у них не имелось, поэтому рано или поздно поиски должны были вернуться в наши края. Пока же мы находились в безопасности.

– Не забудь надеть. – Дамиан протянул мне ожерелье из ракушек. – Туристки всегда расхаживают в местных безделушках.

Я придирчиво оглядела свое отражение. Эти же брюки и топ были на мне в день похищения. Комплект, когда-то достойный подиума, основательно выцвел на солнце и отсырел. Я лазала в нем по мшистым стволам деревьев, бродила по джунглям. А еще я держала ведро, когда Дамиан выкапывал червей, – верный способ запачкать штанину, однако уж лучше так, чем самой прикасаться к извивающимся гадам.

Дамиан убрал маскировочный полог, укрывающий яхту. Было так странно взойти на палубу, с которой я еще недавно мечтала удрать. Меня наполняло невиданное чувство свободы. Расставание с прошлой жизнью – сверкающей и фальшивой – вышло болезненным; я не знала, смогу ли когда-нибудь стать прежней. Я больше не походила на безупречную куклу; меня поломали снаружи и внутри. Волосы пришли в беспорядок, в сердце царил раздрай. Зато кожа засияла и зазолотилась, лицо посвежело от морского ветерка.

Я украдкой наблюдала, как Дамиан управляет яхтой, стараясь не слишком уж глазеть. Под порывами ветра его рубашка липла к телу, подчеркивая сильные плечи и безупречный пресс. Пока мы жили на острове, Дамиан ни разу не побрился, впрочем, борода не успела сильно отрасти. Он выглядел дерзким и беззаботным, а еще чертовски мужественным, будто сошел со страниц журнала о морских путешествиях. Рана на виске зажила. Швы остались, сейчас их прикрывала кепка. Я засмотрелась на его бронзовую кожу, на красивый, горделивый профиль: выразительный нос, четкие скулы и темные, глубоко посаженные глаза.

Около полудня мы прибыли в оживленный порт. Сверкавшая на солнце заводь пестрела круизными кораблями и яхтами. Пляжи с золотистым песком простирались к дверям отелей, магазинчиков и кафе. Мы сразу оказались в самой гуще, лавируя среди розовых такси, сувенирных лавок, набитых загорелыми людьми, суши-баров и назойливых лоточников. Кривые переулочки вели к главной площади, где в тени арочных галерей прятались бутики и банки.

Вслед за Дамианом я зигзагами пробиралась меж жилых домов и супермаркетов. Мы пересекли площадь. Дальше вдоль одной из улочек на несколько кварталов растянулся базар – множество цветастых лотков со всевозможной снедью. Рядами выстроились арбузы, ананасы, апельсины и перчики халапеньо, высились пахучие пирамиды специй и груды пиратских дисков, лежали кипы поддельной одежды с ярлычками «Гэп» и «Холлистер». Грубые кожаные пояса и портупеи для эротических игр соседствовали с побегами кактусов, сложенными в шаткие горки. Дамиан не прогадал: среди этой какофонии красок, запахов и звуков затеряться проще простого. Мы купили яиц, фасоли и громадных помидоров, каждый размером с кочан цветной капусты. Я попробовала тамариндовые [49] Тамаринд, или индийский финик, – тропическое растение со съедобными бобами, которые используются в приготовлении различных блюд и кондитерских изделий. конфеты, посыпанные сахаром и молотым перцем, отчего у меня защипало язык, а на глазах выступили слезы. Мы дошли до рядов с выложенными на лед морепродуктами: осьминогами, рыбным филе, небольшими зубастыми акулами, которые назывались «касоны». Дамиану приглянулись моллюски в блестящих коричневых раковинах.

– Шоколадные мидии, – пояснил он. – На случай, если захочешь настоящего севиче.

Я отмахнулась от очередного лоточника, негодуя, что Дамиану, в отличие от меня, никто не сует под нос кусочки сыра и авокадо.

Стоило мне засмотреться на сумочки и обувь ручной работы, как Дамиан потянул меня дальше.

– С тобой ужасно ходить за покупками! – проворчала я.

Я все-таки немного задержалась, чтобы полюбоваться узорами, выдавленными на кожаных сумках.

– Есть охота, – пожаловалась я, догнав Дамиана.

Мы как раз проходили мимо фургончиков с тако. Вокруг витал аромат кукурузных лепешек и древесного дымка, жареных овощей и запеченного мяса.

– Мы почти закончили.

– Но есть-то хочется сейчас!

– С тобой ужасно ходить за покупками! – усмехнулся он.

Я постояла с ним еще у пары палаток, а потом устроила бунт.

– Тоже мне, шопоголик! Где твоя дисциплина? – Он увлек меня за собой. – Ах да, ты же привыкла к торговым центрам со всеми удобствами, к перерывам на кофе со льдом.

– Ненавижу кофе со льдом, – буркнула я и поплелась за Дамианом по узкой, вымощенной булыжником улочке.

– Как насчет картошки из «Папас Локас»? – спросил он, остановившись у фургончика с едой.

Торговец запекал в фольге огромные картофелины, разминал их со сливочным маслом и сыром, а затем добавлял разнообразные гарниры: запеченную говядину и свинину, бобы, лук, чеснок, кинзу, соусы сальса или гуакамоле.

– Вкусно? – поинтересовался Дамиан, глядя, как я уплетаю картофель.

– Объедение!

– Хочешь попробовать? – Он протянул мне свое буррито с жаренной на углях говядиной, сдобренной соком лайма, тмином и чесноком.

– Нет, спасибо. – Я не собиралась признавать, что хочу его буррито, каким бы вкусным оно ни выглядело.

Я все еще улыбалась своей глупой тайной шуточке, когда в переулок хлынула шумная свадебная процессия: хмельные жених с невестой, стайка смешливых ребятишек, за ними – целый оркестр мариачи [50] Мариачи – ансамбль, исполняющий мексиканскую народную музыку. , а следом – родня и друзья молодых. Мы с Дамианом отбежали на противоположные тротуары, чтобы уступить дорогу шествию. Музыканты трубили в фанфары, оглушая нестройным вибрато. Картофелина на моей тарелке грустно подрагивала, роняя на землю колечки зеленого лука. Переглянувшись, мы с Дамианом рассмеялись. В тот миг, хохоча над ансамблем в широкополых сомбреро, мы будто бы вернулись в детство.

И тут мы заметили листовки, рядами покрывавшие стены по обе стороны переулка: розово-желтые, и на каждой – наши с ним фотографии. Плакаты спустили меня с небес на землю. Люди продолжали идти мимо, разбившись на пары. Мы с Дамианом, затаив дыхание, смотрели друг на друга. Переулок был таким узким, что влюбленные могли поцеловаться, стоя на противоположных балконах. Ни убежать, ни спрятаться.

Мы так и стояли, прижавшись к стенам, пока гости, замыкавшие процессию, не прошли мимо, а музыка не превратилась в отдаленное бренчание.