Сюзанна Янссон - Запретное место [litres]

– Садись, – предложила она, подвигаясь.

Оскар расположился рядом с ней. Они давно не встречались, и сейчас Майе вдруг захотелось его поцеловать. Он выглядел таким… беззащитным. Таким обновленным. Чистым и ранимым.

– У меня сегодня день рождения, – сказал Оскар. – Всех угощаю.

В ответ послышались громкие протесты.

– Забудь, – сказала Майя, подозвала официанта и заказала пять порций текилы.

– И сколько тебе исполнилось? – спросила она Оскара.

– Двадцать семь, – ответил он.

Майя вздохнула, наклонилась к Оскару и прошептала, касаясь губами его уха:

– Ты слишком молод для меня.

Его взгляд забегал, было видно, что своим напором Майя полностью выбила его из колеи. Затем Оскар слегка покачал головой и придвинул ногу поближе к Майе.

В ту же секунду у Майи зазвонил мобильный телефон.

Голос Лейфа звучал тихо, но настойчиво и взволнованно.

– Майя, я тут подумал о фотографиях, которые ты мне показывала.

– Подожди секундочку. – Майя встала из-за стола и отошла в дальний угол, откуда можно было спокойно разговаривать.

– Я бы хотел еще раз их внимательно рассмотреть, – сказал Лейф.

– Да, я тоже об этом думала. Могу переслать их тебе, только я сейчас не дома, так что получится только поздно вечером.

– Хорошо. Перешли, как только сможешь.

– Кстати, – вспомнила Майя, – я сегодня встретила Натали. Ты с ней еще не говорил?

– Нет, пока не успел, – вздохнул Лейф.

– Она рассказывает удивительные вещи. Нам с тобой очень надо поговорить о ней, а тебе – побеседовать с ней.

– Конечно, можем встретиться завтра. Я поеду в усадьбу Моссмаркен в первой половине дня, могу по дороге заехать за тобой.

– Договорились. А фотографии я скоро пришлю.

– Отлично.

– Кто это? – поинтересовалась Эллен, когда Майя вернулась к своему столику.

– Ничего особенного, но мне, к сожалению, надо домой, – ответила Майя. – Вам всем хорошего вечера!

Затем она повернулась к Оскару:

– А тебе отлично отметить день рождения!

Она взяла куртку и начала протискиваться к выходу, в то время как на сцену как раз вышли музыканты и зал наполнился звуками знакомой всем песни.

У Натали установился определенный распорядок. Она приезжала в больницу, разговаривала с мамой Юханнеса, а потом сменяла ее с обещанием позвонить, если что-нибудь произойдет.

Но ничего не происходило.

Состояние Юханнеса оставалось стабильным со всех точек зрения. Никаких изменений. Иногда она пыталась представить себе, что будет, когда он очнется. Но у нее не получалось. Что они скажут друг другу? Кем они друг другу будут?

Она откинулась на спинку стула и посмотрела на Юханнеса, который по-прежнему лежал вытянувшись, с закрытыми глазами, окруженный со всех сторон проводами и шлангами. Натали наклонилась к нему и заговорила почти шепотом, как она обычно делала, хотя сидевшей в другом конце палаты медсестре вряд ли было интересно ее слушать.

– Хочу рассказать тебе о первом происшествии того лета, – начала Натали. – Мы с Юлией общались тогда только друг с другом. Думаю, причиной того, что мне все время хотелось проводить с ней, была ее сестра… Трейси. Одно только имя чего стоит. Как я завидовала.

Натали осталась ночевать у Юлии, как она часто делала по выходным. Проснулась ранним воскресным утром. Возможно, ей действительно захотелось в туалет, а может быть, и по другой причине, она поднялась с кровати и тихо спустилась по лестнице.

Вероятно, она надеялась, что дверь в комнату Трейси, располагавшаяся рядом с ванной, будет приоткрыта и можно будет туда заглянуть.

Трейси было семнадцать лет, и у нее часто оставались на ночь молодые люди. Она принимала противозачаточные и ходила по субботам на вечеринки. Летом на танцы в парк, зимой на дискотеку в Викенборге. Этот мир был еще чужд Натали, хотя она находилась на пути к нему.

А Трейси была как рекламная афиша. Могла рассказать о не изведанной пока еще стране. Она была идеальна. Волнистые каштановые волосы, загар круглый год, красивый макияж, блестящие голубые глаза и джинсы достаточной степени потертости. Она была крутая. Недостижимая, к тому же еще и способная. Писала стихи, которые Натали с Юлией тайком читали. О любви и сексе, о наркотиках и сигаретах. Натали не очень понимала смысла этих стихов, но звучали они как-то печально. Трейси почти никогда не улыбалась. Она была выше всего этого.

А Натали и Юлия были напрочь лишены этой таинственности. Они знали друг друга с первого класса и теперь вместе превращались в самых обычных подростков. Было очевидно, что они никогда не станут такими, как Трейси.

Однажды Натали стала свидетельницей ссоры Трейси с матерью, Ивонной. Натали сидела на крыльце, поджидая Юлию, и случайно услышала, как на кухне разгорелся конфликт.

– Ты туда больше не поедешь, слышишь? – прошипела Ивонна со злостью в голосе.

– Ты не можешь мне запретить, – ответила Трейси с той же интонацией, по которой было ясно, что она вот-вот взорвется.

– Еще как могу.

Сначала наступила тишина. Потом Трейси заговорила вновь, но теперь голос ее звучал мягко и умоляюще.

– Мамочка, ну мне так хочется.

Снова молчание. Казалось, Ивонна пытается сориентироваться в ситуации. Затем объятья, компромисс найден, короткая, но полная драматизма пьеса окончена. Обычный спектакль о подростковых конфликтах, эмоциональных всплесках и борьбе за власть.

В то воскресное утро Натали, проснувшись, направилась в ванную. Дверь в комнату Трейси была приоткрыта, как Натали и надеялась. Узкая щель. Бледный утренний свет проникал сквозь жалюзи и ложился волнами на пол. Натали без труда разглядела часть голой загорелой спины Трейси. Белая полоска от купальника. Трейси и ее парень спали, обнявшись. Почти раздетые.

У Натали засосало под ложечкой, изнутри хлынул жар.

Вот бы стать такой, как Трейси. Жизнь всегда будет казаться несовершенной, если не достичь этой высоты.

Она никогда не рассказывала Юлии о том, как восхищается ее сестрой. Наверное, подразумевалось, что все это чувствуют. Нечто само собой разумеющееся. При этом они часто говорили о том, что Трейси иногда занимается сексом в своей комнате, и размышляли, как бы подглядеть или подслушать, что там происходит. Несколько раз они подкрадывались ночью к комнате Трейси и прикладывали ухо к двери, но безрезультатно.

В это утро Юлия тоже проснулась рано. Неслышно спустилась по лестнице и встала рядом с Натали. Они молча стояли и смотрели в щелочку.

Вдруг тела зашевелились, накрылись одеялом, из комнаты послышались звуки, тяжелое дыхание, которое перешло в нечто иное, мягкое, затем жесткое.

А потом тишина. Приглушенный смех.

Неужели и она будет этим заниматься? Натали взглянула на Юлию. Просто нереально. Такого не может быть.