Альбина Нури - Узел смерти

«Дача», вспомнилось Мише. Это все равно, что «Титаник» назвать лодкой. Никакая не дача, а настоящее поместье.

Отец, Олеся и Лиза были где-то здесь, Миша их не видел. Сегодня отец прямо-таки лучился довольством: Миша вел себя, как примерный сын, и они с Володиным одобрительно поглядывали на него и Лелю, должно быть, уже прикидывая дату свадьбы.

Мать Лели была похожа на водяную или русалку: синие глаза, длинные струящиеся волосы, тонкие черты лица, мелодичный голос, плавные движения. Элла – так она представилась – смотрелась старшей сестрой собственной дочери, и была бы потрясающе хороша, если бы не вялость, апатичность и равнодушие ко всему на свете, сквозившие в ее облике.

Миша с Лелей сидели в дальнем углу сада, в беседке, увитой диким виноградом. Еда была отменная, особенно шашлык, и Миша, объевшись, чувствовал приятную истому. Они взяли с собой бутылку белого вина и тарелку с фруктами.

– Ты понравился моей матери, – заметила Леля, делая глоток.

– Как ты поняла? Она не слишком… эмоциональна.

Леля усмехнулась.

– Что есть, то есть. Но если бы не понравился, она бы назвалась Еленой Васильевной.

Они не говорили ни о чем особенном, просто трепались о том о сем, но Миша не чувствовал неловкости во время пауз в разговоре и желания уйти поскорее, как это часто бывает в компании малознакомых людей. Возможно, дело было в общей расслабленности, разлитой в воздухе, или в качественной выпивке, а может, в чем-то еще.

– Мне здесь нравится, – сказал Миша.

– Дядя каждый год устраивает это показательное выступление, – Леля повела плечами. – Собирает всех, кормит, развлекает. Тут и нужные люди, и преданные слуги, и друзья, и коллеги. Потом все расходятся и думают, какой он гостеприимный, милый и так далее.

– Тебе это не по душе?

– Мне все равно. Но я бы так не делала.

– А как бы делала?

– Не стала бы строить эту махину в три этажа и покупать землю гектарами, чтобы рыть бассейны и разбивать километры газонов. Дядины фигурно выстриженные деревья напоминают дрессированных болонок. Нельзя так издеваться над живой природой! Я купила бы маленький домик с террасой на берегу озера и посадила розы. Или квартиру с окнами от пола до потолка на верхнем этаже небоскреба. И пусть бы ко мне в гости приходили только те, кого я на самом деле люблю. – Она посмотрела прямо ему в глаза и нахмурилась. – Не терплю показухи. Даже ради пользы дела.

«Потому и вела себя так тогда, – подумал Миша. – Что-то вроде протеста, наверное».

– Правильно, – сказал он. – Я тоже не люблю показуху и вранье.

– В тот раз, – Леля слегка запнулась, – когда я с тобой переспала… Обычно я так не делаю. То есть я вообще никогда…

Миша смутился сильнее, чем хотел показать.

– Мы можем просто забыть об этом, – быстро сказал он.

– Сейчас объясню все – и можешь начинать забывать. – Леля посмотрела себе под ноги. – У меня был парень, встречались со школы. Все думали, мы поженимся.

– А ты?

– Что – я? – не поняла Леля.

– Тоже так думала?

– Наверное. Но это оказалось неважно, потому что… – Она откинула прядь со лба и сделала глоток вина. – Он учился в Москве, и я узнала, что у него там девушка появилась. Мы друг другу никогда не лгали, вот я и спросила: правда или нет? Он тоже не стал отпираться и честно ответил, что влюбился, и что я слишком правильная, пресная. Скучно со мной, короче. А с ней весело.

– Поэтому ты раз в жизни решила повести себя неправильно. И выложила фото, чтобы он видел, что ты не скучная, и нашла ему замену.

Мише произнес это резче, чем собирался.

– Это было некрасиво и тупо. Согласна. Но вряд ли тебе стоит сердиться.

Сердиться, действительно, не стоило. Он ведь не ждал ничего от той встречи, да и продолжения не искал. И все же ощущал себя обманутым.

– Хорошо, что мы расстались. Вряд ли это была настоящая любовь, тут он прав. Просто привычка.

– Я не понимаю, как он мог считать тебя пресной, – вырвалось у Миши.

Леля посмотрела на него и, вроде бы, хотела сказать что-то, но промолчала.

– Жалко, что твой друг так и не пришел, – заметила она, внезапно меняя тему, и Миша собрался сказать, что ему тоже жаль, но в этот момент зазвонил телефон.

Михаил вытащил мобильник из кармана.

– Легок на помине. Привет, Илюшкин! – Он непроизвольно назвал друга детским прозвищем и услышал что-то похожее на растерянность в голосе Ильи:

– Привет. Мы тут, у ворот.

– Надо же, пришли все-таки! Я уж и не надеялся. – Миша встал, потянул за собой Лелю. – Сейчас мы вас встретим.

Они вышли из беседки.

– Ночь скоро, люди по домам расходятся. Как говорится, все туда, а мы оттуда.

Уже почти стемнело, на территории зажглось электрическое освещение. Легкая музыка, которая лилась словно бы ниоткуда, деревья в россыпях золотых и серебряных огоньков, фонари вдоль аллей, подсветка на клумбах – все кругом было сказочно-прекрасно, но было в этом что-то неестественное, ненатуральное, киношное. А может, так стало казаться после Лелиных слов.

Илью и идущую рядом с ним девушку Михаил заметил издалека. Они шли по аллее, взявшись за руки. На Насте было длинное платье-сарафан не то белого, не то голубого цвета. Худые руки, впалые скулы, длинные темные волосы. В ее внешности не было ничего выдающегося, сногсшибательного, от чего можно потерять голову, и Миша спросил себя, чем столь заурядная девица могла до такой степени увлечь Илью.

– Сто лет не виделись, – неуклюже сказал Миша, пожимая ему руку.

Было странно говорить так официально с лучшим другом, но между ними словно выросла преграда. Что-то холодное окутывало Илью, сквозило в его тоне, даже руки у него были ледяные и слегка влажные.

Миша познакомил его с Лелей. Илья кивнул, улыбнулся дежурной улыбкой и отвел взгляд.

– Миша мне говорил, вы с детства дружите.

Илья пробормотал нечто утвердительное. Леля протянула Насте руку.

– Привет! Я Леля.

Та посмотрела на протянутую ладонь, потом перевела взгляд на Лелино лицо и проговорила, почти не разжимая губ:

– Настя.

Илья не сводил с нее взгляда – и какой это был взгляд! В нем не было нежности и восхищения, а только неутолимая жажда. Так голодный человек смотрит на тарелку с едой. Или алкоголик на рюмку водку. Или игроман на двери казино.

Он выглядел измотанным, усталым; движения были нервными и суетливыми, точно он торопился и постоянно боялся не успеть; глаза горели лихорадочным блеском. Илья поминутно облизывал сухие губы и беспрестанно поправлял очки.

– Мы уже вас и не ждали, – сказал Миша, просто чтобы не молчать.

Илья сбивчиво и путанно отвечал, думая, кажется, совсем о другом. Леля взялась играть роль гостеприимной хозяйки и пригласила всех перекусить.

Они пошли к столам, а другие люди шли им навстречу по направлению к выходу. Все было несуразно, бестолково, и Миша чувствовал растущее беспокойство, для которого, в общем-то, не было причин.