Эми Маклеллан - Вспомни меня [litres]

Я прохожу на кухню и тайком осматриваюсь, пытаясь увидеть ее глазами полицейских. Сразу замечаю почти пустую бутылку вина, кучу немытых кружек и остатки морковного торта. Моя паника растет, внутри все переворачивается от одной мысли, что придется вновь возвратиться в тот вечер. Он и так всегда со мной, как тик в глазу, как тень на краю поля зрения, как бесконечная пленка фильма ужасов, снова и снова проматывающаяся в голове. Я сжимаю кулаки, и ногти впиваются в ладони. Только бы у меня хватило сил!

Нур оглядывается, сверяясь с записями.

– Простите, Сара, нам необходимо понять, как все произошло, – говорит она, не поднимая головы.

Роулинсон, облокотившись на кухонную стойку, складывает руки на груди. Весь его вид выражает едва сдерживаемую угрозу. На кого она направлена – на меня или на Нур?

– Я хочу, чтобы вы мысленно вернулись к тому вечеру, представили себе его воочию, вспомнили все, что тогда видели и слышали. Малейшая деталь может дать зацепку. Готовы?

Я киваю. У меня перехватывает горло, становится нечем дышать. Рука инстинктивно взлетает к шее. Копы не замечают, что мне плохо, хотя у меня, наверное, уже губы посинели. В полиции ведь учат оказывать первую помощь, правда? Я пытаюсь успокоить себя – ничего страшного не происходит, такое с тобой уже бывало, и не умерла ведь, – но в мыслях неотвязно бьется одно: сможет Нур сделать трахеостомию, если понадобится? Под взглядом Роулинсона я продолжаю мять горло, стараясь вдохнуть хоть немного воздуха, а голос внутри все нагнетает и нагнетает: «Господи, господи, на этот раз все по-настоящему, я сейчас задохнусь, правда задохнусь!..»

– Итак, Сара, вы услышали шум и спустились по лестнице, – читает Нур по своим записям.

И я вдруг вырываюсь из камеры пыток у себя в мозгу.

– Нет, нет, я была в гостиной.

Я могу дышать, могу говорить! Облегчение тут же сменяется злостью – Нур и Роулинсон быстро обмениваются взглядами, и я понимаю, что они пытались поймать меня. Нет, сейчас не до панических атак, мне нужна максимальная концентрация.

– Ах да, – говорит Нур, одарив меня мимолетной улыбкой. – Тогда начнем оттуда?

Мы отправляемся обратно в гостиную. Я показываю, где я сидела, обычное место Джоанны, и окно, в которое она увидела мужчину.

– Она узнала его, вы уверены?

– Да, она сказала: «Он как здесь оказался?»

– С какой интонацией? Удивленной, обрадованной, испуганной?

– Скорее с небольшим раздражением. Она хотела спокойно досмотреть серию.

Нур снова заглядывает в записи.

– А вы тоже его видели?

– Нет. Разве только слышала шаги или заметила мелькнувшую тень.

– Вы в это время читали?

– Да, – в который раз повторяю я. Наверное, так они и ловят на лжи – когда ты, чувствуя себя в безопасности, утрачиваешь бдительность и сам неосознанно идешь в ловушку.

– Значит, Джоанна встала и пошла к двери…

– Да. К задней двери.

– А что вы делали, пока она была в кухне?

– Включила радио и продолжила читать. – Про выпитое залпом вино я молчу. – Потом я забеспокоилась, что ее нет слишком долго.

– Насколько долго?

Откуда я знаю? На часы я не смотрела. Время в моей жизни вообще перестало играть особую роль. Нур спрашивает, что я слышала, и я едва сдерживаюсь, чтобы не расплакаться. Это один из самых тяжелых моментов. Если бы я сразу выскочила на шум или вызвала полицию, возможно, убийцу удалось бы остановить. А я медлила, злилась, что у Джоанны, похоже, тайное свидание, когда на самом деле она боролась за свою жизнь, не понимая, почему я не иду к ней на помощь. Слезы текут у меня по лицу от мысли, что и здесь я ее подвела.

– Войди я сразу, я могла бы остановить его…

– Это еще неизвестно, – замечает Нур. – Напротив, возможно, вы погибли бы вместе с сестрой.

Роулинсон закатил глаза или мне показалось?.. Далее мы воспроизводим, как я прошла по коридору к кухне, в какой момент услышала крик Джоанны и как быстро распахнула дверь. Нур подробно расспрашивает меня, что я там увидела, и просит расположить стол и стулья так, как они стояли в тот вечер.

– Где была ваша сестра?

Я показываю на стул у дальнего края стола, возле раковины.

– Роулинсон, вас не затруднит?..

Тот отрывает свою тушу от кухонной стойки, вразвалку шагает к стулу и усаживается, широко раздвинув массивные ляжки и сложив руки на груди. Недвусмысленная поза альфа-самца гориллы, только кому она адресована – мне или Нур? Я украдкой бросаю на нее взгляд, но она на вид совершенно невозмутима. Спокойная, собранная, такую ничем не собьешь. Вытащив рулетку, она измеряет Роулинсона, сверяется с записями и командует:

– На восемь сантиметров ниже.

– А в дюймах? – Судя по презрительному тону, проблема у него все-таки не со мной, а с напарницей.

– Около трех, – спокойно отвечает та.

Снова закатив глаза, констебль сползает на стуле пониже, отчего его ноги раздвигаются еще шире. Меня так и подмывает пнуть его по яйцам, однако это вряд ли улучшит мое положение.

Теперь Нур хочет, чтобы я показала, где стояла, когда преступник напал на меня сзади. Потом – как он поставил меня перед Джоанной и повел моей рукой по ее мокрому, мягкому лицу… Все вокруг будто замирает, повисает тишина, словно я оказываюсь в неясном промежутке между двумя измерениями – в одном я только воспроизвожу убийство своей сестры, в другом, неделю назад, я, с пережатым горлом, смотрю сквозь горячие, туманящие зрение слезы прямо в ее искаженное ужасом лицо. Странно, но второе, в котором она еще жива, а я борюсь за глоток воздуха, представляется более реальным… Нур, слегка похлопав меня по плечу, чтобы привлечь внимание, протягивает что-то. Я беру это в руки и словно из дальнего далека вижу старую школьную линейку, которая была у нее в папке. Сперва я не понимаю, чего они хотят, потом все у меня внутри переворачивается. Я должна изобразить с ее помощью смертельный удар, показать, как убийца стоял перед Джоанной, непринужденно держа нож у бедра…

– Я понимаю, Сара, это тяжело.

Нерешительно протянув руку, Нур слегка, еле заметно, касается моего предплечья. Очевидно, для нее и это немало, она не из тех, для кого естественно обнять или погладить. Такое проявление человечности заставляет меня расплакаться еще сильнее. Я утираю слезы руками, потом высмаркиваюсь в бумажное полотенце.

– Осталось совсем чуть-чуть.

Она ставит меня перед Роулинсоном, от близости которого у меня мурашки бегут по коже. Нур снова сует мне линейку.

– Можете показать, что преступник сделал дальше?

Закрыв глаза, я явственно вижу перед собой мужчину в черном, держащего розовый нож и нависающего над Джоанной. Переложив линейку в левую руку, я делаю быстрый колющий выпад прямо Роулинсону в живот. Нур, бесстрастно наблюдая, записывает что-то.