Эми Маклеллан - Вспомни меня [litres]

Мо задумчиво причмокивает губами. Кожа у него очень гладкая, цвета конского каштана, но теперь я замечаю у него кое-где седые волоски и морщинки в уголках глаз.

– Ума не приложу, кто это может быть. Вы уверены, что дом тридцать два по нашей улице?

Я киваю с несчастным видом.

– Простите, я не хотела расстраивать Денниса. У меня не особенно получается общаться с людьми.

– Вам самой сейчас нелегко. Я очень сожалею о вашей утрате. У вас ведь есть сын, по-моему?

– Племянник.

– Он приедет сюда, к вам?

Я вспыхиваю. Мне неловко признаться, что Джеймс не остался со мной в такое время.

– Мы пока не решили. Надо сперва прийти в себя…

Мо кивает.

– Что ж, если вам что-то понадобится, вы знаете, где меня искать. Сейчас я лучше вернусь к Деннису, посмотрю, как он.

– Спасибо, вы очень добры.

Идя домой, я не могу избавиться от ощущения, что из окон домов невидимые люди выглядывают на улицу и обсуждают меня. Может быть, и Лиза где-то здесь, смеется сейчас над моей ошибкой?

Заварив чаю, я снова беру книгу и только теперь замечаю, что пара фото выпали из страниц и завалились за диван. На одном молодая женщина – Шарлин Уокер; вроде бы она вела детскую группу при церкви и несколько лет приятельствовала с Джоанной. Другое фото запечатлело пожилую пару у их дома. Я переворачиваю снимок. «Деннис и Элза, № 32». Деннис здесь куда крепче, непринужденно и уверенно опирается на калитку, другая рука обнимает плечи жены, позирующей с немного натянутой улыбкой. Знали они уже тогда о своем будущем, проявлялись ли уже первые признаки ее болезни и его подступающей деменции? Догадывались ли о том страшном несчастье, что скоро на них обрушится?

Я пролистываю другие страницы с фотографиями. Кто-то из этих людей может быть убийцей моей сестры. Вот Кармен, коллега Джоанны, с оливковой кожей и серебряной прядью в темных волосах. Столько людей входило в нашу жизнь и выходило из нее… В основном, конечно, последнее, постепенно наш мир сузился до совсем небольшого круга общения. Здесь, в книге, попадаются имена, которых я не слышала годами. Например, Симона, домашний парикмахер. Мне она нравилась, и почему мы потеряли с ней связь? Барри и Джин, жившие напротив. Они переехали в Уэльс, на побережье. Пару лет мы получали от них открытки, потом и те пропали…

На одной из страниц мне попадается Саймон Кармайкл. Странно, что его фото до сих пор на месте. Другие, с кем Джоанна встречалась достаточно долго – Пол из Бирмингема, таскавший ее на скачки и бросивший, стоило бывшей жене поманить его пальцем, и обольститель в модном костюме, которого мы окрестили донжуаном на пенсии, когда выяснилось, что у него одновременно было еще две женщины, – безо всяких церемоний отправились в мусорное ведро. А вот Саймон Кармайкл остался… Я смотрю на него – лицо самое обычное, и все же есть в нем какая-то открытость, и улыбка искренняя, не одними губами. Чувствуется, что человек уверен в себе и доволен жизнью. Наверное, он стал бы Джоанне хорошей парой, но однажды вдруг взял и исчез без следа. Как стало известно от его домовладельца, уехал за границу. Наверное, тоже вдруг объявилась жена, о которой мы не знали. С тех пор прошло года три или четыре, однако сестра так и не выкинула фото. Действительно ли Саймон вдруг вернулся? Могла ли она выяснить о нем что-то, из-за чего он готов был пойти на убийство?

Хоть я и ждала полицейских, два детектива на пороге с удостоверениями в руках застают меня врасплох. Одно их присутствие заставляет меня ощущать себя преступницей. Они наверняка чувствуют это, так что я усиленно стараюсь изображать невиновность – и я ведь правда невиновна! – а в итоге выгляжу скованно, неестественно и максимально подозрительно.

Детективы составляют странную пару – миниатюрная темноволосая женщина в сером брючном костюме, с короткой стрижкой «под мальчика», которая только подчеркивает ее молодость, и здоровяк с большим животом и капельками пота на верхней губе. Когда я открываю дверь, повисает странная выжидающая пауза. Я почти уверена, что женщина – детектив-сержант Нур, – но не хочу рисковать. К тому же, мне кажется, здесь некая проверка – она хочет понять, реальна ли моя прозопагнозия, или это не более чем хитроумная уловка, чтобы каким-то образом скрыть свою роль в убийстве Джоанны. Ну уже нет, я не попаду в ловушку.

Женщина улыбается и как бы даже одобрительно кивает, словно признает, что я ее раскусила. Она показывает свое удостоверение со значком – это действительно Нур. Своего бочкообразного спутника она представляет как детектива-констебля Роулинсона. Он явно старше ее – что неудивительно, – но ниже званием. Любопытно, как у них получается работать в паре…

Я провожу посетителей в гостиную, где нас встречают немытые кружки, печальный холмик использованных бумажных салфеток и одеяло с подушкой на диване. Вчерашние несвежие трусики я запихиваю ногой под диван, однако недостаточно быстро – по насмешливой улыбке Роулинсона понятно, что он все видел. Убрав постель, освобождаю место для Нур. Она аккуратно присаживается, скрестив ноги и выставив напоказ шикарные черные туфли на каблуках. Я замечаю, какие у нее тонкие лодыжки, да и запястья как у ребенка. Разве полицейские не сдают нормативы по физподготовке? Не представляю, как эти двое могли бы их пройти.

Нур отправляет Роулинсона приготовить чай. Интересно, каково выполнять приказы того, кому наверняка даже алкоголь в магазине не продадут?.. Из кухни доносится какой-то грохот, и меня так и подмывает пойти проконтролировать, что там творит здоровяк. Может, его привлек гигантский торт? Я одергиваю себя – нельзя судить людей по их внешнему виду. Это у меня от матери, та была совершенно нетерпима к «смертному греху обжорства». Что, любопытно, она сказала бы о моей сегодняшней диете: восемьдесят процентов морковного торта и двадцать процентов диазепама?

Нур как раз хочет обсудить мои лекарства. В руках у нее пачка каких-то бумаг, с моего места не прочитать. За последние годы я много чего принимала: трамадол от боли, сертралин от депрессии, ксанакс от тревожности и еще кучу всего. Были какие-то таблетки, которые мы называли синими шипучками, от них у меня кружилась голова как от шампанского, и антидепрессант «потолстин» с побочным эффектом в виде набранного веса. О прогрессе в моем лечении свидетельствует то, что сейчас я обхожусь усеченным набором препаратов: прегабалин от тревожного расстройства и панических атак, прописанный доктором Монксом, и иногда обезболивающие, которые назначила доктор Лукас.

– Сара, вы принимаете лекарства постоянно? – спрашивает Нур, просматривая свои записи.

– Да, от тревожности. – Я вдруг понимаю, что в беспокойстве неосознанно заламываю руки, словно проситель перед каким-нибудь королем, и прячу ладони между коленей. – Некоторые расстройства при травмах мозга сильно осложняют жизнь.