Тесс Герритсен - Призрак ночи

Марк и Николь громко беседуют в кухне, устанавливая свет, штативы и камеры, однако мы с Ребеккой молчим и завороженно смотрим на океан. Мы обе знаем, что значит соблазниться Вахтой Броуди. Я думаю о женщинах, которые состарились и умерли здесь и которые соблазнились, подобно нам. Все они были стройными и темноволосыми, как я.

Как Ребекка.

В комнату заходит Николь.

– Марк почти готов к съемке. Пора делать прическу и макияж, Эйва.

Теперь поговорить с Ребеккой наедине уже не удастся. Сначала мне нужно сидеть в кресле для макияжа, чтобы меня расчесали и напудрили, потом – улыбаться перед камерой в кухне, где я позирую с негибридными помидорами, медными кастрюлями и сковородками, которые привезла из Бостона. Затем мы выходим на улицу, где я позирую в подсолнухах, а после направляемся в каменное патио, чтобы сделать фотографии на фоне океана.

Марк показывает большой палец:

– С улицей все. Теперь у нас осталось всего одно место.

– Куда идти дальше? – спрашиваю я.

– В башенку. Там великолепный свет, и я хочу сделать хотя бы один кадр в этой комнате. – Он поднимает камеру на штативе. – Раз уж твоя книга называется «Капитанский стол», нужно, чтобы ты позировала, глядя на море. Как капитан.

Они уходят, а я останавливаюсь у основания лестницы – мне не хочется идти наверх. Я не желаю видеть башенку. Ни к чему возвращаться туда, где по-прежнему витает столько призраков.

– Эйва, ты идешь? – кричит сверху Марк, и у меня не остается выбора.

Добравшись до второго этажа, я заглядываю в комнаты детей Ребекки и вижу разбросанные кеды, плакаты «Звездных Войн», лавандовые занавески и целый зверинец мягких игрушек. Мальчик и девочка. Впереди моя старая спальня, дверь в которую закрыта. Я поворачиваю к лестнице в башенку. И в последний раз поднимаюсь по ступеням.

Когда я вхожу, никто на меня не смотрит. Все заняты установкой света, рефлекторов и штативов. Я молча изучаю все изменения, внесенные Ребеккой. Два плетеных кресла в алькове приглашают гостей к разговору по душам. На солнце греется белый диван, на приставном столике лежит стопка журналов по садоводству. Рядом стоит кружка, в ней осталось несколько глотков холодного кофе. У окна висит кристалл, отбрасывающий радуги на стены. Это совсем иная комната и совсем иной дом, вовсе не тот, который я помню, и перемены одновременно радуют и печалят меня. Вахта Броуди живет без меня дальше, и теперь ею владеет женщина, сделавшая ее своим домом.

– Я готов, – объявляет Марк.

Он делает финальные снимки, а я вживаюсь в роль, которой все ждут от меня, – радостная автор кулинарной книги в доме капитана. В предисловии я написала, что нашла вдохновение в Вахте Броуди, и это чистая правда. Именно тут я пробовала и улучшала рецепты, именно тут поняла, что самая изысканная приправа – аромат океанского воздуха. Здесь я осознала, что вино не лечит горе и, если ты обедаешь с чувством вины, даже самая великолепная еда безвкусна.

В этом доме я могла умереть, но вместо этого научилась жить дальше.

После того как мы сняли последний кадр, упаковали оборудование и отнесли его вниз, я немного задерживаюсь в башенке, чтобы услышать прощальный призрачный шепот, еще раз уловить дуновение морского ветерка. Но я не слышу никакого шепота. И не вижу темноволосого капитана. То, что привязывало меня к этому дому, исчезло.

На подъездной аллее мы прощаемся с Ребеккой, и я обещаю ей экземпляр «Капитанского стола» с моим автографом.

– Спасибо, что открыли нам двери своего дома, – говорю ей я. – Я рада, что у Вахты Броуди наконец-то появились любящие хозяева.

– Мы очень любим ее. – Ребекка сжимает мою руку. – И она тоже нас любит.

Некоторое время мы стоим и смотрим друг на друга, и я вспоминаю слова Джеремии Броуди, которые он тихо шепнул мне во тьме.

«Здесь, в моем доме, ты найдешь то, что ищешь».

Мы отъезжаем, а Ребекка машет нам вслед с веранды. Я высовываюсь из окна, чтобы помахать в ответ, и вдруг замечаю что-то в вышине, на вдовьей дорожке; на мгновение мне чудится фигура в длинном черном кителе.

Но стоит мне моргнуть – и ее снова нет. Возможно, никогда и не было. Теперь я вижу лишь солнечный свет, мерцающий на шифере, и одинокую чайку, парящую в безоблачном летнем небе.

Создание книги – одинокое путешествие, но путь к ее публикации – вовсе нет, и я благодарна великолепной команде, которая помогала мне делать каждый шаг на этом пути. Мой литературный агент Мег Рули из Агентства Джейн Ротрозен всегда горячо защищала меня – такого агента мечтает найти любой писатель. Спасибо, Мег, за то, что больше двух десятилетий была моей советчицей, заступницей и подругой. Огромное спасибо команде «Баллантайн» (США): Каре Сезаре, Ким Хови и Шэрон Пропсон – и команде «Трансуорлд» (Великобритания): Саре Адамс, Ларри Финлею и Алисон Бэрроу.

Но самое большое спасибо тому, кто делил со мной эти приключения с самого начала, – моему мужу Джекобу.

«Радость приготовления пищи» («The Joy of Cooking») – американская поваренная книга, написанная Ирмой Ромбауэр, изданная впервые в 1931 году и ставшая настоящей «кулинарной библией» вроде советской «Книги о вкусной и здоровой пище». – Здесь и далее примеч. перев.

«Л. Л. Бин» – американская розничная сеть, основанная в штате Мэн в 1912 году; торгует одеждой, обувью и оборудованием для активного отдыха.

Зеркало Багуа – магический восьмиугольник, в центре которого расположено круглое зеркало. По фэншуй, этот символ защищает дом от негативных внешних воздействий.

Down Easter ( англ . житель Новой Англии) – модификация клипера, тип парусных судов XIX века, построенных в штате Мэн и используемых в основном для торговли зерном.

Имеются в виду нефтепродукты в контейнерах.

Шхерный корабль, или шхербот , – судно, предназначенное для плавания в проливах.

«Федэкс» – американская компания, предоставляющая почтовые, курьерские и другие услуги логистики.

Паста с сыром и черным перцем, блюдо римской кухни.

92 градуса по Фаренгейту соответствует 33,3 градуса по Цельсию.

Фриттата – итальянский омлет с начинкой из сыра, овощей, колбасы или мяса.

Поркетта – традиционный итальянский рулет из свинины.