Алекс Д - Выжившая

– В одиночестве пьют только алкоголики, – комментирует Шерил свою находку, торопливо откупоривая крышку.

– Это не мое, – вяло возмущаюсь я.

– Все так говорят, – ухмыляется она, возвращаясь ко мне и обильно поливая рану алкоголем. Пока я шиплю от дикой боли, Шерил беззастенчиво проверяет мои карманы. Начинает с пиджака, заканчивает брюками. Она все еще на коленях. Забавно, но чертовски больно, чтобы прочувствовать момент.

– Для компенсации в моем бумажнике маловато наличных, – бормочу я, обессиленно откидываясь на спинку кресла.

– Если не заткнешься, заставляю тебя сожрать все до единой купюры, – сдержанно угрожает мисс Рэмси и снова победоносно улыбается, демонстрируя обнаруженный в правом кармане брюк белый платок. Пока она ловко перевязывает мою рану, я тянусь здоровой рукой за оставленной на краю стола бутылкой и делаю несколько жадных глотков.

– А говорил, что не твое, – осуждающе фыркает Шерил.

– В горле пересохло, – сглотнув, оправдываюсь я. – Ты слишком усердно проверяла мои карманы. А коньяк действительно не мой. Боюсь представить, сколько ему лет. Хочешь? – предлагаю оторопевшей девушке. – Тебе тоже не помешает расслабиться.

– Мне не помешает свалить отсюда как можно скорее, – она намеренно туго завязывает концы импровизированного бинта.

– Смотрю, ты кайфуешь от чужой боли, – проговариваю сквозь зубы. – Знаешь, как это называется?

– Справедливость, – кивает Шерил, продолжая удерживать мою ладонь в своих.

– Справедливость? – озадаченно выгибаю бровь, улыбка выходит кривой, но искренней.

– Разве вы с сестрой не кайфанули, ковыряясь в моем прошлом? – Шерил поднимается со своих коленей, придерживаясь за мои. – Или решили, что раз я ничего не помню, то мне не больно?

– Нет. Этого даже в мыслях не было, – возражаю я, обхватывая функционирующей рукой тонкую талию девушки, и резко тяну на себя. Потеряв равновесие, Шерил совершенно неграциозно плюхается сверху, приготовившись шипеть, царапаться и драться. – Я не хотел навредить тебе, Шерри. Ни я, ни Гвен, – говорю я, на доли секунды опережая ее бурную реакцию. Что-то в моем голосе и его интонациях заставляет девушку прислушаться, присмотреться ко мне внимательнее. – Мне искренне жаль, что статья, выпущенная «Пульс Холдингом», пошатнула душевное равновесие твоей матери.

– Что тебе нужно? – вопрос зависает в воздухе. Что мне нужно? Так просто и одновременно сложно. Подняв перевязанную ладонь, я прикасаюсь к светлым волосам Шерил Рэмси, зачарованный черной манящей глубиной ее глаз напротив. – Скажи. Это простой вопрос.

Она не уступит, пока не получит ответ. Ей необходимо объяснение, максимально доступное и правдоподобное. Но его нет. У меня – нет. Единственный, кто способен ответить на все озвученные и непроизнесенные вопросы, прячет разгадку в стерильных стенах, в кромешной темноте.

Я тяжело выдыхаю и, опустив голову, прижимаюсь лбом к ее макушке. Она вздрагивает от неожиданности, но не отстраняется. Вкусный манящий аромат проникает в ноздри, перекрывая металлический грубый запах крови. Шоколад и корица, ваниль и мед. Сладкий дурман возвращается, кружит голову, бежит по венам. Мягкое тепло сменяется опаляющим жаром. Я сильнее сжимаю ее талию, привлекая ближе. Ее ладони слабо упираются в мою грудь, острые коготки слегка задевают кожу сквозь плотную ткань рубашки.

– Мне не нужны скандальные откровения и подробности, Шерри, – глухо начинаю я, накрывая ее трепещущие пальцы своими. Она неподвижно замирает в ожидании продолжения. – Только правда.

– Я ничего не знаю и не помню, Оливер, – шепотом признается Шерил. Ни тоски, ни боли, ни сожаления. Смирение, констатация. Страх и страдания вызывают вовсе не отсутствующие воспоминания. – Это единственная правда. Другой нет. – Подняв голову, я встречаю ее прямой бездонный взгляд и слышу то, что остается не высказанным, витает черным призраком между слов. Она боится вспоминать. – Почему тебя так интересует история пятнадцатилетней давности?

– Это мы обсудим завтра, – качнув головой, отвечаю я, разрывая зрительный контакт. Поврежденную ладонь простреливает резкая боль. Просочившаяся сквозь платок кровь обильно окрашивает алым пальцы. Мои и ее. – Мы обо всем поговорим, когда вернется Гвендолен.

– Тебе нужно в больницу, – тихо отзывается Шерри, осторожно высвобождая руки. – В рану могла попасть инфекция, – инстинктивно стирает попавшие на тыльную сторону ладони капли крови. Я слышу, как она нервно сглатывает, немигающим взглядом уставившись на размазанное пятно на своей бледной коже, и трет сильнее.

В голове всплывают слова Дилана, произнесенные не так давно: «Она гладила мои пальцы, те самые, которыми я после оттирал со стен и пола кровь последней жертвы». Это правда? Или очередной вымысел психопата?

Она целовала мои пальцы, Оли.

Я едва мог выносить ее, но она была единственной, кто никогда не считал меня психом.

Она целовала мои пальцы…

На что мы готовы, чтобы выжить?

Если речь о мифическом аде, то чтобы выбраться из него, дружить придется с самим дьяволом.

– Шерри, – я произношу ее имя, всматриваясь в собственное отражение в расширившихся черных зрачках. Могла бы она увидеть разницу между мной и Диланом?

Что заставило девушку забыть его, и почему он так одержимо хочет, чтобы Шерил вспомнила?

Что произошло в этом чертовом доме? Мой мозг взрывается каждый раз, стоит подумать, что близок к истине, но у меня по-прежнему нет ничего, кроме сухих фактов из криминальных архивов.

Захваченный хаосом мыслей, я делаю то, что повергает в шок нас обоих. Провожу окровавленными пальцами по ее губам, повторяя их чувственный красивый контур, оставляя ярко-алые следы. Как помада, мелькает в голове безумное сравнение, и Шерил делает то, что повергает в шок только меня. Приоткрыв губы, она медленно облизывает их. Я задерживаю дыхание, не в силах оторвать взгляд от красного кончика ее языка, скользнувшего по моему указательному пальцу. В ушах раздается звон, подозрительно напоминающий дикий безудержный сумасшедший хохот. Опомнившись, я резко одергиваю руку, и несколько бесконечных минут мы ошарашенно смотрим друг на друга, пытаясь осознать, какого хрена с нами происходит.

Она целовала мои пальцы…

Дилан не солгал. Она действительно делала это.

Прямо сейчас… Она целовала его пальцы. Не мои.

Эта мысль зарождает в груди животное, злое чувство. Жесткое и слепое, основанное на собственнических инстинктах. Знакомое и позабытое…

Я чувствую себя преданным.

– Оливер? – в ее голосе слышится испуг. Он же дрожит в глубине распахнутых глаз. Шерил соскальзывает с моих коленей и растерянно замирает напротив. – Не понимаю, что на меня нашло, – смущенно бормочет она, вытирая губы.