Алекс Д - Выжившая

Болезненное возбуждение призывает к действию, толкает вперед, стирая границы между нашими телами. Я плотно вжимаю белокурую сирену в себя, заключая в стальной капкан рук и накаляясь до точки кипения от ощущения прохладной нежной кожи и сладкого аромата шелковистых волос.

– Ты действительно этого хочешь? – вопрос, заданный чувственным шепотом, зависает в тишине.

– А ты нет? – я хрипло смеюсь, накрывая ладонями аккуратную грудь, лаская пальцами затвердевшие соски. Мое тяжелое дыхание смешивается с ее тихими полустонами. Приподнявшись на носочки, Шерил прижимается упругими ягодицами к окаменевшему от нетерпения паху. С мучительным рычанием я без промедления толкаюсь бедрами вперед.

– У меня очень давно никого не было, – звучит в ночи едва уловимый голос. Это смущенное признание делает меня по-настоящему счастливым.

– Я буду осторожным, Шерри, – нежно улыбаясь, обещаю я, скользнув ладонью по плоскому животу.

– Не надо осторожным, – Шерил шумно втягивает воздух, когда мои пальцы опускаются ниже, накрывают гладкий лобок, круговыми движениями подбираются к чувствительной точке. – Сделай все так, как хочется тебе, – еле слышно произносит Шерри, запрокинув голову. Ее взгляд горячее, чем ад, и темнее, чем ночь, погасившая звезды. Я смотрю в эту манящую бездонную пропасть, не в силах контролировать ни одну свою мысль. Меня накрывает чувство нереальности, бешено бьется в сердце, дикой жаждой печет в пересохшем горле. Наклоняюсь, чтобы частично утолить свой голод, но она делает это первой – находит мои губы и впивается в них обжигающим поцелуем.

«Как хочется тебе», – мелькают на краю сознания сказанные слова. Искренние и доверчивые, без тени фальши и притворства. Как обещание рая, в которое я поверил, прежде чем шагнуть в адское пекло.

Оливер Кейн сделал все так, как хочется мне. Маленькая хитрость, работающая со всеми без исключения мужчинами. Многоопытных шлюх грубо трахают, не заморачиваясь с прелюдией, а покорных невинных скромниц соблазняют, купают в нежности и постепенно развращают. И в зависимости от того, какого секса хочет женщина сегодня, она выбирает роль. Откуда я это знаю? Наверное, некоторые знания прописаны в женских генах, или я неплохо разбираюсь в мужской психологии.

Оливер Кейн оказался именно таким, как я себе представляла. Ласковым, страстным, чутким, внимательным, заботливым и умелым любовником. Кейн – практически вымерший вид мужчины, ставящий наслаждение партнерши выше своего. Его главный кайф – благодарная блуждающая улыбка на губах уставшей удовлетворенной женщины. Ему не нужна шлюха. Оливер создан, чтобы дарить нежность и любовь. Я уверена, что в детстве он был очень ласковым ребенком, обожаемым своей матерью, а потом и сестрой.

Идеальный любовник, с какой стороны не посмотри, но что-то внутри все равно тревожно царапает по сердцу, стоит посмотреть на его темноволосый затылок, покоящийся на моем животе. Идеальный любовник не всегда равно идеальный мужчина. Обольщаться и влюбляться рано.

Оливер и Гвен лгали мне с самого начала, используя меня для каких-то своих неизвестных целей. Необходимо узнать, какого черта они придумали всю эту абсурдную ерунду с рукописью и едва не довели меня до нервного срыва или, как минимум, сердечного приступа.

– Сердце колотится так сильно, – констатирует свои наблюдения Оливер, сильные руки сыто и лениво оглаживают мои бедра. – Ты напугана? Я что-то сделал не так? – повязка на левой руке слегка царапает кожу, посылая волну мурашек по телу и напоминая о моей вчерашней истерике в библиотеке, потом в саду и снова в библиотеке…

Во рту образуется привкус меди. Я слизывала кровь с его пальцев. Боже, что на меня нашло? А на него? Это было… как наваждение. Транс. Гипноз. Приступ шизофрении… Надо обязательно позвонить утром доктору Гилбер в больницу. Узнать, когда можно будет навестить маму. И старушке Мэри, они с Сэмом, наверное, жутко волнуются.

– Нет, все было безупречно. Ты лучший любовник в моей жизни, – отвечаю немного дежурной фразой, едва не забыв про вопрос Оливера. Отбросив тревожные мысли, запускаю ноготки в жестковатые мужские волосы и задумчиво смотрю в скрытое толстыми шторами окно. Совсем скоро холодный рассвет прогонит уютную темноту из каждого угла спальни, а иногда так хочется задержать утро и остановить время…

– И много их было? – с трудом получается спрятать улыбку, потому что Оливер задает банальнейший вопрос.

– Не помню, – пожав плечами, чувствую, как напрягается его тело и каменеют мышцы. А он забавный… и ревнивый, словно мы давно планируем свадьбу, а не знакомы всего пару дней.

– Ты считаешь меня распутной? – спрашиваю шепотом, опуская немного отяжелевшие веки. Я не собираюсь спать, хотя мои физические силы на исходе. Ночью шел ливень, переходящий в грозу с громом и молнией, и стремительными порывами ветра. Он прорывался сквозь наши стоны в жаркий полумрак спальни, и, задыхаясь от удовольствия на влажных простынях, я все равно слышала рев стихии. Дождь и сейчас настойчиво стучит в стекла, словно хочет войти внутрь и остудить нас обоих.

– Тебя? – приподнявшись на локте, Оливер с недоверчивой улыбкой всматривается в мое лицо. – Я вообще подозревал, что ты девственница.

– Логичное подозрение, – согласилась с улыбкой.

– Почему? – в его голосе звучит неподдельное удивление.

– Психологическая травма обязана была повлиять на мои отношения с противоположным полом, – поясняю рассудительным тоном.

– А разве нет? – Оливер выглядит удивленным.

– Нет. Точнее повлияла, конечно, но на отношение противоположного пола ко мне. Все парни из нашего городка думали точно так же, как ты, и шарахались, словно от прокаженной.

– И… как тогда… – он растерянно умолкает, не закончив фразу.

– Ты же не испугался? – рассмеявшись, дотрагиваюсь до его щеки, обросшей за ночь щетиной. – Ты смотришь на меня так, словно я Америку только что открыла.

– Здесь слишком темно, чтобы ты могла разглядеть, как я смотрю на тебя, – Оливер опускает локти по обе стороны от меня и, нависнув сверху, оставляет на губах легкий поцелуй.

– Может быть, я любуюсь, – еще один, но уже глубокий, чувственный. Горячий язык настойчиво раскрывает мои губы и скользит внутрь, умело пробуждая потухший голод. Между наших тел нет никаких преград, только голая кожа, раскаляющаяся от жаркого соприкосновения, и горячее возбуждение, струящееся по венам. Он разводит мои ноги и входит плавным толчком, заглушив наш общий стон в поцелуе. Замирает на мгновение, а потом начинает двигаться. Медленно и осторожно, не сбиваясь с ритма, терпеливо дожидаясь, когда я буду готова к большему. Его губы порхают по моему лицу с нежностью, от которой хочется плакать, в которой хочется раствориться, почувствовать себя хрустальной и обожаемой. Я цепляюсь за его плечи, подстраиваясь под участившиеся толчки, и обжигающее удовольствие стремительно собирается внизу живота, скручиваясь в спирали, чтобы подарить мне еще один взрыв.