Алекс Д - Выжившая

– Ты перенервничала. Тебе нужно отдохнуть и хорошенько выспаться. – Я встаю из кресла. – Пошли, провожу тебя в комнату, – не дождавшись ответа, беру оцепеневшую, но не сопротивляющуюся Шерил под руку и вывожу из библиотеки. В прошлый раз она меня культурно послала. Черт, неужели это было только вчера? Почему у меня ощущение, что законы времени с недавних пор перестали существовать, или мы с Шерил угодили во временную ловушку, либо портал, о которых так любят писать фантасты.

Сегодня Шерри не так решительна, как накануне. Она подавленно молчит и едва поспевает за моим стремительным шагом. Я редко бываю в нежилой половине дома, но спальню для гостьи выбирал сам, хотя Гвен изначально хотела разместить Шерил вместе с прислугой. Мне стоило прислушаться. Действительно стоило. Сестра часто предлагает разумные решения и редко ошибается. Она – единственная, кто по-настоящему любит меня.

– Мы пришли, спасибо, – Шерри останавливается у самой последней двери в конце темного коридора. Тусклое освещение зрительно сужает пространство. Стены давят, как и близость девушки, наблюдающей за мной напряженным задумчивым взглядом. Хочется верить, что она размышляет о том же. Договаривается со своей девичьей скромностью, перебирая в голове все многочисленные доводы «против» и только одно объективное «за». Она ищет компромисс или все уже решила?

– Я могу войти? – привалившись плечом к стене, откровенно и недвусмысленно смотрю в темные глаза. Прямой вопрос, требующий прямого ответа. Никакого подтекста, все на поверхности. – Я хочу помочь тебе уснуть, Шерил, – поясняю для самых наивных и невинных. С Шерил Рэмси нельзя быть ни в чем уверенным. Черт ее знает, может, она до сих пор девственница, что, конечно, маловероятно.

– Твоя рука… – нерешительно мямлит девушка, хватаясь за ручку двери, как за последний оплот благоразумия. Только меня не обмануть наигранной робостью в голосе. «Нет» говорят совершенно иным тоном.

– Не отвалится, – небрежно ухмыляюсь, махнув травмированной конечностью. – На крайний случай у тебя в ванной есть аптечка.

– А в твоей ванной нет?

– В моей ванной нет тебя, Шерри, а это напрягает меня сильнее, чем угроза заражения крови.

Шерил молча отводит взгляд, решительно нажимает на ручку, толкая дверь, и заходит внутрь, не закрывая ее за собой. Это даже не намек, а откровенное приглашение. Отчаянно смелое, импульсивное, продиктованное древним, как мир, инстинктом. Я принимаю вызов и следую за ней в темноту спальни.

Хлопок двери за спиной, глухие шаги по ламинату. Она скидывает туфли, я – пиджак. Полумрак разбавляет струящийся лунный свет, проникающий сквозь щели между задернутыми портьерами. Его достаточно, чтобы увидеть стройный силуэт, застывший возле постели, но ничтожно мало, чтобы рассмотреть подробности, детали, все то, что Шерил Рэмси тщательно прячет от нежелательных взглядов под строгими платьями, глухо застегнутыми блузками и целомудренными юбками. Ноющая боль в руке напоминает, насколько женские робость и слабость могут быть обманчивы. Я и сейчас понятия не имею, чего ждать от Шерил Рэмси. Эта девушка абсолютно нечитаема, словно одна из ее любимых антикварных книг, написанных на древних языках, знания о которых давно утеряны. Невозможность понять содержание не отменяет стремления обладать уникальным, эксклюзивным и редким экземпляром. Это то, что заставляет коллекционеров отдавать миллионы, а после хранить вожделенный лот за стеклом, под сигнализацией.

Я не настолько одержим, мои желания носят более примитивный характер, но это не значит, что не способен оценить сокровище, угодившее мне в руки. Тем не менее свой редкий лот я предпочитаю видеть не за стеклом, а желательно под собой и по возможности голой.

Без промедления и сейчас. Рука по привычке тянется к выключателю.

– Не надо света, – Шерил останавливает меня, словно прочитав мои мысли.

Какой она будет? Смущающейся, покорной или чувственной и откровенной? Плевать, какое это имеет значение? Я нетерпеливо направляюсь к стоящей ко мне спиной девушке, в спешке срывая с себя одежду. Потребность на грани животного голода выжигает из головы все мысли, ставит в ступор своей интенсивностью, отключает боль в травмированной руке.

Я не монах и не бабник, женщины всегда были в моей жизни. Не много и не мало. Одну я любил очень сильно, и все, что появлялись после, почему-то напоминали мне ее. Я разучился чувствовать и перестал различать женские лица, утратив ту, что заслонила собой весь мир, проникла так глубоко, что невольно стало забыто, каким он был до ее появления. Нет, она не разбила мое сердце, не предала и не бросила ради другого. Я просто перестал существовать для нее. Это хуже, чем измена, страшнее, чем смерть, больнее, чем равнодушие и жестокость. Это пустота, и в ней нет ничего живого, настоящего. Это мрак и клетка, похуже той, где влачит свое существование Дилан. В какой-то степени брат счастливее меня, ведь он никогда ничего не чувствовал. Ему неизвестно, каким отравляющим может быть чувство потери.

Говорят, что любовь способна творить чудеса, спасать, воскрешать и дарить крылья. Я познал другую сторону, темную, безжалостную, суровую и неотвратимую, как пуля, угодившая прямо в сердце. Она убила меня для всех других женщин.

Пока не появилась Шерри. Странная, неуклюжая, смешная девчонка вошла в мою жизнь. В мой дом. В мое сердце.

Жизнь порой дает нам то, что мы не просили, и забирает то, что не хотели отдавать.

Я бы никогда не выбрал Шерил Рэмси сам, не захотел, не оглянулся бы вслед на улице. А сегодня меня потряхивает от неконтролируемой похоти, и я четко осознаю, что ничего подобного не испытывал ранее.

Я задыхаюсь от восторга и наполненности. Впервые за много лет чувствую себя живым и свободным.

Почему она? Почему именно Шерри?

Ответ близок, он бьется где-то в глубине ожившего сердца. Странная, неуклюжая, смешная девчонка побывала в аду и выжила. Вышла из пекла без единого ожога. Я хочу понять, как… как ей удалось то, что не смогли другие, хочу, чтобы она научила меня.

Я останавливаюсь в паре шагов от цели и буквально врастаю в пол, с жадностью затаившегося хищника наблюдая, как Шерил медленно спускает с узких плеч невзрачное платье, позволяя шелестящей ткани соскользнуть к голым ступням, мгновением позже туда же невесомо падает нижнее белье. Я впиваюсь взглядом в изгибы идеального тела, оглохнув от бешеного пульса в ушах. Белая кожа в полумраке кажется почти прозрачной, светлые локоны вьются по спине, закрывая лопатки. Тонкая талия, округлые ягодицы, бесконечно-стройные ноги. Хрупкая, словно лунная фея, и манящая, как сирена. Мог ли я рассчитывать, что за безвкусными тряпками скрывается подобное совершенство? Везение, проклятие, ожившая сексуальная фантазия? Кто ты, черт побери?