Алекс Д - Выжившая

– Я не хочу так, не хочу, – охрипшим голосом кричу снова и снова. Оливер приближается вплотную, он пахнет, как дьявол, серой и ржавчиной. Зашкаливающий адреналин отключает страх, и я бью его по стальной груди раскрытыми ладонями, оставляя кровавые борозды на ткани от своих когтей. – Ты мне не нужен, убирайся. Ты не мог победить, не мог. Ты слишком слаб, чтобы уничтожить его. Я знаю, Дилан где-то там, – вскинув руки, сжимаю ладонями его виски. – Выпусти его, – требовательно рычу я.

– Мне очень жаль, Шерри, – хрипло произносит Оливер, его взгляд устремляется сквозь меня и застывает, словно омертвев. – Я хотел уберечь тебя, – он неумолимой, властной силой отрывает мои запястья от своего лица, вытягивая их вдоль тела. – Я хотел любить тебя.

– Ты сумасшедший, Оливер! – взбешенно шиплю я, хотя отлично знаю правила выживания в одной клетке с потенциальным убийцей. – Ты такой же безумный хладнокровный монстр, как твой отец. Признай это хотя бы сейчас, глядя мне в глаза. Здесь нет никого кроме нас и бешеной кошки. Эта тварь предана тебе в любой ипостаси. Хищник чувствует хищника.

– Ты не понимаешь, что говоришь, – Оливер с бесконечным сожалением смотрит на меня. На резко осунувшемся лице отражается неприкрытая боль. Ему не надо говорить, я знаю, что меня ждет дальше. Я разделю участь своей сестры. Я сегодня умру, если не попытаюсь остановить, если не призову другого… Того, кто однажды услышал и помог. Того, кого видела только я.

– Ты знал Руби. Ты привел ее в логово своего отца, а потом напугался того, что натворил! Может быть, ты и правда любил ее… – я резко замолкаю, ощутив неуловимую вибрацию воздуха позади меня, раны на коже вспыхивают болью, легкие горят от недостатка кислорода… я истратила весь пыл на бесполезную истерику.

– Не ее, Шерри. Тебя. Ему была нужна ты, – разрезает агонизирующую тишину негромкий голос, который я уже отчаялась услышать. Медлительный, вкрадчивый, размеренно-спокойный, тягучий, как патока. Тяжелые ладони уверенно сжимают мои предплечья. Жар его гибкого хищного тела пронизывает насквозь, заполоняя, замещая мои атомы своими.

Оливер Кейн неподвижно стоит напротив, на лице заледеневшая маска скорби, в глазах, обращенных на меня, горькое сожаление, оставляющее приторно-медный вкус на языке.

– Всегда только ты, – касаясь кожи горячими губами, шепчет мне в ухо тот, кто стоит сзади. – Для него. Для меня. Для нас обоих.

Все мои версии рассыпаются пеплом, вгрызаясь в угасающий разум острыми клыками. Я стою между двумя живыми дышащими мужчинами, опасными безумцами и, возможно, убийцами.

Их двое.

Двое.

Я вижу их обоих.

«Не бойся. Я всегда рядом.

Я за твоей спиной.

Оглянись».

Но я не могу. Это слишком. Мое сознание разрывается, и он принимает решение за меня. Впервые. Я вздрагиваю, чувствуя обжигающее прикосновение ладоней к моим плечам, сильные руки медленно разворачивают, вынуждая взглянуть в его лицо.

«Ты боишься не справиться и хочешь, чтобы я все сделал за тебя. Но это не моя война, Шерри. Если хочешь победить, то ты должна пройти весь путь сама».

Мой невидимый демонический друг реален. Или безумна я, а не обитатели этого жуткого дома.

– Дилан, – выдыхаю одними губами въевшееся в сердце имя, послушно следуя за его руками. – Дилан, – повторяю беззвучным шепотом, потрясенно, ошалело и беспомощно глядя в проницательные спокойные глаза.

– Ты вернулась, Шерри, – мужские губы дергаются во второй за нашу историю улыбке. Часть меня ликует, а все остальные захлебываются кровью от дикой боли и запоздалого прозрения.

– Зачем ты так со мной? – слова срываются с губ, шелестят, словно истлевшая листва в саду, буквы совершенного преступления горят на моей спине, проникая глубже, отпечатываясь в сердце.

– Правда бывает жестокой, Шерри, – неторопливо отвечает Дилан. – Ты не хотела верить. Мне пришлось помочь.

– Это помощь? – моих слов почти не слышно, но он понимает, словно читает, видит, заглянув в самый черный угол моего подсознания. Я сама пустила его туда. Сама позволила.

– Да, – твердо и сосредоточенно кивает Дилан. – Это помощь.

– Как тогда? – спрашиваю я, забыв про существование еще одного участника сцены. – Я действительно ее убила?

Дилан снова кивает, разбивая меня на части, стирая, обнуляя и… открывая глаза на правду, которую я отказывалась видеть, не хотела помнить.

– Любовь бывает такая разная, Шерри. Иногда она настолько больна, что ты видишь только один способ излечиться и обрести покой – избавиться от нее, – он цитирует недавно сказанные мной слова, дотрагиваясь большим пальцем до моей нижней губы. – Я не смог. Позволил тебе выжить взамен на обещание.

– Я выполнила его, – сипло бормочу я.

– Еще нет, – подняв голову, Дилан смотрит через мое плечо на оцепеневшего Оливера. – Это честная победа. Она пришла сама, – обращается он к нему, но я не понимаю ни слова. Моя вселенная состоит из одного мужчины. Он передо мной. – Ты помнишь, что делать, – склонившись к моему лицу хрипловато шепчет Дилан, согревая дыханием мочку уха, горячая дрожь пронизывает меня насквозь. Не отпуская взгляд брата, Дилан вкладывает стилос в мою ладонь.

«Кто ты, Шерри? Заблудший котенок, обреченный стать жертвой, или хищник, достойный уважения и пощады такого же, как ты?»

– Я помню, – едва слышно шевелю губами, сжимая пальцы вокруг металлического стержня.

– Начни с сердца…

В комнате темно. Очень темно. Всегда темно. В этой комнате нет окон и всего одна дверь, запираемая не мной. Непроглядная тьма. Пугающая для тех, кто оказывался здесь впервые, и комфортная, безопасная для меня. В этой комнате всегда тихо, за исключением тех дней, когда у нас бывают гости. Я не люблю гостей, они громко кричат и всегда о чем-то просят. Мне это не нравится, меня это злит. Люди приносят с собой много шума, хаоса, грязи и вони, которую потом приходится смывать, соскабливать со стен и пола. Я люблю тишину, стерильность, темноту и одиночество.

Но сегодня мой покой нарушен. Моя нетронутая территория запятнана чужими следами, запахами, предсмертными булькающими звериными хрипами…

( Мы часто становимся похожими на тех, кого ненавидим или боимся .)

Страх – это сила и власть. Никто не тратит свою ненависть на неудачников. Нашей ненависти достойны только матерые хищники – те, кто разрушают нас, те, кто породили нас, те, кто маниакально ломал и перекраивал нас. Не все монстры прячутся на чердаках. Большинство из них ходят среди обычных людей, виртуозно маскируясь и сливаясь с толпой. И с первого взгляда невозможно распознать тревожные признаки, если ты не такой же. Своего монстра я знал в лицо, не задумываясь в самом начале, почему именно со мной он не скрывался. Я не хотел знать, я боялся, и он обратил этот страх во тьму, заставил увидеть, что делает меня жалким трусом и как я могу стать сильнее. Монстр воспитал монстра – закономерный финал.