Алекс Д - Выжившая

Я по-своему любил его…

До тех пор, пока он не посягнул на ту, что принадлежала мне.

Монстр не заслужил милосердия. Он умирает быстро, без мучительной агонии и сопротивления. Слишком неожиданным был удар, наколовший черное сердце на медное перо. Семь проникающих решительных точных ударов, багровые реки на стерильном полу. Хищника убил самый первый. Остальные для нее. Она восстанавливает справедливость, утоляя голод, питаясь гневом и болью.

Ее тюрьма страшнее моей, но замки сорваны и двери открыты.

Чтобы выжить в аду, недостаточно заключить сделку с дьяволом. Ему нужна жертва – не душа, а самое ценное, что у нее есть. Она отдает долг прямо сейчас. Цена свободы имеет цвет запекшейся крови. Не лишенные глаз, мы единственные видим этот мир, состоящий из сгустков черного света. Он мерцает миллиардами оттенков и никогда не лжет.

Я ненавижу грязь и ложь. На моей территории есть место только правде и чистоте. Толкая потаенную дверь, я впускаю потоки розоватого ультрафиолета, позволяя флуоресцентным лучам осветить свершившееся воздаяние.

Она бесподобна, видит Бог, если он все-таки существует, я не встречал создания более отталкивающего внутри и прекрасного снаружи. Она совершенна, уникальна. Моя безумная невеста Франкенштейна.

Она отпускает усмиренного зверя и, откинув за спину мерцающие серебром волосы, грациозно ползет на коленях в мою сторону, а я неспешно двигаюсь ей навстречу. Сто процентов чистого счастья горят на моих губах. Я опускаюсь напротив, рухнув коленями в вязкую жижу, сглатываю, вдыхая тяжелый сладко-соленый металлический запах. Сердце бьется набатом, стоит взять ее запрокинутое лицо в ладони, медленно вбирая каждый миллиметр открытого взгляду совершенства. По фосфорно-белому платью стекают бурые ручьи, лениво капают с кончиков ее пальцев, с булькающим звуком впадая в чернильные разлившиеся озера, кипят на бирюзовой, неоновой коже черными кратерами.

Кровь не светится, всегда остается темной, поглощая излучение. Черная и честная, как смерть. Я знаю только один способ вернуть стерильность этим стенам.

Уничтожить их. Сжечь дотла.

Она отрывает мою левую ладонь от своего лица и, не разрывая глубокого слияния взглядов, неторопливо развязывает повязку и бросает в сторону.

– Ничего нет, – хрипло шепчет хищница, дотрагиваясь губами до моей чистой кожи, изощренно-медленно обводит языком извилистые линии и, резко отстранившись, вонзает металлическое перо в центр ладони. Кровь брызжет на ее лицо и мою футболку. Боль разрезает на части, пульсирует и обжигает.

– Теперь есть, – безмятежно улыбается Шерри, снова соединяя наши взгляды.

Я подношу ладонь к лицу, слизывая густой медный вкус и, раскинув руки, словно приглашая ее в свои объятия, оглушительно смеюсь. Смех отражается от стен, дрожит в воздухе, звенит в черных углах. Я слышу, как сумеречные обитатели смеются вместе со мной. Все громче и громче. Грохочущие звуки чистого триумфального веселья заполняют пространство. Шерри туманно улыбается, не сводя с меня взгляда, разрывает на части мою футболку, сдирая ее с тела лоскутами, и возвращает долг, выцарапывая на груди мое имя. Она увековечивает свой выбор, который не сможет забыть, что бы ни случилось.

Мой смех становится глуше. Я тронут этим бесхитростным проникновением под мою кожу. Снова взяв ангельское лицо в ладони, я глажу пальцами светящуюся кожу щек и скул. Шерри швыряет окровавленный стилос на пол и обнимает меня руками, вжимается, не оставляя ни одного атома пустого пространства между нашими телами.

– Я уже скучаю, – признаюсь, облизав ее соленые губы.

– Мы можем уйти вместе.

– Не можем, – я качаю головой, сталкивая нас лбами, тонкие пальцы жадно цепляются за вздувшиеся мышцы на моей спине. – Нельзя. Ты вернешься ко мне, когда я позову.

– Как я узнаю?

– Ты поймешь, – обещаю я.

Мы одновременно оборачиваемся, услышав мягкую поступь кошачьих лапок. Шерри направляется прямо к кромке расползающегося кровавого озера рядом с телом, охваченным тусклым неживым сиянием. Кошка наклоняет пушистую мордочку и начинает лакать, мурлыкая и щурясь от удовольствия.

– Закрой глаза, – приказываю я, заставляя Шерил отвернуться. – Не смотри.

– Нет, – она впивается когтями в мои плечи, пытаясь удержать, но уже слишком поздно. Пространство неумолимо меняется, наполняясь едким дымом, стены трещат и плавятся, жадно пожираемые пламенем. – Я не хочу сейчас, – полный отчаяния крик теряется в полыхающей тьме. Огонь очистит все, кроме мрака, который она унесет с собой.

– Беги…

Открой глаза…

Я бегу по лесу, запинаюсь, падаю, поднимаюсь, хватаясь за корявые ветки, и снова бегу. Холодный дождь хлещет в лицо, вытер пронизывает до костей. Мое платье разорвано и покрыто бурыми пятнами. Я пахну дымом и кровью. Не моей.

Я бегу на звук пожарных сирен, стуча зубами и не оглядываясь назад. Голые ступни онемели от холода. Мне страшно, что я могу наступить на змею и умереть так… глупо, нелепо. Стираю с щек капли дождя вперемешку со слезами, задыхаясь от боли и усталости, продолжаю двигаться вперед. Между жутко изогнутыми телами деревьев мелькает пятно света, слышится спасительный звук тяжелых шагов. Совсем близко. Я обессилено прислоняюсь к стволу дерева и сползаю, сдирая о кору болезненно пульсирующую спину.

– Мисс, вы слышите меня? – парень в полицейской форме наклоняется надо мной, светит в лицо фонариком. Коротко киваю, щурясь от яркого луча и прикрывая глаза ладонью.

– Я офицер полиции, – представляется спаситель, показывая мне значок, после чего сообщает кому-то по рации, что обнаружил девушку в одежде со следами крови и копоти. – Вы выбрались оттуда? – он указывает на дымящийся дом, вынуждая меня автоматически обернуться. Языки пламени уже не видны. Только столбы черного дыма взвиваются в беззвездное тяжелое нависшее над нами небо. Я снова киваю.

– Вы можете говорить? – строго спрашивает молодой офицер, и я повторяю движение головой. – Вы знаете, чей это дом?

– Да, – отвечаю я. – Он принадлежит Клариссе Хадсон.

– Что вы там делали?

– Мой психиатр попросил отвезти книгу его матери, почитать для нее. В терапевтических целях. Она парализованная старая беспомощная женщина. У нее не было шансов выбраться.

– Почему ваша одежда в крови? – внимательно осмотрев меня, сурово спрашивает коп.

– Я не… знаю, офицер, – отвечаю хриплым, измученным голосом. – Мне очень страшно. Вы отвезете меня домой? Мои родители, должно быть, сходят с ума от беспокойства. Последнее что я помню, это как села в свой автомобиль. Со мной была кошка. Кажется, она осталась где-то в доме… Если найдете ее…