Хейди Перкс - Вернись ради меня

– Меня зовут Стелла, – говорю я с улыбкой. Дрожащими пальцами Эндж обхватывает ножку бокала. – Я подруга Фреи и тоже знала Айону. Мне очень жаль, что так случилось.

– Так это вы виноваты, да? – выдает Эндж с ухмылкой, обнажая ряд желтых зубов.

Я собираюсь с ответом, но у меня нет слов. Женщина заходится хриплым смехом:

– Шучу, милая!

Я заставляю себя улыбнуться, однако неуместность ее слов вызывает у меня отвращение. Фрея бросает на меня взгляд, но я не свожу глаз с матери Айоны.

– Полиция уже вывернула меня наизнанку, – жалуется Эндж. – Так что не понимаю, чего вы хотите.

– Меня интересует жизнь Айоны до переезда на Эвергрин. Вы всегда жили в Бирмингеме? – спрашивает Фрея.

Женщина кивает.

– Я родилась здесь. Как и Айона. Только она сбежала отсюда, а я – нет.

– А когда вы перестали общаться?

– Да незадолго до того, как она туда уехала. – Опустив глаза, Эндж делает большой глоток вина, и у меня возникает ощущение, что она нарочно тянет время.

– А вы знали, что она собирается на Эвергрин? – задает вопрос Фрея.

Эндж чуть заметно кивает, поднимая голову.

– Странное место для переезда, – Фрея доверительно подается вперед. – Я удивлена, что она вообще знала об Эвергрине, живя так далеко от него, в Бирмингеме. Мало кому известно о нем – это совсем небольшой остров.

– Ага, небольшой. Сто два человека, – поддакивает Эндж.

Теперь и я вслед за Фреей в изумлении подаюсь вперед. Пожалуй, она и вправду что-то знает!

Внезапно дверь распахивается, и наша новая знакомая смотрит на того, кто только что зашел. Я собираюсь обернуться, но она шепчет:

– Не смотрите.

– А кто там? – интересуется Фрея.

– Один человек, я ему задолжала. Денег у меня сейчас нет, но я найду и отдам.

Я бросаю взгляд на Фрею, однако та не сводит глаз с Эндж.

– Откуда вы знаете об Эвергрине? – спрашивает она, и женщина наконец поворачивается к нам и пожимает плечами.

– А что Айона там делала? – продолжает Фрея. – Это очень важно. Хотите, я помогу вам с вашей проблемой?

Эндж усмехается в ответ.

– Это намного больше, чем вы сможете заплатить, – говорит она, закусив губу, и я вижу, что она раздумывает над предложением.

– Как бы ни сложились ваши отношения с дочерью, вы не можете не беспокоиться о том, что с ней случилось, – произношу я. – Вероятно, в душе вы ждете ответов.

– У меня есть ответы, – Эндж таращится на меня. – Ее убил какой-то парень. Он уже признался в этом.

– А полиция ему не верит, – выпаливаю я. Эндж чуть наклоняет голову набок. – Полицейские считают, что это неправда. Значит, если Айона поехала на остров с какой-то целью… – Я намеренно делаю паузу, надеясь, что она продолжит, и наблюдаю, как наша собеседница запрокидывает голову, выпивая остатки вина, и размышляет над моими словами.

– Она кого-то искала, – цедит она. – Я ей говорила, чтобы она не совалась на тот остров, но она была упрямая шельма.

– А почему вы пытались ее удержать? – спрашивает Фрея.

– Потому что знала – это добром не кончится. Мы даже поссорились из-за этого. Здорово поссорились. Я была уверена, что больше не увижу ее после отъезда. Она обзывала меня такими словами, какими родную мать не называют.

«И я полагаю, что ты отвечала не лучше», – думаю я, пока Эндж смотрит на свой пустой бокал. Я не знаю, скрыта ли какая-то вина или сожаление в ее мутных глазах, или печаль от потери дочери – ничто по сравнению с тем, во что превратилась ее жизнь?

– А кого она искала? – спрашиваю я.

Эндж толкает свой пустой бокал через стол ко мне.

– Я принесу, – вызывается Фрея, но для того, чтобы выпустить ее, мне пришлось бы подняться с дивана, а я не сдвинусь с места, пока не ответит Эндж.

– Сестра. Она искала сестру, – выдает наконец она, останавливая взгляд на мужчине, которому задолжала, когда он подходит к нашему столику.

– Какую сестру? – скептически спрашиваю я.

– Фрэнк, я сегодня без денег, но я достану, – торопливо говорит Эндж, обращаясь к мужчине.

Мускулистые руки Фрэнка расслабленно свисают вдоль тела, татуировки выползают из-под выреза его футболки, перебираясь на шею. Он оглядывает меня и Фрею, видимо так и не придя к выводу, что мы здесь делаем.

– На пару слов, – он кивает на дверь и направляется к выходу.

Эндж елозит на сиденье, но Фрея хватает ее за руку, когда та поднимается.

– Какую сестру? Кем была ее сестра?

– Ее звали Скарлет.

– Я не знаю ни одной Скарлет, – удивляется Фрея, однако Эндж уже убирает свою руку, чтобы отправиться за Фрэнком к дверям. – Я закажу вам еще вина, – обещает журналистка ей вслед. – Возвращайтесь, я возьму вам что-нибудь из еды! – Фрея нетерпеливо подталкивает меня, чтобы встать и пойди к бару.

– На острове не было никого с именем Скарлет, – говорю я, когда она возвращается. – Я знала там всех, и никого с таким именем на Эвергрине не было.

Фрея стоит у стола, нетерпеливо постукивая по нему пальцами и ожидая возвращения Эндж.

Спустя минуту я оглядываюсь:

– По-моему, она ушла. Как вы думаете, с ней все в порядке?

Фрея, не обращая на меня внимания, пересекает паб широкими шагами, быстро идет к выходу и выбегает на улицу. Когда она возвращается, ее глаза темнеют от гнева.

– Она ушла. – Достав телефон, она выбирает какой-то номер из списка, и я догадываюсь, что она звонит Эндж. – Не отвечает. Черт!

– Может, Айона перепутала остров? – предполагаю я.

– Нет, – отрезает Фрея, хватая свою сумку, взбешенная отсутствием Эндж. – Скорее Скарлет сменила имя.

Бонни стояла у окна в комнате Стеллы, наблюдая за матерью в саду. Мария болтала со Сьюзен, налив им обеим по бокалу вина, как будто у них не было никаких забот на свете. Пальцы Бонни дрожали, когда она слегка касалась оконного стекла, не желая привлекать к себе внимание.

Все, чего ей хотелось, – чтобы Сьюзен ушла. Чтобы мать попрощалась с подругой, а затем нашла наконец свою старшую дочь. Бонни не спускалась вниз уже больше двух часов, однако матери и в голову не приходило проверить, все ли с ней в порядке.

А Бонни не была в порядке. Ни капельки.

Надавив на стекло ладонью, она наблюдала, как Сьюзен наклонилась к матери – несомненно, чтобы поделиться очередной сплетней.

От сплетен Бонни тошнило. Она не хотела больше ничего слышать, никогда. Если нажать сильнее, стекло треснет.

Мысль заинтриговала Бонни. Что, если и вправду расколоть? Вывалиться в сад вместе с градом осколков, чтобы мама наконец обратила на нее внимание?

В тот единственный раз, когда мать не хлопотала над ней, как наседка, Бонни нуждалась в ней как никогда.

Но действительно ли Бонни готова к откровенному разговору? Может, лучше было прятаться наверху? Чтобы зажать уши ладонями, отключившись от внешнего мира, как она сделала сразу после ухода Айоны?