Хейди Перкс - Вернись ради меня

Я поднимаю взгляд и смотрю в лобовое стекло. Разве что есть еще какая-то тайна, разоблачения которой они не хотят.

Ранним субботним утром меня снова вызывают в комнату для допросов к детективу Харвуду, и на этот раз он выглядит более взволнованным.

– Ваш брат непреклонен. Он настаивает, что именно он убил мисс Бирнс, – сообщает он мне. Как и я, детектив пытается докопаться до правды, но у него плохо получается, а время работает против него.

Дэнни держат под арестом почти двое суток, и, наведя справки, я узнаю, что для допросов у полицейских есть только девяносто шесть часов. Это означает, что к утру понедельника полиция будет вынуждена либо предъявить моему брату обвинение, либо отпустить его.

– Он утверждает, что договорился встретиться с ней вот в этом месте, у края скалы, – Харвуд протягивает мне карту Эвергрина, тыча ручкой в какую-то точку. Я вглядываюсь в оставленную отметину, делаю глубокий вдох, а затем возвращаю ему карту:

– Спасибо, я точно знаю, где находится этот утес.

– Как вы считаете, почему он решил встретиться с ней именно там?

– Даже не представляю, – отзываюсь я, умалчивая о том, что это именно то место, где мы встречались с Джилл. Наша с ней секретная поляна. Единственное объяснение, которое напрашивалось само: – Дэнни не хотел, чтобы их увидели.

Однако, без сомнения, это и то место, где я видела своего отца и Айону. Я закрываю глаза, стараясь прогнать болезненное воспоминание, но тщетно. Папа вчера категорично настаивал, что романа между ним и Айоной не было, и все же я видела его – я уверена! Я ясно помню его вечную клетчатую кепку, и именно к ней возвращаются мои мысли.

– По словам Дэниела, здесь они с мисс Бирнс подрались, он толкнул ее и увидел, как она сорвалась с обрыва, – детектив снова тычет ручкой в карту, оставляя точку на узкой полоске пляжа под скалой. – Однако рассказ вашего брата не согласуется с данными экспертизы и местом обнаружения останков – вот здесь, в этой точке. – Харвуд обводит пальцем то место рядом с нашим домом, где было найдено тело. – Кто мог сюда попасть?

– Да кто угодно, – искренне отвечаю я. – Это край леса, любой мог бы туда пойти – и жители острова, и гости… – Я замолкаю.

– Значит, туристы, приезжавшие на день, ходили мимо задней части вашего сада?

– Нет, я сказала – могли ходить. Забора там не было. Но оттуда редко кто появлялся, разве что заблудившиеся. Таким образом к нам приходили только друзья, остальные островитяне пользовались воротами. Так казалось учтивее и больше нравилось маме.

Харвуд кивает, хотя я чувствую его нетерпение.

– Итак. Кого, в частности, вы помните из тех, кто приходил к вам в дом со стороны леса?

– Обычно Энни Уэбб и Сьюзен Карлтон, они жили в том направлении.

– Кто-нибудь еще?

– Не помню.

– Вы замечали кого-нибудь, кто там подолгу стоял?

Я качаю головой.

– Или, напротив, избегал это место без причины?

Я смотрю на него насмешливо:

– Нет.

– Ваши родители проявляли какую-то привязанность к данному месту?

– Это же сразу за садом, – отвечаю я. – И мама, и папа ходили туда не чаще других.

Харвуд кивает, но я замечаю – он не выяснил того, что хотел.

– Поговорим еще раз о вашем визите на остров. Может, вы заметили, что кто-то чаще других крутился за вашим домом?

– В тот день, когда выяснилось, что захороненная девушка – это Айона, там собралась целая толпа.

– Кого вы узнали?

Я перечисляю собравшихся на опушке:

– Энни Уэбб, Руфь Тейлор, Сьюзен и Грэм Карлтон, только Грэм… – Я запинаюсь. – Он не остался надолго. Я хотела с ним поговорить, но обнаружила, что он уже ушел.

– Хорошо, – кивает Харвуд, пристально глядя на меня, будто я наконец сказала что-то интересное. – А кого не было в этой группе?

– Боба Тейлора не было, Эммы Фишер, хотя я встретила ее сразу после этого в деревне с дочерью. Они поссорились, – добавила я. – Не знаю, из-за чего.

– Отлично. Вы мне очень помогли, Стелла, – говорит детектив с самым невозмутимым видом, и я не совсем уверена, что он что-нибудь вывел из моих слов.

– И еще… – Я замолкаю, не зная, стоит ли делиться этой информацией. – Мне кто-то подбросил записку. После всего, что случилось с Дэнни, в четверг, я забыла вам рассказать. Там сказано, чтобы я прекращала копать.

– Вы сохранили записку? – коротко спрашивает Харвуд, ястребом следя за мной, пока я шарю по карманам.

Через полтора часа наш разговор с детективом наконец-то завершен. Я говорю ему, что мне нужно в туалет, и мы прощаемся. Покинув кабинет, я поворачиваю направо по коридору, минуя череду комнат, из-за дверей которых тихим гулом доносятся голоса. Мои мысли так заняты вопросами детектива и тем, что же Харвуд будет делать с запиской, что я уже подхожу к выходу, когда разговор за одной из дверей останавливает меня.

– …не только тот факт, что тело нашли в другой части острова, – произносит мужской голос. Оглядываясь, я прижимаюсь спиной к стене, но разговор идет слишком тихо, чтобы я могла разобрать его целиком.

– Повреждения от падения могли стать причиной смерти…

– …не уверены?

– Нет, не похоже, – произносит еще кто-то, прежде чем их голоса затихают. Я придвигаюсь еще ближе.

– …и замаскировали под удар о камни?

– Да. Использовали какой-то тупой предмет.

Хлопает дверь, пропуская в коридор женщину. Она подозрительно смотрит на меня, я выпрямляюсь и следую к выходу.

Так вот почему Харвуд считает, что Дэнни невиновен! Полиции известно слишком много для того, чтобы объяснение Дэнни вписывалось в общую картину.

Сердце кувалдой стучит в груди, когда я выхожу на улицу. Солнце пытается пробиться сквозь тучи, однако поднимается ветер, и я плотнее закутываюсь в пальто. Прогноз на ближайшие дни не обнадеживает. Говорят, что надвигается шторм, хотя сейчас белые облачка не грозят даже легким дождем.

Из моей сумки звонит телефон: Фрея.

– У меня только что состоялся очень интересный разговор, – сразу заявляет она.

– Вот как? – Я потираю припухшие от недосыпания глаза и уворачиваюсь от велосипедиста, который без предупреждения заезжает на тротуар и снова съезжает на дорогу.

– С матерью Айоны!

– Да? – Я останавливаюсь как вкопанная. Айона упоминала о своей матери лишь однажды, и ее слова были такими холодными, что я содрогнулась. Та самая мать, которая все двадцать пять лет не замечала, что ее дочь пропала.

– Я собираюсь встретиться с ней, – возбужденно говорит Фрея. – Уже сажусь в поезд. У меня такое чувство, что она не до конца откровенна. Надеюсь, при встрече она расскажет больше, но… – Фрея делает паузу. – Не знаю, насколько можно доверять тому, что она говорит, но я подумала: может, вы тоже захотите поехать?