Питер Мэй - Локдаун

Все накопленное напряжение разом отпустило ее, и Марта обмякла.

– Наверное, нет.

– Прими «Гриппобой», – сказал он. – Я должен вернуть таблетки только завтра.

Марта вытащила пузырек из кармана и на мгновение задержала перед глазами. Потом развернулась и зашагала к ванной в конце коридора. Распахнула дверь, открутила с пузырька крышку и высыпала содержимое в унитаз. А затем с вызовом посмотрела на Макнила.

– В жопу этот «Гриппобой». Надеюсь, я заболею. Надеюсь, я умру.

И она потянула за рычаг, смыв всякую надежду на спасение.

Последними к реконструкции лица девочки, которую она называла Лин, Эми добавила ушные раковины.

Больше всего времени занял рот. Обычно соединение клыка и первого премоляра с каждой стороны определяло положение уголков губ. Каждая губа идентична по высоте покрытой эмалью части соответствующих верхних и нижних резцов. Но в этом случае расщелина неба настолько исказила верхнюю челюсть, что Эми пришлось подключать воображение вдобавок к опыту, чтобы изобразить деформированную верхнюю губу.

Эми проработала над губой больше часа, так погрузившись в задачу, что лишь отодвинувшись, чтобы посмотреть на результат со стороны, поразилась ее уродству. Просто кошмар. И если раньше Эми сочувствовала девочке, то теперь прикипела к ней всей душой.

Она нежно установила на место мягкие ткани ушей. В черепе нет никаких намеков на возможный размер ушей. Форма носа строилась на общих закономерностях – как длина, так и положение относительно ушей, но в грубом приближении. А догадаться о длине волос и прическе не было вообще никакой возможности. Эми понимала, что волосы Лин по цвету и густоте похожи на ее собственные, но короткие они или длинные, заплетены в косички или собраны в хвост, вероятно, так и останется загадкой.

У Эми всегда были длинные волосы. Прекрасные и блестящие черные волосы, которыми она всегда гордилась. До одной глупой пьяной бравады на вечеринке в медшколе, когда ей взбрело в голову подстричься под ежик. Самостоятельно. Это была катастрофа. На следующий день она проснулась с похмельем, но трезвая, и с ужасом увидела свое отражение в зеркале. Эми прорыдала почти час, а потом купила парик с длинными черными волосами. Но сидел он плохо, и в конце концов пришлось скрепя сердце несколько месяцев дожидаться, пока отрастут свои волосы.

Этот парик до сих пор валялся где-то в глубине шкафа в спальне на нижнем этаже, и когда она наконец покончила с ушами, то съехала вниз, чтобы поискать его. Она выкатила кресло из спальни, сжимая в руках парик, и увидела стоящего на верхней лестничной площадке Макнила.

Поначалу она удивилась, а потом немедленно поняла, что случилось худшее.

– Ох, Джек, нет…

– Не приближайся, – сказал он. – Я могу быть заразен. Просто… В общем, я просто не сумел бы сказать тебе по телефону.

– Не знаю, что сказать, Джек.

Он выглядел совершенно беспомощным. Как маленький мальчик. Огромный Макнил как-то съежился из-за трагедии.

– Тут нечего сказать.

И он был прав. Не найти слова, чтобы выразить ее чувства. Эми хотелось показать, что она чувствует, но она могла лишь обнять его и утешить. Однако поза Макнила четко выражала – он не хочет, чтобы Эми к нему приближалась.

– Ты сказал Лейну?

Он покачал головой.

– Он закидывает мой автоответчик сообщениями вот уже три часа. – Макнил посмотрел на часы. – И мне пора.

– Ты же не собираешься возвращаться к работе? – поразилась Эми.

– А чем мне еще заняться, Эми? Мне нужно на чем-то сосредоточиться, выкинуть эти мысли из головы, а для этого нужна причина, чтобы двигаться дальше. – Он посмотрел на лестницу. – Ты закончила с головой?

– В первом приближении. Как раз хотела примерить на нее свой старый парик. – Эми приподняла парик. – Хочешь посмотреть?

Макнил стоял у дальней стены мансарды и наблюдал, как Эми наклонилась и прилаживает парик к голове, которую только что сотворила на столе у окна. Она возилась целую минуту, поправляя парик, и наконец осталась довольна результатом. Электромотор инвалидного кресла взвизгнул, и оно отклонилось набок, открывая голову.

В первое мгновение Макнила потрясла изуродованная верхняя губа, а потом он заметил все остальное – детское лицо. Невинное и юное. Круглее, чем у Эми, с более плоским лбом – пожалуй, более характерное для азиатки. Эми каким-то образом удалось вдохнуть в нее жизнь, запечатлеть дух, скрытый среди костей. Тех костей, которые сегодня утром Макнил достал из кожаного портпледа в лондонском парке. Тогда Шон был еще жив, и у Макнила была причина шевелить ногами. Теперь он понял, что больше всего на свете хочет найти убийцу этой девочки.

Когда Макнил собрался уходить, зазвонил его телефон. Взглянув на дисплей, Макнил увидел, что это Фил из криминалистического отдела – тот самый, который показал найденный на стройплощадке в парке Архиепископа билет на метро. Макнил ответил.

– Джек, я звонил в контору, но там сказали, что не видели тебя уже несколько часов.

– Что у тебя, Фил?

– Получили дату из магнитной полосы. Не знаю, насколько это существенно. Пятнадцатое октября. Всего за пару недель до объявления чрезвычайной ситуации.

Макнил решил, что эта дата вряд ли имеет отношение к делу. Он посмотрел наверх и увидел у лестницы Эми.

– Это все?

– Нет. Мы сумели снять с него частичный отпечаток большого пальца. Достаточно, чтобы найти совпадения, если будет с чем сравнивать. Сейчас мы просматриваем картотеку.

Пожалуй, было бы слишком самонадеянно думать, что отпечаток на выброшенном билете трехмесячной давности, найденном на стройплощадке, куда-либо приведет. Но если отпечатки владельца билета окажутся в компьютерной базе, государственная автоматическая система дактилоскопической идентификации быстро найдет совпадения.

Макнил завершил звонок и открыл дверь.

– Джек.

Он повернулся на голос Эми. На ее лице застыла тревога.

– Прими «Гриппобой». Не жди, пока появятся симптомы.

Он кивнул.

– Конечно.

И отвернулся.

– Джек. – Голос был настойчивым, и Макнил снова обернулся. – Обещай.

Он глубоко вздохнул, потому что терпеть не мог ей лгать.

– Обещаю.

Выйдя на улицу, он посмотрел в серое небо, на фиолетовую, похожую на синяк, тучу, и та немедленно плюнула в лицо крохотными капельками дождя. Макнил вспомнил, как беспомощно стоял в коридоре, когда Марта выкинула таблетки в унитаз. Говорят, двадцать пять процентов от всего населения заболеют гриппом. Семьдесят или восемьдесят процентов из них умрут. Он напрямую контактировал с вирусом, и его шансы были невелики.