Питер Мэй - Локдаун

Макнил пересек студию и открыл дверь. Оказалось, что там просто большая кладовка без окон. В ней стояли длинный деревянный стол, поцарапанный и замызганный, и большие тиски, а с гвоздей в стене свисали инструменты всевозможных форм. Ножи, пилы, несколько тесаков разного размера – из тех, какими пользуются мясники. На подносе были разложены скальпели всех размеров. У задней стены находился автоклав, рядом с маятниковой пилой и шеренгой пластиковых бутылок с хлоркой. Здесь было холодно, а в воздухе висел едкий запах дезинфекции. И чего-то еще, что Макнил не сумел определить.

На полке выстроились несколько непрозрачных контейнеров с ярлыками «Спрей-пластификатор».

У Макнила появилось дурное предчувствие насчет этого места, как будто ледяные пальцы обхватили его за горло. Он поежился, словно почуяв присутствие чего-то зловещего. И вдруг послышалось странное тарахтение, гул и звон стекла. Макнил обернулся и увидел за дверью большой холодильник, почти до самого потолка. В нем было два отделения, верхнее и нижнее. Макнил открыл верхнюю дверь, и вспыхнувший свет озарил полки с бутылками со стеклянными пробками. В бутылках были разноцветные жидкости. В холодильнике стоял какой-то удивительно знакомый, но малоприятный запах.

Макнил покрутил в руках одну склянку. На ярлыке было написано «Формалин», и Макнил понял, почему запах так ему знаком. Вечно присутствующая в прозекторской вонь. Формальдегид. Используется в медицинских лабораториях и моргах в качестве консерванта. В стеклянной плошке на металлическом подносе лежали три маленьких предмета, по форме напоминающих сосиски. Макнил поднял их и чуть не выронил.

– О господи! – невольно вырвалось у него от отвращения, голос в тесной каморке прозвучал слишком громко.

Три предмета, напоминающие сосиски, оказались пальцами. Человеческими пальцами. Макнил быстро сунул их обратно на полку и закрыл дверцу. Его трясло. Он перевел дух, чтобы взять себя в руки, прежде чем открыть нижнюю дверцу. Там было четыре морозильных камеры. Не было даже нужды открывать их, чтобы узнать содержимое.

Но все же, когда Макнил выдвинул первый ящик, то испытал такой шок, что отпрянул. На него широко открытыми глазами уставилась мужская голова с белой как мел кожей, покрытой изморозью. А в нижнем ящике обнаружился целый торс. Женский.

Макнил захлопнул дверцу и немного постоял, хрипло дыша и пытаясь остановить поднимающуюся из желудка рвоту. Это еще безумнее, чем хлеб с повидлом Любителя эмбрионов. Это настоящее. На подкашивающихся ногах он вышел в студию и посмотрел на части тела, которые «создавал» Флайт. Прошелся по студии и сшиб с постамента незаконченную работу, потом поднял ее над головой и разбил о край стола. Половина головы отделилась от руки и покатилась по полу, а часть руки отломилась. Раздался треск, как от выстрела из винтовки, и рука раскололась пополам, кость выскочила наружу. И это была настоящая кость, теперь Макнил это понял. Человеческая кость. Флайт не был скульптором. Он копировал природу. Разбирал человеческое тело на части и манипулировал ими на свой извращенный вкус. Дезинфицировал, консервировал, пластифицировал, красил и делал бог знает что еще.

А еще Макнил знал, что Флайт солгал насчет Казински. Знал, что они сотрудничали еще с тех пор, как Казински поступил на работу в крематорий. Он поставлял знаменитому скульптору части тел. Макнил выронил руку, словно обжегся об нее, едва контролируя ярость и отвращение. Неужели ту девочку расчленили вот здесь? Отделили плоть от костей, разделили скелет. Он снова заглянул в кладовку с заляпанным рабочим столом и разделочными ножами, и его затошнило.

– Флайт! – рявкнул он, но ответом была лишь тишина.

Он выбежал на лестницу и поднялся на третий этаж, перепрыгивая через две ступеньки. Снова позвал Флайта, но опять не получил ответа. В короткий коридор выходили три двери. Макнил распахнул их по очереди. Первая вела в ванную с холодным голубым кафелем и стеклянной душевой кабинкой. Раковина стояла на шкафчике из красного дерева. Макнил увидел свой безумный взгляд в огромном зеркале на стене. Лицо было в ссадинах и синяках, он с трудом себя узнал.

Вторая дверь вела в спальню. Черные шелковые простыни, кремовый ковер, слабый запах потных ног и одеколона. Третья дверь открывалась в просторную, по-спартански обставленную гостиную. Флайт сидел в красном кожаном кресле, одна нога лежала на подставке для ног, рука свисала с правого подлокотника. Скульптор был еще в хирургическом фартуке. Только сейчас фартук был залит кровью, излившейся из трех характерных пулевых отверстий на груди. Голова с седой щетиной упала на грудь. Макнил медленно двинулся к нему и пощупал пульс на шее. Пульса не было, а тело уже начало остывать. Но Макнил знал, что после смерти прошло всего несколько минут.

Он развернулся, внезапно ощутив собственную уязвимость. В квартире никого не было. Тишину дома не тревожил ни один звук.

Макнил посмотрел на черный лакированный сервант. Дверца бара была еще открыта. На ней стояли два бокала, а рядом бутылка «Арманьяка». В одном бокале налито на палец темно-янтарной жидкости. Другой был пуст.

Макнил сел в соседнее кресло и уронил голову на руки, запустив пальцы в ежик коротких темных волос. В доме больше никого нет, в этом он был уверен. И все же, пока он доехал до Кингс-роуд и обратно, кто-то вошел сюда и убил Флайта. Два бокала на серванте, один полный и нетронутый, а другой пустой. Как будто Флайту помешали налить его. Один для себя. Один для убийцы.

Это Макнил их прервал? Был ли убийца Флайта еще в доме, когда вошел Макнил? Вполне вероятно, что, пока он находился в студии, убийца проскользнул вниз по лестнице и сбежал. Тихо и незаметно. Как призрак. Призрак, преследующий Макнила, куда бы он ни пошел, убивающий всех, с кем он сталкивается, – парней у дома в южном Ламбете, Казински, а теперь Флайта. Макнил посмотрел на скульптора с упавшей на грудь головой и подумал, что это невеликая потеря для человечества. Он понимал, что теперь все же придется вызвать полицию. Но ему не хотелось быть втянутым в процесс. По анонимной наводке с телефона Флайта приедет местная полиция, хотя, вероятно, только после окончания комендантского часа. Обнаруженное ими будет вполне красноречиво.

Макнил встал и подошел к серванту. Прочесал все ящики – осторожно, стараясь не повредить то, что могло бы пригодиться прибывшим копам. Нашел старые приглашения на выставки Флайта, наброски и нацарапанные записки, потрепанную колоду карт Таро, ручки и карандаши, счета, несколько монет. Больше в комнате не было почти ничего личного. Макнил задумался, где Флайт хранил разный хлам, накапливающийся в течение жизни. А может, он коллекционировал жизни других людей, сохраняя их по частям навечно, а потому держал мало личного.