Питер Мэй - Локдаун

– Военные до сих пор не отправили отчет, – сообщил он. – А для чего тебе лупа?

Макнил показал фотографию.

– Черт! Это та девочка, которую ты нашел в парке?

Макнил кивнул.

– Видишь, в ее очках чье-то отражение. Это может быть мистер Смит. Наш убийца.

Доусон внимательно изучил фотографию.

– А почему бы не просканировать ее и не прогнать через компьютер? У нас стоит очень продвинутая программа для фотографий. Можем увеличить изображение и добавить контраста.

– Ты знаешь, как пользоваться программой?

– Естественно.

Макнил посмотрел на него.

– Знаешь, почему ты никогда не станешь инспектором, Руфус? Ты слишком умный.

Загудел сканер, по краям крышки вспыхнул яркий свет, а потом на экране компьютера появился файл в формате jpeg. Доусон щелкнул мышкой по папке с программами и открыл программу по обработке изображений. Когда она включилась, он загрузил в нее файл jpeg.

И вдруг фотография с печальным личиком Чой заполнила почти весь экран. Снимок был просканирован на самом большом разрешении и получился очень резким. Доусон повозился с курсором, обведя правую линзу очков квадратиком из мигающих точек, и нажал на клавишу «ввод». Теперь весь экран заполнила одна линза. Разрешение значительно снизилось, зато увеличилось изображение крохотного человека, наклонившегося к Чой. Правда, оно не было достаточно четким, чтобы рассмотреть черты лица. Доусон выбрал только это изображение и снова увеличил его. Теперь на экране была голова. Но крупные пиксели располагались друг от друга так далеко, что лицо почти расплылось. Доусон уменьшил яркость и увеличил контраст, и черты лица стали проявляться. Сейчас стало совершенно ясно, что на нем очки. Волосы выглядели не то светло-русыми, не то седыми, и были пострижены очень коротко.

Доусон открыл другое меню и выбрал режим «усилить». Теперь программа заполнила пустоты, клонируя близлежащие пиксели, и вдруг на них снова посмотрело лицо – то самое, которое видела Чой во время фотосессии на паспорт. Мужчине было чуть за сорок. Большие темные глаза под густыми черными бровями. Светлые волосы пострижены ежиком, на переносице очки с овальными линзами в серебристой оправе. Макнил смотрел на него со свербящим чувством узнавания. И все же понятия не имел, кто это такой.

– Он кажется тебе знакомым? – спросил Доусон.

– Ага.

– Мне тоже. Только не знаю почему.

– И я.

Оба уставились на изображение.

– Блин, я точно знаю это лицо! – выпалил Доусон.

– А как же иначе. Вы каждый день видите его по телевизору. – Макнил и Доусон вздрогнули от неожиданного вмешательства доктора Кастелли. Она стояла у них за спинами и смотрела на экран в промежуток между их головами. – Хотя маска – удобный способ сохранять относительную анонимность.

– Кто он? – спросил Макнил.

– Доктор Роджер Блюм. Возглавляет спецгруппу по борьбе с пандемией компании «Штейн-Франкен».

Макнил снова посмотрел на изображение и тихо выругался. Вот почему лицо показалось таким знакомым. Только вчера утром Макнил видел его по телевизору на пресс-конференции. Он повернулся к доктору Кастелли.

– Вы с ним знакомы?

– А как же. Встречалась несколько раз за годы работы. Такой гладенький, такой обаятельный, а на деле – редкостная дрянь. Он второй по влиятельности в «Штейн-Франкен».

Макнил попытался понять, что из этого следует. Блюм – это мистер Смит. Блюм был приемным отцом Чой. Блюм – один из руководителей фармацевтической компании, которая зарабатывает на пандемии миллионы.

– Боже ты мой, – прошептал он.

– Все еще хуже, – сказала доктор Кастелли. – Или лучше. Смотря как посмотреть. «Омега 8» – это маленькая фармацевтическая лаборатория в Сассексе. Находилась в частных руках, пока в прошлом году ее не купила «Штейн-Франкен».

Макнил встал.

– Можешь распечатать мне экземпляр? – попросил он Доусона и ткнул большим пальцем в изображение Блюма на экране.

– Сколько пожелаешь, Джек.

– Если сосед по Роут-роуд его опознает… – Он повернулся к Кастелли. – И если вы готовы предстать перед судьей и заявить, что считаете Чой источником пандемии, то мы получим ордер, разрешающий разобрать этот дом по кирпичикам.

На развороте Эми свернула у Ламбетского дворца на Ламбет-роуд. На мосту была какая-то кутерьма. Там стояли военные грузовики, а солдаты столпились рядом с остовом обгоревшей машины, наполовину въехавшей на парапет. Около скорой бессмысленно топтались медики, а оранжевый проблесковый маячок заливал мигающим светом джип камуфляжной расцветки.

Но Эми волновало другое. Она по-прежнему думала о тревожной ночи в квартире, и в голову забредали случайные мысли: генетически модифицированный вирус, который обнаружила Зои в костном мозге; куратор, внезапно прервавший онлайн-разговор; вторгшийся в дом человек, обрезавший волосы с головы Лин; звонок Тома, его странная настойчивость и просьба привезти голову и череп в лабораторию. И Макнил. Где же он? Почему не ответил на звонок?

Она миновала вход для посетителей в школу Фейрли-Хаус и центр архиепископа Дэвидсона рядом с переулком, ведущим в парк Архиепископа. Потом свернула направо, на Пратт-Уолк, и остановилась напротив крыльца лаборатории, у дома сто девять по Ламбет-роуд. Только в нескольких окнах четырехэтажного комплекса горел свет. Эми понадобилось несколько минут, чтобы выбраться из машины, пересечь дорогу и подкатить к установленному специально для нее двускатному пандусу. Перед ней разъехались стеклянные двери в вестибюль. Там гудели на потолке флуоресцентные лампы и было как-то странно пусто. На посту охраны – никого.

Эми подъехала к лифту, нажала кнопку и завела внутрь кресло. И лишь когда развернулась и нажала на кнопку четвертого этажа, заметила торчащие из-за стойки ноги охранника. Все плиты пола были в пятнах крови. Эми увидела неподвижную руку охранника, лежащую в красной луже. Она быстро нажала кнопку «стоп», но опоздала. Двери лифта закрылись, он дернулся и затрясся наверх.

Эми окоченела от страха, дыхание вырывалось короткими резкими всплесками. Горло сдавило, она задыхалась. Что же делать? Она подумала, не нажать ли на кнопку тревоги, но представила, что окажется запертой в лифте между этажами бог знает сколько времени и вряд ли это выдержит. И потому дождалась, пока лифт поднимется до верхнего этажа. Казалось, это заняло целую вечность. Двери разъехались в стороны, и перед ней открылся длинный темный коридор. Прямоугольники света падали только из открытых дверей лабораторий и кабинетов.

Когда Эми покатила из лифта в коридор, визг электромотора инвалидного кресла показался оглушительным. А от звука закрывающихся за спиной дверей лифта душа ушла в пятки. В коридоре стало еще темнее. С минуту или две Эми просто сидела и слушала. Но не услышала ничего, кроме гула и шорохов обогревателей, вентиляторов и ламп – вечно присутствующих в здании шумов, которых обычно даже не замечаешь.