Ирина Кошман - Силки на лунных кроликов

Дней похожих, конечно, в жизни было много. Но ни один не такой же. Ни один.

Еще целых десять мучительных дней.

Павел снова забрал девушку к себе, пока не решил, куда ее определить. Ситуация была запутанная, выходящая из разряда тех дел, где можно просто следовать протоколу. Они даже не могли точно сказать, сколько было девочке лет, так что не знали, отправлять ли ее в приют или интернат. К тому же, она не обычный ребенок.

И даже если она действительно окажется той самой Женечкой, дело на этом не закрыто. Значит, девочку похитили, держали взаперти. А значит, нужно найти того урода, который сделал это. И неизвестно, сколько всего он еще делал.

Экспертиза со шнурка показала наличие посторонней ДНК. И если это его ДНК, значит, никакой он не отец.

Как только Павел начинал складывать в уме эту мозаику, тут же находились лишние элементы. Или, наоборот, недостающие. Приходилось рушить всю картину, чтобы выстраивать ее заново.

Девочка сидела в комнате его сына. Очень часто он, майор, находил Алису под кроватью. Ей там было удобнее. Она всё еще боялась дневного света и улицы. И окна внушали ей страх. Мужчина полагал, что это какой-то вид агорафобии, и это вводило его в уныние. Никто не станет лечить этот страх. Девочка, в конце концов, останется на попечении государства, как ненужный груз. Ей сделают новые документы. Фамилии своей она не знает, так что ей придумают новую. Дадут ей дату рождения. Заклеймят идентификационным номером. И она начнет новую жизнь, к которой совсем не готова.

Ее умственные способности он оценивал на уровне шестилетнего ребенка. Хотя иногда… Его посещало то странное чувство, когда он будто бы попадает в ловушку ловкой манипуляции.

Алиса ничего не хотела. Она всегда твердила только, как сильно хочет домой. Но сегодня произошла странная вещь. Девочка читала, сидя на полу, съежившись, как кошка. Он подошел к ней, чтобы вырвать книгу из ее рук. Все эти книги, вещи, кубки, дипломы принадлежали его сыну. И он, как верный пес, всё еще ждал возвращения своего ребенка домой.

Сын был уже взрослым и сам решил свою судьбу. Он женился на мусульманке с двумя детьми и уехал в Турцию. Мечта сделать из него такого же майора растаяла, как снег под лучами первого весеннего солнца. Он был прилежным мальчиком, умным. Но что-то пошло не так…

И когда хотя бы одна вещь оказывалась не на своем месте, это вновь было похоже на разрушенные мечты. Здесь, в этом месте, жил его «идеальный» сын. Его маленькая копия. Верить в идеального сына, значит, верить в идеального себя.

Она взяла книгу. И не просто книгу. Она выбрала именно ту, которую больше всего любил сын. «Три товарища». Глупая история, наполненная глупым романтизмом. А ведь Павел никогда не осознавал этого. Когда приносил и дарил сыну такие книги, он всегда думал о чести и доблести. Но не о романтизме.

Майор сделал первый шаг, но тут же застыл. Она не просто держала книгу. Она читала. И, кажется, даже не услышала, как он вошел.

– Что… ты…

Девочка устало подняла глаза, подобно человеку, который утомился после рабочего дня.

– Читаешь? – мужчина вновь собрался.

– Я уже читала ее, – сказала девочка и снова уставилась в пожелтевшие страницы. Это было старое издание. То самое, которое пахнет пылью и сыростью, но такое дорогое для души.

– Читала?.. – он снова задумался. – Что еще ты читала?

Майор подобрал штанины, чтобы можно было удобнее сесть на пол рядом с Алисой. Когда он делал это, что-то предательски хрустнуло в правой коленной чашечке, спина заныла. Он был слишком стар для таких развлечений.

– Много чего.

– А здесь есть еще то, что ты читала?

Девочка снова задумчиво посмотрела на него, затем медленно отложила книгу и одним быстрым движением встала на ноги. Мужчина даже не понял, как ловко у нее это вышло. Очевидно, она делала не единожды так в своей жизни. Алиса подошла к книжным полкам – размер их был велик, от пола до потолка длиною в два метра – и, рассматривая корешки, указывала пальцем:

– Эту… эту… эту…

Так она указала почти на каждую книгу. Здесь было много художественной литературы. Он знал, как это важно для развития личности, вот только сын…

– И все эти книги были у тебя дома?

Павел почти физически ощутил боль на языке, когда произнес это слово. Дом.

– Да.

– Это же целая библиотека!

Нужно записать это. Записать. Только бы не забыть…

Глаза девочки вдруг загорелись.

– Я никогда не была в библиотеке.

Даже восклицания выходили у нее тускло, без надрыва, как будто говорила она в яму, где не отражалось эхо.

– Сходить в библиотеку будет сложно, туда записаться нужно. А вот в книжный магазин – самое оно!

Алиса опустила взгляд медно-коричневых глаз. Теперь они показались и вовсе черными.

– Мне нельзя.

Как он мог убедить ее, что она ничем не больна? Да это и не его забота.

– Как знаешь, – майор пожал плечами и сделал вид, что ему безразлично. И тут же краем глаза поймал ее живой хитрый взгляд.

Сейчас она казалась инопланетной: тонкая, с длинной шеей и длинными ногами. Он замер, не зная, что еще сказать. Слишком много событий, слишком много мыслей. Ему не хватало Ани.

– Вы тоскуете по нему?

Ее голос вывел Павла из размышлений. Он попытался взбодрить свой рассудок, чтобы вспомнить, о чем она спросила.

– Ты про кого?

– Про вашего сына. Вы тоже отправили… Его… Куда…

То она строила целые предложения, то вдруг начинала запинаться, подобно маленькому ребенку.

– Он вырос и сам ушел, Алиса. Так и происходит у людей. Не так, как…

Майор не знал, как нужно сейчас вести себя, что говорить. Любое слово могло разрушить хрупкий мир такого слабого доверия. Для него она была ребенком-маугли. Маугли, умеющим, однако, читать. Девочка смотрела прямо ему в глаза, пытаясь прочитать там ложь.

– Это неправда… – прошептала она.

– Тот человек, которого ты называешь «папой», – плохой человек. Он забрал тебя у настоящих родителей. Забрал у тебя детство.

Алиса вдруг резко накрыла уши руками и зажмурилась. Сейчас она выглядела, как обычный обиженный ребенок. На запястьях всё еще краснели полосы. Что-то подсказывало Павлу, что ему стоит сидеть там, где он сидит, и не вставать с места.

– Нет! Это вы все плохие! Вы!

– Открой глазки, Алиса, – он говорил спокойным голосом вожака, начальника. – Открой.

И она открыла. Ее руки опустились, словно она была коброй, загипнотизированной дудочкой. На глазах проступили слезы. Впервые за всё время он увидел ее слезы.

– Посмотри на свои руки. Да-да, посмотри.

Она покорно посмотрела на ладони, затем перевернула их тыльной стороной, затем снова повернула.

– На запястья смотри.

Она посмотрела. Увидев кровоподтеки, она словно испытала стыд, бледные щеки зарделись, осанка съежилась. Это хорошо, значит, она понимала, что так не должно быть.