Линкольн Чайлд - Стихи для мертвецов [litres]

Колдмун наблюдал за тем, как Пендергаст, применяя поочередно убеждения, угрозы, мольбы и подкуп, уговорил хозяина уступить им свой номер с двумя двойными кроватями, цветным телевизором и без вайфая.

– Пожалуй, я всегда могу переночевать у своего кузена Тома, – сказал хозяин, засовывая в карман толстую пачку сложенных долларов. – Вы подождите в зоне отдыха, пока я приготовлю кровати и уберу свои вещи. Пару минут.

Зона отдыха представляла собой унылое пространство с заворачивающимся линолеумом, маленькой кухней и огромным бильярдным столом, в настоящее время не используемым. Владелец удалился готовить номер, а Пендергаст и Колдмун подошли к одному из столов.

– Давайте разделим полицейские материалы, – сказал Пендергаст, постукивая пальцем по папке Уэйнтри. – А потом сравним наши соображения.

– А что сравнивать? Результаты вскрытия и рапорты криминалистов на пяти страницах. То же и собеседования. А фотографии говорят сами за себя.

– Именно из-за скудности информации мы и должны думать, как теперь говорят, «креативно». Свежий взгляд на материалы, пусть даже бессистемный, может привести к неожиданным открытиям.

Противясь желанию отрицательно покачать головой, Колдмун показал на папку:

– Приступайте.

Пендергаст быстро рассортировал бумаги на две небольшие стопки, потом сел за стол, подвинул одну стопку к себе и начал молча ее листать. Колдмун тем временем прошелся по комнате, осматривая неизменные настольные игры, полки с книгами в мягкой обложке и прочий бесполезный хлам, обычно присутствующий в таких заведениях. Проинспектировав кухонные шкафы, он с радостью обнаружил на одной из полок электрический чайник.

В этот момент вернулся хозяин.

– Комната готова, – сказал он. – Хотите посмотреть?

– Конечно, – ответил Колдмун, подхватывая выбранную наугад книгу, электрочайник и свою часть документов.

Пендергаст даже головы не поднял:

– Я приду попозже, спасибо.

Хозяин открыл дверь в номер, и Колдмун вошел. Здесь было достаточно чисто (Колдмун не отличался привередливостью), и хозяин пожелал ему доброй ночи. Бросив на пол сумку и куртку, Колдмун с облегчением снял кобуру со служебным пистолетом и положил на одну из кроватей. Затем включил чайник в сеть, чтобы убедиться, что он работает. Хотя он купил себе на обед лапшу, она могла подождать, а пока что его организму остро не хватало кофеина. Он наполнил помятый чайник водой, дал ей закипеть и бросил туда пару горстей молотого кофе. Потом оставил кипеть на маленькой мощности, взял бумаги и «Твинки», лег на пустую кровать и со вздохом скинул ботинки.

Два часа и три упаковки «Твинки» спустя он услышал поворот ключа в скважине. Потом в дверях появился Пендергаст. Он вошел, закрыл за собой дверь и остановился. Оглядел комнату: двуспальные кровати, грязноватые одеяла, выцветшие обои со сделанными кое-где отметками мелом, крохотную ванную с одним полотенцем, – потом перевел глаза на Колдмуна, который лежал на кровати в носках, положив на колени книгу, в окружении разбросанных ксерокопий и оберток от «Твинки». Ноздри Пендергаста задрожали.

– Ну вот опять, – сказал он.

– Что?

– Этот особенный запах. Что-то среднее между горящим сигаретным фильтром и средством для прочистки канализационных труб.

Колдмун потянул носом воздух. Это пахли не его ноги, – по крайней мере, он на это надеялся.

– Вы имеете в виду кофе?

– Кофе?

Колдмун кивнул в сторону чайника:

– Кофе. Я его заварил, когда вошел сюда.

Пендергаст огляделся и помахал рукой, словно прочищая воздух:

– К несчастью, вы дали кофе вскипеть и этим его погубили.

– Ну, я так его готовлю. Я кипячу его часа два.

Так готовили кофе отец, дед и прадед Колдмуна, и сам он пил только такой кофе. Он вырос в резервации Пайн-Ридж, и у них в доме на плитке всегда кипятился кофе в эмалированной кастрюле. При необходимости в кастрюлю подсыпали еще кофе и доливали воды. Мысль о фильтрах или ситечках считалась нелепицей. На вкус Колдмуна, кофе не мог считаться хорошим, если он не кипятился как минимум неделю.

Пендергаста пробрала дрожь. Он огляделся еще раз, и на его лице появилось странное выражение, тут же, впрочем, исчезнувшее, так что Колдмун не успел ничего заметить. Потом бледное лицо Пендергаста снова стало непроницаемым. Он расстегнул куртку, повесил ее на вешалку, привинченную к двери, и сел на вторую кровать, куда Колдмун бросил свой пистолет. К немалому удивлению младшего агента, Пендергаст взял кобуру. Потом, к еще большему удивлению Колдмуна, он вытащил пистолет.

– «Браунинг хай-пауэр», – сказал он, взвешивая в руке пистолет девятимиллиметрового калибра. – Хорошо сбалансирован. Кажется, последняя конструкция, созданная Браунингом перед смертью. По функциональности не очень отличается от моего «лес-баера». – Он нажал защелку, и на ладонь его левой руки выскочил заряженный магазин. – Похоже, он побывал не в одной переделке. Наверное, семейная реликвия?

Пистолет и в самом деле принадлежал двоюродному деду Колдмуна и прошел с ним всю Вторую мировую. Но Колдмун думал не об этом. Он сел, внезапно охваченный яростью, бумаги посыпались с него на пол. Оружие человека, в особенности пистолет правоохранителя, является его личным имуществом. Никто другой не смеет к нему прикасаться. Тем более без спроса и с такой небрежностью.

– Какого черта вы делаете? – резко спросил он.

Пендергаст посмотрел на него:

– По-моему, это очевидно. Осматриваю ваше оружие.

Колдмун протянул руку:

– Дайте мне его. Немедленно!

Взгляд Пендергаста на мгновение упал на протянутую руку, потом вернулся к лицу Колдмуна. Что-то в этих холодных кошачьих глазах включило инстинктивный звоночек тревоги в мозгу младшего агента.

Они долго смотрели друг на друга. Наконец Пендергаст засунул магазин в рукоятку.

– Агент Колдмун, – сказал он, – мы оказались в этом отдаленном и пустынном районе, вынужденные против воли делить неприятно тесное помещение. В таких обстоятельствах эта кровать с тощей подушкой является единственным местом во всем штате Мэн, которое я могу считать принадлежащим мне. Вы с вашими бумагами обустроились на другой кровати. И поскольку вы намеренно оставили пистолет на моей кровати, а мы, как владельцы и любители оружия, знаем, что нет большего греха, чем брать чужое оружие без разрешения, тот факт, что вы положили его на мою кровать, мог означать только одно: вы хотели, чтобы я осмотрел и оценил его. Я так и сделал. И я вижу: у вас отличное винтажное оружие.

Он засунул оружие в кобуру и, не говоря больше ни слова, протянул его Колдмуну.

Колдмун тоже молча взял его и положил на прикроватную тумбочку с другой стороны кровати. Ему показалось, что старший напарник устроил ему только что изысканную выволочку. Колдмун встал, чтобы наполнить кружку из кипящего чайника, и тут он вдруг понял, что заслужил выволочку. Пендергасту не только приходилось работать с упрямым боссом и в некомфортной среде, но еще и дело развивалось не так, как планировалось. И ко всем этим радостям добавлялось неуважение напарника.