Си Паттисон - Соседка [litres]

Стараясь не выходить за бюджетные рамки, я потратила много часов (причем немало и в выходные), прочесывая магазины, торгующие подержанными вещами и антиквариатом, в поисках такого стула, который подошел бы мне по всем статьям. В конце концов я нашла его на малоизвестном сайте – огромный стул в стиле барокко, целиком изготовленный из прозрачного плексигласа. Его доставили в театр утром, но, сняв с него защитную обертку, в которую он был упакован, я к своей колоссальной досаде обнаружила, что во время транспортировки один из плексигласовых подлокотников отломился. Поначалу мне казалось, что дело еще можно исправить, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что ремонту этот стул не подлежит. Оказалось, что он существовал в одном-единственном экземпляре – его изготовил один учившийся на дизайнера студент еще в девяностых годах, – так что раздобыть второй такой же было невозможно, и теперь мне надо будет нарисовать какой-то новый эскиз.

Разглядывая ставший непригодным стул, я чувствовала жуткое стеснение в груди и колики в животе. Сейчас мне хотелось одного – расслабиться с чашкой успокаивающего мятного чая, но на это у меня просто не было времени.

Мне в который уже раз пришлось вкалывать допоздна, и домой я пришла такая измотанная, что у меня не было сил даже поесть. Меган не было – она где-то пропадала, а где, бог весть, ведь я совершенно перестала ориентироваться в ее рабочем графике, – Сэмми же лежала на диване в гостиной, одетая в пижаму и эффектный дизайнерский халат с характерным зигзагообразным узором бренда «Миссони». Было приятно видеть, что она в кои-то веки спустилась в гостиную – ведь чаще всего она проводила вечера, уединившись в своей крошечной спальне. По ее словам, она там работала, но иногда я начинала гадать, не избегает ли она нас с Меган. Я немного с ней поболтала, прежде чем извиниться за то, что оставляю ее одну, и пойти спать. Раздевшись, я почувствовала, что на меня навалилась свинцовая усталость, что-то вроде полной апатии, вызванной постоянным удлинением моего списка первоочередных дел. Это было похоже на ситуацию, в которой от тебя требуют решить алгебраическую задачку, когда твой мозг уже истощен и ты знаешь, что где-то далеко-далеко такое решение существует, но у тебя нет сил даже на то, чтобы хотя бы попытаться его найти.

Кажется, было около трех часов ночи, когда я услышала на лестнице незнакомые шаги. Я с детства испытываю патологический страх, что в дом может проникнуть кто-то чужой, и постоянно напоминала Меган, чтобы, приходя домой после вечерней смены, она непременно запирала парадную дверь на оба оборота ключа. Она так же помешана на безопасности, как и я, и до сих пор всегда так и делала… но сейчас кто-то совершенно точно поднимался по лестнице нашего дома. Шаги остановились перед дверью моей спальни, еще мгновение – и я услышала, как поворачивается дверная ручка.

– Привет, – слегка вопросительным тоном сказала я.

Ответа не последовало. Когда дверь открылась, внутри меня разверзлась бездна, из которой веяло ужасом. Ощущение было такое, слово я нахожусь на американских горках в тот самый момент, когда вагонетка достигла самой высокой их точки и стремительно несется к виднеющейся далеко внизу земле. Резкое изменение в направлении перегрузок перемешало все мои внутренние органы, и кишки у меня сотрясались так, будто в них провалилось мое колотящееся сердце.

Последовало долгое молчание, а затем я, к своему ужасу, почувствовала, как матрас за моей спиной прогнулся и сзади меня обхватила пара сильных рук. Я одеревенела от страха, с трудом веря, что все это происходит на самом деле. Единственное, что я еще могла делать, – это дышать, но всякий раз, когда я делала выдох и пыталась вздохнуть, опять руки сжимали меня все сильнее, пока я не утратила возможность набирать в легкие достаточное количество воздуха. Я попробовала закричать, но не смогла издать ни звука. Попробовала бороться, но мои руки и ноги сковал полный паралич.

Не знаю, как долго это продолжалось, но внезапно, без всякого предупреждения, тиски разжались. Я тут же вскочила на ноги и двинулась к окну. Бросив взгляд назад, на кровать, я увидела, что там никого нет, но подушки валяются в беспорядке, а пуховое одеяло скомканной грудой лежит на полу. На мгновение я почувствовала облегчение, но тут в молочной полумгле брезжащего рассвета мои глаза разглядели неясную фигуру, стоящую в противоположном углу. Ее глаза с нависшими веками были желтыми, как у аллигатора, и медленно двигались туда-сюда, оглядывая, примеряясь. Губы мерзкого существа кривились в глумливой усмешке, сотрясаясь, словно через них был пропущен электрический ток, а над ними ритмично раздувались и сужались ноздри багрового носа. Внезапно его рот раскрылся – широкая круглая полость, подергивающаяся и дрожащая, с виднеющимся в ней непристойно движущимся вверх-вниз языком, красной мясистой задней стенкой горла и нитями слюны. Изо рта исторгся долгий медленный вздох, как будто воздух вырвался из глубокого подземелья, где он был заперт многие века.

В следующую секунду существо набросилось на меня и, схватив меня за горло, впечатало в стену с обоями, сделанными по эскизу Уильяма Морриса. Я видела, как от его тела исходят мерзкие испарения, клубами поднимающиеся в воздух подобно древесному дыму и проникающие в мой рот, и превратившиеся в желе глаза. Затем его губы прижались к моим, а покрытая чешуей рука залезла под мою ночную рубашку. Меня захлестнула волна отвращения. Неужели моя жизнь закончится вот так? – подумала я, чувствуя, как глаза мои обжигают слезы.

Проснувшись поутру, вырванная из сна неодобрительным дребезжанием будильника, я, слава богу, была цела и невредима – по крайней мере, физически. Только фиолетовые тени у меня под глазами говорили о том, как ужасно и мучительно прошла для меня минувшая ночь. Глядя на себя в зеркало трюмо, я поняла, что мне нужно с кем-то об этом поговорить. Но точно не с Томом. Наши с ним отношения еще только начинались, так что он, чего доброго, ударится в панику, а я не хотела его отпугнуть. Есть только один человек, который поймет, что со мной происходит. Ведь мы с ней уже переживали такое.

Я смотрела на него не отрываясь, когда он вошел обратно в мою спальню после того, как сходил в туалет. В голове у меня было ощущение какой-то легкости – головокружительной смеси из ликования и бесшабашности. Грудь у него была широкая, покрытая густыми завитками темно-рыжих волос, бедра сильные и мускулистые от ежедневных поездок на работу на велосипеде, и вдобавок ко всему этому в постели он был выше всяких похвал.

Можете мне поверить, вставая сегодня утром, я и не помышляла о том, что у меня будет секс с Питом Чемберсом. Хотя я и дала ему номер своего мобильника, за девять дней, что прошли с того вечера в пабе, он ни разу не попытался со мной связаться, а на работе я видела его мельком всего один раз – он быстро шел по коридору и отрывисто давал указания издерганной на вид операционной медсестре, трусящей рядом с ним. И вдруг сегодня утром ни с того ни с сего он позвонил и спросил, не найдется ли у меня времени для позднего завтрака с ним в Клэпхеме через час. Сегодня воскресенье, и я планировала провести день, делая долго копившиеся домашние дела – подстригая газон, на котором трава уже доходила до лодыжек, прибираясь в спальне, а еще у меня собралось столько грязной одежды и белья, что пришлось бы гонять стиральную машину два раза – все это было утомительно и скучно, но проделать это надо было давным-давно. К тому же Пит давал мне слишком мало времени – я едва успевала вымыть голову и просушить волосы феном. Но несмотря на все это, сказала я себе, было бы здорово увидеть его опять.