Лиз Лоулер - Я найду тебя

– Ты имеешь в виду «Девушку с татуировкой дракона»? Хорошая книжка.

Шелли убрала зеркальце и сморщила нос:

– Нет, такое лучше смотреть по телику… Да, ты – вылитая она. Иностранный фильм, а не тот, что с Дэниелом Крейгом. Хотя и на ту девушку ты тоже немного похожа.

Мгновенно представив себе лицо с пирсингом, Эмили задалась вопросом, на кого она предпочла бы быть похожей: на выбор ее матери, Руни Мару, с ее короткой стрижкой и вырванными зубами, или на выбор Шелли, шведскую актрису со свирепым лицом [10] В американской киноверсии «Девушки с татуировкой дракона» главную женскую роль сыграла актриса Руни Мара; в шведской – Нуми Рапас. .

– Шелли, – как будто невзначай сказала она, пытаясь увести разговор в сторону от макияжа и фильмов. – Ты помнишь тот день, когда я была здесь пациенткой?

Шелли театрально похлопала ресницами:

– Как я могу такое забыть, если именно я отдавала тебе все свое внимание и заботу?

– Помнишь следующий день, когда я проснулась и ты дала мне чай? Помнишь, как я спросила тебя, что стало с пациенткой на соседней кровати? И ты сказала мне, что ее, по всей видимости, ночью перевели в другую палату?

– Медсестра Джейкобс!

Эмили вздрогнула и плеснула на руку горячий чай. Быстро поставила кружку и другой рукой вытерла пролитую жидкость. Она не слышала, как подошла старшая сестра. Интересно, что из их разговора та услышала?

– У вас тут всё в порядке? – спросила Бэрроуз.

– Да, сестра. Шелли и я только-только присели. Все пациенты готовы ко сну.

– Ну, раз так, если ты не возражаешь, Шелли, я заберу тебя. Поможешь мне с некоторыми пациентами. В одиночку я просто не успеваю.

– Конечно, – сказала Шелли и встала.

– Захвати свой чай, дорогая, можешь его допить. Я скоро к тебе приду. Просто хочу кое о чем переговорить с медсестрой Джейкобс.

Шелли ушла. Эмили тотчас напряглась. Хотелось надеяться, что «переговорят» они о пациентах.

Бэрроуз не стала держать ее в напряжении:

– Боюсь, я подслушала часть вашего разговора, сестра Джейкобс, и мне кажется, нам следует обсудить… эту вашу обеспокоенность. Эту пациентку, которую, как вы утверждаете, вы якобы видели.

Эмили почувствовала, что залилась краской. Какое счастье, что основные лампы погашены и в полумраке это не так заметно!

– Я… Я просто хотела узнать, что, возможно, Шелли тоже ее видела.

Бэрроуз застыла, как статуя. Ее следующие слова были произнесены тихо, почти самой себе:

– О боже…

Эмили заговорила, даже не подумав:

– Вы наверняка понимаете: если кажется, что ты кого-то видел, то ты захочешь это проверить. Я ведь не утверждаю, что она точно была там. Я просто хотела убедиться, что ее там не было.

– Медсестра Джейкобс, насколько я понимаю, это не первый случай, когда вам что-то мерещится?

Эмили удивленно уставилась на нее. Откуда ей это известно? Ведь у нее нет доступа к записям ее психотерапевта…

– Возможно, больничные сплетни достойны осуждения, моя дорогая, и тем не менее о вас говорят такое. И хотя я искренне сочувствую вам по поводу того, что вы пережили, я не допущу, чтобы вы работали здесь, если такое будет продолжаться.

Должно быть, на лице Эмили отразился шок, и она пожалела, что затронула эту тему в разговоре с Шелли. Ей никак нельзя потерять работу и вернуться к бесконечным дням одиночества и навязчивым мыслям о Зои. Ей нужно разнообразие в жизни, нужно двигаться вперед, чтобы каждый день думать и разговаривать с нормальными людьми о нормальных вещах…

Бэрроуз протянула ей бумажный носовой платок.

– Не плачьте, моя дорогая. Вы не поверите, но в своей старой больнице, еще будучи студенткой, я однажды решила, что видела там привидение.

Эмили вытерла глаза и недоверчиво уставилась на нее.

– Да-да, моя дорогая. Старые байки, рассказанные другими, так распалили мое воображение, что я поверила, что это правда. Дескать, призрак старика – бывшего пациента – якобы частенько посещал по ночам больницу, так как он умер там много лет назад. Говорили, что он якобы приходил и сидел с медсестрами ночи напролет или у постели больных, разговаривая с ними. В течение нескольких недель мне было страшно заходить ночью в ту палату из-за страха увидеть его. В ночь, когда мне показалось, что я увидела его в дальнем конце коридора, я буквально окаменела от ужаса. Мне было страшно сдвинуться с места. Но затем пациент – точнее, пациентка – вызвала меня звонком, и я была вынуждена пойти и проверить, в чем дело. Я смотрела себе под ноги, пока шла по коридору, и когда в конце концов подняла глаза, призрак уже исчез. Я тогда правильно сделала, что пошла на звонок. Пациентка, которая позвонила, нуждалась в срочной помощи; после удаления миндалин у нее было послеоперационное кровотечение.

Услышав эту историю, Эмили слегка успокоилась. Возможно, Бэрроуз не так уж и плоха. Просто она – представительница старой школы и привыкла поступать так, как ее учили.

– Извините меня за мое поведение, сестра Бэрроуз. Я действительно возьму себя в руки.

Та кивнула:

– Хорошо. Я надеюсь, что так и будет. К тому же наша больница еще слишком новая, чтобы обзавестись собственными привидениями, – добавила она с кривой усмешкой. – В ту ночь вы действительно были единственной пациенткой в той палате, и я надеюсь, что это успокоит ваш разум.

С этими словами старшая сестра ушла. Эмили осталась одна, чувствуя себя полной идиоткой – и вместе с тем испытывая облегчение.

И да, ей стало гораздо спокойнее. Она была благодарна Бэрроуз, что та поделилась с ней чем-то личным. Даже если тот призрак был совершенно иным, нежели ее собственный, по крайней мере, это продемонстрировало другую сторону суровой старшей медсестры. И Эрик тоже прав. Возможно, она видела эту молодую женщину раньше… Что, если это ее бывшая пациентка? Или же просто посетительница, которая не то устала, не то почувствовала себя плохо и забрела в пустую палату, чтобы полежать на кровати… Так, конечно, обычно не поступают, но кто знает, как порой ведут себя люди? Это также могла быть пациентка, поступившая в тот самый день и по ошибке забредшая не в ту палату, и когда поняла свою ошибку и поспешила прочь, то потеряла браслет. Да-да, это просто была не та палата. Не та палата… Эта мысль прочно засела в голове Эмили. Та девушка просто была не в той палате!

Какая же она глупая. Почему ей раньше в голову не пришло столь логичное объяснение ее присутствия там? Это избавило бы ее от навязчивых мыслей. Хотелось надеяться, что Бэрроуз оставит ее в отделении. Эмили на миг пришла в голову идея пойти и снова поговорить с ней, сказать, что, кажется, она нашла объяснение, но это дало бы старшей сестре повод полагать, что она не думает о своей работе, а занята другими мыслями. Эмили была рада, что, кроме Эрика, никому не рассказала о своей находке – браслете.