Лиз Лоулер - Я найду тебя

– Пришла полиция.

Эмили напряглась. Она не стала ждать, чтобы спросить Мередит, что им нужно. Просто хотела спрятаться.

Она шла по коридору; сердце ее колотилось. В конце коридора стояла Джеральдин. Дверь комнаты ожидания открылась, и оттуда вышла миссис Джеффрис. Она тотчас же увидела Эмили.

– Я не хочу, чтобы вы подходили к моему мужу даже на шаг. От вас одни проблемы! Сначала вы не можете вспомнить, давали ему таблетки или нет, а теперь скормили ему что-то такое, что едва его не убило… Я только что сказала мистеру Дэллоуэю, что вас нужно уволить. Если только я снова увижу вас рядом с моим мужем, я заберу его из этой больницы!

Все еще слыша в ушах ее визгливый голос, Эмили сделала последние несколько шагов так, будто шла по грязи. После этой яростной словесной атаки ноги казались свинцовыми. К тому времени, когда Эмили дошла до Джеральдин, она едва могла дышать.

– Присядьте, – сказала инспектор, и прямо там, в коридоре, из ниоткуда извлекла пластиковый стул. Эмили практически упала на него.

– Почему вы пришли сюда? Чтобы увидеть меня? – отчаянно выдохнула она.

Джеральдин покачала головой:

– Нет, Эмили. Я здесь, чтобы увидеться с мистером Дэллоуэем.

Как только ее дыхание успокоилось, Эмили встала со стула и, извинившись, медленно направилась в комнату ожидания. На ее счастье, та оказалась пустой. Взяв бумажный стаканчик, она до краев наполнила его водой из кулера и выпила залпом. Ей тотчас сделалось нехорошо, и она жадно втянула в себя воздух. Ее бил озноб, прошибал холодный липкий пот, а желудок делал одно сальто за другим. Она едва успела подскочить к пластиковой корзине для бумаг, как ее вырвало. Дэллоуэй разговаривал с Джеральдин, и Эмили с ужасом представила, как доктор говорит, что она все выдумала.

Слава богу, в кабинете было прохладно. Джеральдин облегченно вздохнула – по крайней мере, ей не грозит обливаться по́том. Как только хирург устроился за своим столом, инспектор прокомментировала ситуацию, свидетельницей которой она стала:

– Похоже, у вас недовольная пациентка…

Дэллоуэй поморщился:

– Это да. Миссис Джеффрис, когда чем-то недовольна, бывает вспыльчивой. Но справедливости ради у нее на глазах едва не задохнулся муж.

– Кажется, она обвиняла медсестру…

Доктор пожал плечами:

– Если честно, я понятия не имею, чем это вызвано. Мы только что вытащили его из могилы, и у меня еще не было возможности расследовать ситуацию.

Джеральдин изобразила неловкость:

– Сейчас я отнимаю ваше драгоценное время…

– Администратор сказала, что у вас ко мне срочный разговор.

– Скажем так, – она пожала плечами, – его лучше не откладывать. Я не знаю, является ли то, о чем я хочу поговорить с вами, срочным делом или нет. Вот почему я здесь.

Хирург поставил локти на подлокотники кресла и сцепил пальцы, изображая внимание и сосредоточенность.

– Сегодня утром я была у вас дома, мистер Дэллоуэй.

– У меня дома? – Он явно не ожидал ничего подобного.

Джеральдин подняла руку.

– Да, но вам нет причин беспокоиться. С вашей женой и дочерью всё в порядке, а миссис Дэллоуэй очень мне помогла.

– Доктор Дэллоуэй, – с нажимом произнес он.

– Простите?

– Моя жена тоже врач.

Джеральдин подумала, что этот факт не имеет прямого отношения к их разговору, но если уж он настаивает, так тому и быть. Интересно, подумала она, его жена врач общей практики, если он назвал ее доктор Дэллоуэй? Она знала: только к хирургам, особенно старшим и консультантам, было принято обращаться «мистер», «мисс», «миссис». Причиной тому была некая многовековая традиция в медицинском мире.

– Хорошо, в таком случае доктор Дэллоуэй оказала мне неоценимую помощь, рассказав о пропавшей племяннице вашей няни.

Дэллоуэй подался вперед и сел прямо:

– Извините, боюсь, я плохо вас понял… Вы приезжали ко мне домой из-за племянницы Марии? Она нашлась?

Джеральдин покачала головой:

– Это пока неизвестно. Я полагаю, Мария благополучно вернулась домой, чего нельзя сказать о ее племяннице.

Хирург нахмурился:

– Да, неприятно… Как я понимаю, Мария позвонила вам или в полицию из своей страны?

Джеральдин не сводила глаз с его лица.

– Нет, Мария ничего не сообщала нам. Вчера вечером от одного вашего сотрудника поступило заявление о том, что три недели назад из вашей клиники пропала пациентка, и есть мнение, что эта пропавшая женщина – племянница вашей няни.

Дэллоуэй был явно ошарашен.

– О господи… Значит, после того как ушла от меня, она отправилась к вам? Боюсь, я точно знаю, кто сделал такое заявление. Медсестра Джейкобс. Что ж, крутую кашу она заварила… Бедная Мария. Должно быть, она сходит с ума от беспокойства. Прежде всего позвольте мне сказать вам… извините, кто вы по должности?

– Детектив-инспектор Джеральдин Саттон из полиции Эйвона и Сомерсета.

Дэллоуэй кивнул:

– Спасибо. Что ж, позвольте сказать вам, детектив-инспектор Саттон, что ни то, ни другое не соответствует действительности. Уверяю вас, никакая пациентка из нашей клиники не пропадала, а Катка никогда не была здесь в качестве пациентки.

– И вы можете легко это доказать?

Он снова кивнул:

– Я искренне на это надеюсь. Вы можете поговорить со всеми, кто работал здесь в тот день, даже на той неделе. Я могу показать вам все списки операций за ту неделю. Я могу пригласить сюда всех сотрудников, которые ухаживали за сестрой Джейкобс в день ее операции, чтобы вы могли расспросить их. В частности, могу привести анестезиолога, которая вела медсестру Джейкобс, и старшую сестру отделения Бэрроуз. Последняя высказывала некоторые опасения по поводу медсестры Джейкобс с момента ее операции… Если честно, мы жалеем, что толком не знали, кто она такая, когда брали ее сюда.

Джеральдин никак не ожидала слышать такое.

– То есть вы не знали, что Зои Джейкобс – ее сестра?

– Нет, – тихо ответил Дэллоуэй и, сложив ладони вместе, продолжил: – Поймите, я не могу сказать вам, куда пропала Катка. И чувствую себя ответственным за то, что она так и не вернулась домой, поскольку именно я должен был отвезти ее в аэропорт и убедиться, что она села на свой самолет. Но возникла чрезвычайная ситуация, и я не смог покинуть больницу. Поэтому и вызвал ей такси. Это я тоже могу доказать. И, конечно же, в аэропорту могут сообщить, зарегистрировалась она на рейс или нет, села ли в самолет и даже была ли она в тот день в аэропорту. – В его голосе прозвучала надежда.

– Почему вы не сообщили в полицию, что Катка пропала?

Выражение его лица не изменилось, как будто он ожидал этот вопрос:

– Потому что я не верю в то, что она пропала. Прошу прощения, если это звучит наивно, но за те четыре недели, которые Катка провела с нами, она показала свой вольнолюбивый дух. Мария вечно проверяла, где ее племянница, когда та не возвращалась домой в обещанное время… Одно я знаю точно: она не собиралась улетать домой. Жаль, что не могу сказать вам больше, но я не могу вспомнить ничего, что было бы для вас важно. Однако хочу, чтобы этот вопрос прояснился. На карту поставлена репутация клиники «Виндзор-Бридж». Возможно, это звучит напыщенно, но если что-то подобное попадет в газеты, это будет катастрофа. Поэтому, пожалуйста, задавайте свои вопросы, проверяйте, что и где хотите, в этой больнице. Только, прошу вас, делайте это тактично.