Люсинда Берри - Я не сойду с ума

– С удовольствием. – Я не очень любила чай, но Ханна всегда настаивала, и я не хотела ее обижать.

– Джейни, хочешь что-нибудь попить?

Джейни прошла через гостиную, не обернувшись.

– Джейни?

Она, все так же не обращая внимания на Ханну, ушла в свою комнату.

– Вау, это жестко, – сказала я.

Ханна протянула мне чашку чая.

– Она все время такая с тех пор, как Кристофер вышел на работу. Полночь меня игнорирует. Говорит со всеми, кроме меня.

– Но Кристофер уже две недели работает

– Это длится уже две недели, – она выдавила улыбку.

– Боже: это должно быть ужасно, – сказала я.

– Спасибо. Мне чуть легче от того, что вы так говорите. Кристофер считает что я делаю из мухи слона. Меня сводит с ума, что он не понимает насколько такое раздражает. Я понимаю, мама для нее больная тема, но сейчас она враждебна ко мне.

Я кивнула.

– Не говоря о том, что она манипулирует вами.

– Никогда не думала, что скажу такое, но я почти скучаю по ее припадкам. Тогда она со мной, по крайней мере, взаимодействовала. – На лице у нее читалась крайняя озабоченность. Морщинка врезалась в уголок рта.

Я накрыла ее руку своей.

– Вам очень тяжело это далось.

В глазах у нее проступили слезы.

– Я даже не знаю, любит ли она меня. – Она изо всех сил сдерживала слезы. – Я никогда раньше не говорила это вслух. Даже Кристоферу.

– Знаю, я все время это твержу, но всему свое время. Прошло только два месяца. Мы всегда говорим семьям, что пройдет год, пока все устроится. Иногда нужно еще больше времени.

– Думаете, все станет лучше? Для меня? – Она смущенно смотрела в пол, спрашивать было неловко.

Я обняла ее за плечи.

– Конечно, все станет лучше, но вам, возможно, потребуется помощь.

Голос Люка прервал мои размышления:

– И вы направили их к доктору Чэндлер?

– Да. Я уважала доктора Чэндлер, в том числе как лучшего специалиста по ранней работе с детьми, пережившими насилие. Если кто и мог помочь Джейни, это она.

Кабинет доктора Чэндлер больше напоминал комнату в детском саду, чем кабинет врача. Джейни играла с помощником доктора Чэндлер, так что мы с Ханной смогли поговорить с ней наедине. Повсюду игры и игрушки. По комнате разбросаны подушки и пуфы. Целая стена увешана детскими рисунками. Я чувствовал себя великаном и не знал, куда присесть, потому что обычной мебели там не было. Ханну комната удивляла не меньше. Мы повздорили в машине на пути обратно. По напряжению в ее тоне я мог сказать, что она до сих пор злится.

Я понимал, как ее это должно раздражать, но Джейни обращалась с ней так не специально, хотя Ханна и была убеждена в обратном. Ей только шесть лет. Она слишком мала, чтобы манипулировать. К тому же Ханна – взрослая. Она должна справляться.

Доктор Чэндлер вошла в комнату.

– Извините, что не встретила вас. Я была в другом офисе, а пробки кошмарные.

Она оказалась старше, чем я ожидал, высокая и стройная, с короткими седыми кудряшками, обрамлявшими лицо. Легкие морщинки разбегались из уголков глаз и рта. Лицо обвисло от возраста и испещрено пятнами от солнца: она принадлежала тому поколению людей, кто еще мазал кожу детским маслом, не боясь солнечных лучей. Вокруг шеи небрежно повязан шарф с цветочным принтом. Ее красный кардиган, брюки со стрелками и туфли на толстой подошве напомнили мне бабушку. Она изящно и легко опустилась на пол и похлопала по коврику рядом с собой.

– Садитесь. Давайте познакомимся, – сказала она.

Мы сели перед ней по-турецки. Ханне, похоже, было удобно, мне же неуютно. Слишком напоминало занятие йогой, которую я ненавидел. Несколько лет назад Ханна увлекалась йогой и один раз затащила меня на занятие. Я с трудом продержался до конца и больше не приходил. Это не для меня.

– Я доктор Чэндлер, но, если вам так удобнее, можете называть меня Анной, – она сложила руки на коленях и переводила взгляд между нами. – Расскажите вкратце, почему вы пришли.

Мы с Ханной переглянулись, никто не хотел говорить первым.

– Мы недавно стали опекунами шестилетней девочки, сейчас идет процесс удочерения, и наш социальный работник посоветовала обратиться к вам, – сказал я.

Доктор Чэндлер хлопнула в ладоши.

– Это замечательно! Поздравляю! Кто ваш социальный работник?

– Пайпер Гольдштейн, – сказала Ханна.

Она знающе улыбнулась.

– Да, Пайпер, она хорошая. Вы, должно быть, очень счастливы.

Ханна улыбнулась в ответ.

– Так и есть. Пайпер замечательная.

– Вы участвуете в программе усыновления из-за границы или ребенок местный? – спросила доктор Чэндлер.

– Местная, – сказала Ханна.

– Вы слышали о девочке, которую обнаружили на парковке несколько месяцев назад? Которую связывали в гардеробной? – спросил я.

Доктор Чэндлер кивнула.

– Да, я читала об этом случае. Вы ее удочеряете?

– Да, – сказали мы хором с новым смешком.

– Должно быть, у вас тогда очень много забот. Каково это? – ее глаза светились любопытством.

Я осторожно подбирал слова: потому что не хотел еще сильнее расстроить Ханну.

– В больнице ей поставили синдром жестокого обращения, так что иногда бывает очень сложно, но все становится лучше.

Ханна фыркнула.

Доктор Чэндлер повернулась к ней.

– Я так понимаю, вы не совсем согласны?

– Я согласна, что все лучше, чем когда она только к нам попала, но не оттого, что ей лучше, а мы научились с ней управляться, – сказала она.

– Не могли бы вы рассказать поподробнее? – спросила доктор Чэндлер.

– Укладывание спать с самого начала давалось трудно. Мы мало спали, потому что она то вылезала из постели, то орала у себя в комнате. Кристоферу пришлось спать рядом с ней на полу, чтобы она оставалась в кровати, иначе она не засыпала. Так что теоретически проблема решена, но на самом деле она не умеет засыпать одна. Я хотела бы ее этому научить. Это полезный навык, а я скучаю по возможности спать вместе с мужем. Вы понимаете?

Доктор Чэндлер кивнула, и Ханна продолжила:

– Есть и другие сложности. Например, она до сих пор ест несъедобные предметы. В начале недели я поймала ее, когда она запихивала в рот волосы, выдранные из головы куклы. Мы такого совершенно не ожидали, поэтому у нас уже была пара происшествий, после одного из которых нам пришлось съездить в больницу. После этого мы все в доме заперли. Все до сих пор под замком, и мы не оставляем ее одну, потому что не знаем, что еще она потащит в рот. Поначалу меня все устраивало, тогда главное было, чтобы Джейни почувствовала себя в безопасности с нами, но этого мы, кажется, уже добились, так что пора идти дальше, а значит, решать сами проблемы.

– У вас создается ощущение, что вы спрятали проблемы, не в силах их решить?