Люсинда Берри - Я не сойду с ума

Он переглянулся с Роном, потом опять посмотрел на меня.

– Мне все равно, – сказала я.

Им нужен друг. Обвинения в их адрес сделали ситуацию достоянием общественности, люди избегали их, как все стараются избегать трагедий, будто боялись заразиться.

Они снова переглянулись, Рон кивнул, и Люк сказал:

– Встречаемся здесь завтра, в восемь.

В туалете смыли воду, значит, Кристофер встал. Он прошлепал по коридору, налил себе чашку кофе и присоединился к нам в гостиной. Он встал позади дивана.

– Как спалось? – спросил он, как и каждое утро с моего возвращения.

– Отлично, – соврала я.

Если я скажу правду, он будет слишком переживать. Он старался ради меня скрывать свою тревогу, но она все равно отпечатывалась глубокими бороздами у него на лбу. Я ненавидела перемены, произошедшие в нем после исков Грега. Это дело лишило его последней капли уверенности.

Он поцеловал меня в лоб.

– Можно я его подержу?

Я кивнула. Он нежно взял у меня Коула, меня переполнили эмоции. Иногда от его нежности становилось больно. Лучше бы он меня ненавидел. Я это заслужила.

Кристофер поднял малыша, Коул загулил, сияя от восторга. У него каждый день появлялись новые звуки. Мы оба улыбнулись его лепету. Я рассмеялась, когда он выдул пузырь из слюны, но смех тут же поглотило чувство вины: радуясь, я, казалось, предаю Элисон. Мама твердила, что надо подождать, но время не способно исцелить эту рану. Через десять лет я так же буду тосковать по Элисон, как сегодня, и только время будет безжалостно идти вперед. Этого не изменить, и Коул станет той силой, которая будет заставлять нас идти дальше. Ради него мы встаем по утрам. Сейчас этого достаточно. Должно быть достаточно.

Мы с Кристофером не обсуждали, как нам сейчас тяжело, мы вообще мало разговаривали. Наши страдания были слишком велики: чтобы выразить их словами. Так лучше. Лучше молчание, чем клише, которые мы слышали от других людей. Одна из коллег прислала мне открытку с текстом: «Надо уметь найти красоту в осколках». Я бы рада увидеть красоту, но видела только осколки.

Он положил Коула на колени. Они идеально подходят друг другу. Коул с каждым днем все больше его обожал. У них даже улыбки были одинаковые. Кристофер пощекотал Коулу живот, тот зашелся смехом. Мое сердце переполняла любовь к ним.

Вот оно. Так и должно было быть. Я. Кристофер и наш ребенок.

Я отбросила мысли. Они только разрушали меня. Это я и без терапевта понимала.

– Хочешь погулять после завтрака? – спросил он.

Я кивнула.

Прогулки – нечто новое. Мы начали гулять только на прошлой неделе. Мне недолго удалось скрывать от него панические атаки, и он быстро научился распознавать симптомы. Когда он первый раз предложил погулять на пике моей атаки, я воспротивилась, я больше всего боялась, что меня стошнит на людях и я не успею добежать до туалета, но он пообещал, что мы просто пройдемся вокруг дома. К концу переулка мне полегчало, и мы продолжили прогулку. Теперь мы старались гулять как можно чаще, и первая прогулка бывала после завтрака. Мы почти не говорили, но на улице становилось легко, даже когда дома я задыхалась. Вчера мы прошли две мили, не проронив ни слова.

Коул радовался прогулкам. Кристофер носил его в рюкзачке лицом вперед, ему нравилось смотреть, что происходит вокруг. Один раз мы пошли в сторону детской площадки и столкнулись с парой знакомых мамаш. Больше мы этой ошибки не повторяли. Теперь мы гуляли в противоположном направлении. Мы бродили по окрестностям: где никогда не были раньше.

Коул ворочался у Кристофера на коленях: я выдохнула; я и не заметила, что задержала дыхание. Я склонилась ближе: вдохнула мятно-ванильный запах детского шампуня. Я справлюсь ради него. Должна. Я сосредоточилась на словах Кристофера, чтобы не только кивать в нужном месте и изображать интерес, как я делала в последние дни. Он рассказывал о новом соцработнике Джейни, Элейн.

– Я уже уверен, что мне она не понравится, и это не потому, что она не Пайпер. – Он сделал глоток кофе, потрепал Коула по щеке.

Мы оба знали, что это не так. С Пайпер никто не сравнится. Вчера она нашла время позвонить и спросить меня о самочувствии, хотя это мне следовало поддержать ее, это ей предстояла мучительная встреча с тем следователем, Роном. Он и Кристофера допрашивал, и тот сказал, что это напряженнее, чем комиссия по расследованию врачебной ошибки, в которой он принимал участие несколько лет назад. Вчера вечером мы не общались. Я не знала, значит ли это, что все хорошо или что все прошло хуже некуда. Я буду рада, когда все это закончится.

Грег не подпускал меня к племянникам, и я жутко скучала. Сердце раскалывалось, особенно от понимания, что Элисон взбесилась бы, она и весь иск посчитала бы глупой шуткой. На его месте она никогда бы такого не сделала. Ни за что.

Но я не сердилась на Грега. Ему сейчас невообразимо больно, он не способен ясно мыслить. Я хотела бы быть рядом с ним. Кристофер тоже. Он сказал как-то, что хочет пригласить Грега на бутылку пива и поговорить, пока тот не выскажет все, что у него на душе, или просто просидеть в тишине до самого восхода. Он чуть было не пригласил Грега, но наш адвокат сказала подождать, пока не закончится вся возня с документами.

– Я буду еще чашечку. Тебе налить? – спросил он.

– Да, спасибо, – сказала я, сразу же рассердившись на себя за это «спасибо». Я изо всех сил старалась говорить не так официально. Он передал мне Коула и отправился с кружками на кухню. Я положила Коула к себе на колени так же, как он лежал у Кристофера: это его любимая поза. Он мне улыбнулся, я просияла. Я вечно могла смотреть в его милое личико.

– Привет, медвежонок, – сказала я, беря его за ручку. Он ухватился за мой палец и попробовал подтянуться.

– Ма-ма-ма-ма… – лепетал Коул.

Кристофер примчался с кухни.

– Он только что сказал «мама»? – спросил он.

Я наклонилась, Кристофер принялся хлопать меня по щекам. «Ма-ма-ма-ма».

Конечно, он не говорил «мама». Он еще маленький. Это просто набор звуков. Но было похоже, и настанет день, когда он скажет «мама» именно мне. И «папа» он тоже скажет. У меня потекли слезы. Я взглянула на Кристофера. У него тоже глаза на мокром месте.

В дверь позвонили, нарушая идиллию. Я посмотрела на часы над камином: 8:10. Я взглянула на Кристофера. Он пожал плечами.

– Открыть? – спросил он.

– Давай сначала посмотрим, кто это, – сказала я, выглядывая из-за уголка занавески на улицу.

– Кто там? – прошептал Кристофер.

– Пайпер, – сказала я. – Она с полицией.

У каждой книги свой путь. Путь этой был уникален. Он отметил шаг навстречу новому удивительному сотрудничеству. В первую очередь я хочу поблагодарить Мегу Парек за то, что постоянно выталкивала меня обратно к нормальной жизни и не давала быть слишком «беспокойной». Она же рассказала, что нельзя, чтобы ребенок и домашнее животное умерли в одной книге. Спасибо Шарлотте, которая помогла вывести историю на новый уровень и указала на белые пятна. С вами обеими было замечательно работать. Спасибо огромное мужу и сыну, которые дали мне возможность писать и творить. Обещаю, когда-нибудь я напишу книгу со счастливым концом. В другой раз.