Дот Хатчисон - День всех пропавших

– Как она могла не знать?

– Аневризмы практически не проявляют себя, пока не разрываются. Обычно их обнаруживают, когда осматривают человека из-за каких-то других травм. В случае Кендалл причиной стал попавший в голову мяч. Школа уведомила родителей, а те на всякий случай отвезли дочь в больницу проверить, нет ли сотрясения.

– Аневризма появилась от удара?

– Нет, удар всего лишь помог ее обнаружить. Но как объяснить такое заболевание восьмилетней? «Привет, милая, слушай: у тебя в голове такая штука, которая может ни с того ни с сего убить тебя в любой момент. А теперь можешь идти играть»?

– У вас с Эддисоном были бы интересные дети…

Все мы поворачиваемся к Ивонн. Та лишь пожимает плечами.

– Аневризмы могут проявиться когда угодно, – продолжаю я секундой позже. – Если велеть Кендалл быть очень осторожной во время игры, то вероятность разрыва не снизится. Не удивлюсь, если родители не собирались ей ничего говорить, пока не появится возможность что-то сделать с аневризмой.

– Но если бы произошел разрыв, а она не знала, чего ожидать… – шепчет Гала. – Она была бы так напугана…

– Смотря насколько серьезный и быстрый разрыв. Возможно, она не успела бы даже осознать, что что-то не так, до своей смерти.

Иан откашливается.

– Элиза, меня слегка пугает, что ты так много об этом знаешь.

– На первом году учебы моего преподавателя теории познания хватил удар. Он скончался прямо на занятии. Оказалось, у него была аневризма. Это так травмировало студентов, что один из профессоров медицинской школы Колорадского университета в Денвере навестил нас и прочитал лекцию. Университет не хотел, чтобы мы винили себя за то, что не заметили какие-то признаки, и все такое.

– Впечатляет, что они позаботились об этом.

– В Боулдере полно хиппи – они заботятся о чувствах.

Ивонн упирается ладонями в стол, прижавшись лбом к запястьям.

– Значит, ты думаешь, Кендалл…

– Насколько нам известно, ни одну из девочек не нашли ни живой, ни мертвой, – замечаю я, морщась от ее прямоты. – Будем основываться на периодичности в два года. Два года. Кем бы ни был похититель, крайне маловероятно, что он сразу убивает или продает их. Не с таким временным диапазоном. Может быть, взрослеющие девочки становятся ему не по вкусу, может быть, дело в чем-то совершенно другом… Нам неизвестно. Однако мы можем резонно предположить, что цифра «два» имеет важное значение. И тут похищают Кендалл Браун, понятия не имея о ее болезни.

– Ты полагаешь, что она недавно умерла, – хрипло произносит Брэн. – Он забрал Бруклин ей на замену. Именно поэтому Бруклин не вписывается в цепочку.

– Да.

Брэн вновь начинает чертыхаться и бьет кулаком об стену – впрочем, сдерживаясь.

Что хуже: понятия не иметь, кто похитил твою младшую сестренку и что с ней сделали, или же узнать, что, возможно, ее держали два года, подвергая бог знает чему, и по-прежнему понятия не иметь, что случилось с ней потом?

В конце концов я откашливаюсь и опускаю взгляд в блокнот, чтобы собраться с мыслями.

– Гала, начинай просматривать имеющуюся информацию, собирая имена, которые повторяются в разных делах. Соседей, учителей, друзей – всех подряд.

– Сделать таблицу?

– Прекрасный вариант. Ивонн, можешь зарыться поглубже в биографии жителей района, где живет Бруклин?

– Мы уже немного покопались там – насколько далеко мне заходить без ордера?

– Выяснить, кто переехал в район в течение прошлого года. Все похищения происходят в разных городах. Преступник не сидит на одном месте.

– Разве в таком случае он не переехал бы сюда раньше чем за год? – спрашивает Иан.

– Мы не знаем наверняка. Может быть, он совершает похищение, как только узнаёт привычки жертвы, или похищает перед самым переездом в другой город, чтобы его было труднее вычислить. Но можно с уверенностью предположить, что переезд произошел бы после пропажи Кендалл и до пропажи Бруклин.

– Если он переезжал, – замечает, морщась, Гала. – А если похититель много путешествует по работе? Тогда его дом может находиться где угодно, верно?

– Черт побери…

Она сника́ет.

– Нет, Гала, ты права. И правильно сделала, что обратила на это внимание.

– Все равно проверяй, – резко говорит Брэн. – На всякий случай.

– Для доступа к информации департамента транспорта ордер не нужен, – сообщает Ивонн, поправляя один из своих мониторов. – Выясню, есть ли у кого-то в этом районе зарегистрированная в другом штате машина. По крайней мере, можно начать с этого.

Около восьми вечера к нам присоединяются Вик и агент Дерн. Вскоре прибывают Рамирес, Кирни и вся команда Хановериана. Нас слишком много, чтобы всем было удобно и хватало мест, однако все втискиваются внутрь и закрывают дверь, после чего температура в зале, по ощущениям, подскакивает градусов на десять.

Рамирес стоит за моей спиной, положив руки мне на плечи и глядя на фото Фейт на доске.

Одно из семнадцати фото.

– Madre de Dios , – шепчет она.

– Есть какой-то прогресс с Мерсерами-старшими? – спрашивает Смитов Вик.

Кажется, я впервые вижу эту парочку по-настоящему сердитыми. Смит, который повыше, что-то бормочет, обрывает себя и делает резкий жест в сторону напарника. Смит, который потолще, выглядит не менее разозленным, но более собранным:

– Если вы раньше не знали, насколько глубоко они презирают сделанный их сыном выбор, так знайте – изложу все в одном предложении. Бруклин – так они назвали свою, черт побери, собаку.

В помещении наступает полная тишина, нарушаемая лишь жужжанием вентиляторов в компьютерах.

– Прошу прощения – что вы сказали? – в конце концов подает голос агент Дерн.

– Им не понравилось, какое имя Фрэнк с Алисой дали дочери, так что Мерсеры-старшие завели чистокровную афганскую борзую и назвали Бруклин. Именно для нее третий билет. Они купили дополнительный, чтобы усадить собаку между собой, чтобы никому не мешать [57] Больше похоже на фантазию автора. . Назвали какую-то чертову собаку так же, как внучку.

Вик издает стон:

– И, разумеется, Фрэнку с Алисой в голову не пришло, что билет на собаку, когда их дочь пропала, а они знают, что родители Фрэнка хотят отнять ее.

– Есть вообще какие-то основания для оформления бабушкой и дедушкой опеки над Бруклин? – спрашиваю я. – Ведь с ней не обращаются плохо и не пренебрегают ею; ее родители не живут на последние центы, не голодают и не ходят в лохмотьях. Она – здоровый, по большей части счастливый ребенок, чьи главные проблемы в жизни – травля со стороны одноклассницы и бабушки с дедушкой.

– Адвокат Фрэнка и Алисы уверен, что оснований нет, да и я не вижу таковых, – признает Уоттс.

Бернсайд – спокойный мужчина, почти лишенный чувства юмора, отказавшийся от четырех предложений повысить его в должности, сделав главой собственной команды, рассматривает доску.