Дот Хатчисон - День всех пропавших

– Чтобы она не сбежала? – спрашивает Кирни.

– Нет. Чтобы воскресить Лизу.

– Точно. – У Кирни такой вид, словно ее вот-вот стошнит.

– Дэвис не в силах заставить своих жертв заболеть лейкемией. Он не мог отвозить их в больницу, где девочек лечили бы от несуществующей болезни. Несуществующей – даже если искусственно вызвать ее симптомы. Все делается на дому. Однако аневризма Кендалл спутала весь график. На этот раз преступник лишился жертвы через год, а не через два.

– Значит, Дэвис либо начнет все сначала, либо он собирается сделать Бруклин очень больной как можно быстрее – сразу перейти к той стадии, на которой сейчас находилась бы Кендалл, – заключает Рамирес.

Я киваю.

– Ставлю на последний вариант. Все сходило Дэвису с рук отчасти потому, что он уезжает из города через пару месяцев после похищения, причем ни для кого это не новость. И устраивается на новом месте, где может сослаться на какое-нибудь убедительное объяснение, почему у него на руках больная девочка, если кто-то случайно ее увидит. Благодаря такому методу преступник оставался безнаказанным, так что не может не стараться придерживаться его и дальше.

– Следовательно, больница должна быть в курсе симптомов, чтобы они могли срочно отыскать возможные причины их появления, – заканчивает за меня Уоттс. – Гала, ты еще не получила доступ к отчетам о расходах Марка Дэвиса?

– Получила, но там ничего особенного, – отвечает технический аналитик. – Дэвис ничего не покупал в аптеках и тому подобных местах, сообщений о кражах медикаментов из больниц или клиник после его переездов тоже нет.

– Может, и так, но наверняка он много чего накупил в магазинах товаров для дома. И, вероятно, в садоводческих центрах.

– Да… Стерлинг, откуда ты знаешь?

– Удобрения, промышленные чистящие средства, лаки, пестициды, крысиные яды – все это в свободной продаже, никто и бровью не поведет. Особенно если все в округе знают, что ты занимаешься садоводством или часто помогаешь соседям. В зависимости от того, насколько тщательно Дэвис имитирует процесс лечения, он мог использовать даже самодельную капельницу. Растянутое на два года отравление должно быть медленным, накапливающимся постепенно. Поэтому преступник никогда не покупал за один раз столько, чтобы вызвать подозрения.

– Так… чтобы сделать карьеру в ФБР, обязательно мыслить по-садистски и извращенно или это лишь немного помогает? – интересуется Гала.

Несмотря на ситуацию, мы хихикаем.

– Отчасти и то, и то, – отвечаю я. – Но дело главным образом в том, как нас натренировали.

– Только подумай, падаван, – Ивонн присоединяется к нашей беседе прямо из Куантико, – ты ждешь с нетерпением такое будущее.

– «Жду с нетерпением» – не самое подходящее выражение.

Уоттс качает головой.

– Дамы, затребуйте дополнительную помощь, если необходимо, но, готовя запросы на ордера, постарайтесь выяснить, все ли предыдущие места жительства Дэвиса существуют. И еще – не обнаружилось ли там чего-нибудь странного за прошедшие годы.

Добираемся до Ричмонда меньше чем за час, поскольку Уоттс едет практически на пределе допустимой скорости. Впрочем, в городе она замедляет ход. Только тогда Мерседес звонит непосредственно капитану дневной смены и информирует, что сейчас произойдет. Капитан обещает лично встретиться с нами на месте: для соблюдения секретности с ним будет только пара полицейских с собаками.

Проезжаем мимо школы и оказываемся в квартале, где живет семья Бруклин. Мое сердце бешено колотится. Сегодня среда. Несмотря на воскресную панику, жизнь не замерла. Дети снова пошли в школу, взрослые – на работу; вероятно, за исключением Мерсеров и, может быть, Коперников. Скорее всего, кто-то из родителей сейчас дома с наверняка все еще болеющей Ребеккой. Лихорадочная активность первых дней угасла: счета, которые нужно оплачивать, и привычный жизненный график победили.

Ненавижу суровую реальность. Мы действуем так же: первые несколько дней расследования проходят в режиме «все-или-ничего», «сон-для-слабаков», потому что в этот срок вероятнее всего найти пропавшего ребенка. Но когда время проходит, когда расследование превращается в «испытание выносливости» – название, придуманное Виком, – приходится делать передышки. Приходится на время отрываться от работы, потому что никого и ничего не отыщем, если нас госпитализируют с диагнозом «истощение». Здравый смысл борется с потребностью что-то сделать, побеждает и оставляет чувство вины за то, что ты занимаешься собой.

Агент Бернсайд паркует второй внедорожник Бюро на расстоянии нескольких домов от первого, через улицу от полицейской машины К9. Автомобиль капитана остановился через пару домов по другую сторону от дома Дэвиса. Ничего не вызывает беспокойства, не намекает на ловушку.

Уоттс паркуется перед самым домом предполагаемого преступника, подъездная дорожка пустует. «Импреза» Дэвиса, должно быть, в гараже.

Нервно перебираю волосы и проверяю макияж. Мягкая, миловидная, хрупкая – все качества, от которых я так старательно избавлялась после поступления в ФБР.

– Добейся, чтобы нас впустили, – инструктирует Уоттс. – Тогда будет намного проще. Выгляди мягкой, открытой, следи за языком жестов. Обращай внимание на себя. Ты когда-нибудь занималась продажей печенья девочек-скаутов?

– Годами. – В памяти всплывает воспоминание, как отец Ширы сопровождал нас для безопасности.

– Вспомни об этом, только немного измени линию поведения. Ты не пытаешься ничего продать Дэвису, но нужно, чтобы он открыл дверь воплощению милоты, перед которым не устоять. Как только откроет, не давай ее захлопнуть. Рамирес будет рядом, а я – прямо за углом гаража, с капитаном Скоттом.

– Все самое интересное достается Рамирес, – вздыхает Кирни.

– Дэвису не придется смотреть под ноги, чтобы разглядеть Рамирес, – с ухмылкой парирует Уоттс.

Кирни фыркает, но ничего не отвечает.

Медленно делаю глубокий вдох, затем второй. И третий – на счастье.

– Идем.

Когда я звоню в дверь, Рамирес останавливается в нескольких футах от меня: не то чтобы прячется, но и не попадает в поле зрения того, кто смотрит в глазок. Через несколько минут сильно стучу четыре раза и вдобавок звоню повторно. В другой руке у меня удостоверение. Обычно я держу его на уровне плеча, чтобы сразу раскрыть и продемонстрировать, но сейчас – пониже, у бедра, чтобы раскрыть и протянуть. Поразительно, насколько меняет атмосферу такая незначительная деталь.

Дэвис подходит к двери только через несколько минут. По нашим данным, ему почти семьдесят. Каштановые волосы по большей части поседели. Грустные голубые глаза такие же, как на фотографиях с вечеринки по случаю дня рождения Стэнзи. Одет просто: коричневые брюки, в которые заправлена синяя клетчатая рубашка. Вместо ботинок – домашние тапочки.