Кэти Лоуэ - Фурии [litres]

Надо признать, что заклинание, судя по всему, сработало. Мы с Робин теперь были неразлучны, образовав собственный союз, все делали вместе. Хотя в последние несколько дней я немного отдалилась от нее – появились свои заботы.

Дело в том, что я встретила парня. Или, точнее сказать, я снова встретилась с парнем, и во время второго свидания он меня поцеловал. Подробности несколько туманны, поскольку произошло все рано утром после бурной вечеринки в комнате Энди, усыпанной краденой рождественской мишурой. Кажется, мой новый знакомый и Энди были теперь друзьями, хотя оба почти все время молчали, за разговоры и атмосферу в этой прокуренной комнате общежития отвечала Робин.

Когда Робин с Энди, желая побыть одни, выставили нас за дверь, мы с Томом пошли к озеру и вновь, как в прошлый раз, остановились на берегу, вдыхая обжигающе холодный воздух (хотя, по правде говоря, память, окутанная теплым облаком выпитого, может меня и подводить). «Хотелось бы пригласить тебя куда-нибудь», – сказал он, и я ответила, что мне бы тоже этого хотелось.

Позже, думая о том первом поцелуе, я пыталась вспомнить, отличался ли вкус его слюны от моей, пыталась возродить в памяти мускусный запах его волос.

За поцелуем, конечно, последовали сомнения. Было ли это приятно или я что-то сделала не так? И почему, собственно, он решил меня поцеловать?

«Это не имеет значения, – говорила я себе, отгоняя посторонние мысли. – Меня поцеловали». Главное – это мое первое, головокружительное причащение к миру взрослых.

В ответ на вопрос Робин я пожала плечами и сказала, что ничего не было, мне неинтересно, и вообще я не понимаю, о чем она говорит. В последний день учебы перед началом рождественских каникул она спросила меня о планах. Я сказала, что сегодня встретиться не могу. Сладкий поцелуй все еще горел в памяти, трепет от воспоминаний, казалось, физически покусывает мою кожу; тайна, о которой я думала, только оставшись в комнате одна, она была как коробка с детскими вещами моей сестры, которую мама прятала под кроватью. Я решила рассказать все Робин на следующий день, обсудить с ней все подробности. Она будет мною гордиться – и это тоже вызывало приятый трепет.

– А, вот и ты, – сказал Том, будто опоздала я, а не он. Провел рукой по волосам жестом, который я точно видела в кино и который сейчас показался мне наигранным. Я вспыхнула, испугавшись, что он заметит мой слишком долгий взгляд. – Давай прогуляемся?

– Пойдем.

Мы шли рядом и разговаривали, то есть говорил он, а я что-то мычала в ответ. Он сказал, что много времени тратит на учебу. А я думала о тех таинственных вещах, о которых думала всегда, когда кто-то из парней случайно касался меня или садился рядом в автобусе.

Интересно, в их голове то же, что и у меня? Или это совершенно иные существа, устроенные иначе? Замечают ли они, как я, когда их кто-то касается? И вообще – меня они замечают?

– А ты?

Я растерялась.

– Извини, что я?

– В школе, спрашиваю, как дела?

– Э… Да все в порядке. Сам знаешь. Скука.

Он слегка прищурился и посмотрел на меня.

– Да? А мне показалось, тебе нравится.

– Нравится что?

– Школа. – Он рассмеялся. – Подозреваю, ты отличница.

Я пожала плечами и, пойманная на обмане, отвернулась.

– Ну как, с девушкой своей разобрался? – Я давно уже думала, как и когда задать этот вопрос, но сейчас слова просто сорвались с губ.

– Да как сказать. И да и нет. – Он опустил взгляд, уставившись на носки ботинок. – В общем, у нас с ней всё.

– Жаль. – Я вздрогнула. Жаль мне, конечно, не было, я испытывала облегчение.

– Все нормально. Мы оба знали, что к этому идет. – В голосе его прозвучала горечь.

Я посмотрела на него.

– Может, выпьем?

– Отличная идея. Только погоди минутку, мне нужно сигареты купить.

Он нырнул в тускло освещенный магазин, а я осталась ждать на улице, делая вид, что читаю объявления: реклама никому не нужных услуг, пропавшие кошки, найденные собаки. Вскоре Том вернулся. Проходя в дверь, он пригнулся, хотя нужды в этом не было. Я решила не заострять на этом внимания.

– Прошу, мадемуазель. – Том поднял пакет. Внутри что-то звякнуло.

– Что это?

– Выпивка, – серьезно пояснил он. – В паб тебя еще не пустят.

– А разве… – Я посмотрела на него. – Разве нельзя пойти в кафе?

– Не-а. – Он стиснул мне плечо и повел по набережной. – На природе куда лучше.

Мы шли через толпу на набережной, мимо мерцающих рекламных щитов и уличных акробатов, в сторону парка с его старой просторной, изрешеченной дырами сценой. Тень от крематория, вьющийся над ним дымок; лодки, на огромной скорости, ревя моторами, удаляющиеся от пристани. Я бывала здесь сотни раз и хоть и мечтала порой, как все однажды изменится, в тот момент, когда я шла рядом с Томом, разглагольствовавшим о любимой музыке и любимых книгах, все оставалось прежним. Возникло смутное ощущение, что он хочет произвести на меня впечатление своей эрудицией – вроде как взрослый и мудрый, – но на самом деле в любой его фразе были отзвуки чего-то знакомого, что я уже слышала, да еще и в лучшем, более интересном исполнении. Тем не менее я все время кивала.

– Буковски – истинный гений. «Почтамт» читала?

– Нет. – Я покачала головой, хотя как-то полистала эту книгу в библиотеке, и она показалась мне скучной и полной авторского самолюбования.

– Что? Не может быть! Это же потрясающе.

Он остановился и огляделся, бросил куртку на землю и плюхнулся на нее. Я опустилась рядом, не снимая пальто. Трава была мокрой, пальцы мерзли.

– Ладно, попробуем еще, – сказал он, открывая бутылку сидра о подошву ботинка и протягивая ее мне. – «Бойня номер пять»?

Я пожала плечами. Держала в руках. Прочитала аннотацию – белиберда какая-то. Чтиво для мальчишек. Тоска зеленая.

– О господи. Чему только вас учат в этой школе – вышивать крестиком?

– Типа того, – улыбнулась я, инстинктивно почувствовав, чего от меня ждут. Следует восхищаться его знаниями и скромно отзываться о своих делах (неинтересных, неважных, не имеющих значения). Я была сплошное внимание, ловила каждое слово, выказывала уважение к его мнению. Не знаю, как я это поняла. Наверное, это врожденное знание любой девушки.

Но чем больше он разливался соловьем, тем отчетливее становились одна за другой мои собственные мысли. Мне не хотелось здесь оставаться. Мне было скучно. Мне не хотелось целоваться с ним, хотя до этого казалось, что хочется, не хотелось слушать его бесконечный монолог. Я сделала глоток, придумывая, как бы отделаться от Тома. Скажу, что ужинаю с родителями, решила я, с родителями во множественном числе. «Спасибо за хороший вечер», – скажу я и загадочно исчезну, чтобы больше никогда не появиться. Он, если даже и будет слегка обижен, скоро обо всем забудет, а я пойду домой и больше не повторю той же ошибки. Просто один потерянный день, ничего больше.