Чандлер Бейкер - Черный список

На фоне всего этого мы слышали, что живущий в стеклянном доме не должен швырять камни в других. Не следует осуждать других тому, у кого у самого рыльце в пуху, не так ли? Но никто ничего не говорил нам о том, как вести себя у стендов и витрин стеклянных конференц-залов и зданий, составленных из тысяч бездушных, но очень зорких стеклянных глаз. В зажатых между кончиками пальцев увесистых смартфонах… Видеть и быть видимым. Такова была природа и нашего конкретного стеклянного дома. Мы так привыкли к своим прозрачным клеткам, что с сомнением относились ко всему, что происходило вне рамок нашего периферического видения. Возможно, любопытство являлось лишь биологической адаптацией. Своего рода выживанием самого информированного из нас…

Кто мы такие, чтобы кого-то судить и оценивать? Или, скорее, кто мы такие, чтобы не судить?

Слоун хмуро покосилась на свое отражение в тусклых дверях лифта, пока направлялась на тренировку с Оксаной, ее персональным тренером. Она не раз хотела отменить занятие. Но Оксана не согласилась бы; к тому же Слоун надеялась, что тренировка все-таки ей поможет. Она чувствовала себя просто ужасно. Главным образом, из-за стычки с Арди, но дело было не только в этом.

Кабина лифта остановилась. Стальные двери распахнулись, и внутрь вошла Крисси Лэднер, старший бухгалтер «Трувив». В руках у нее была фирменная бутылочка с водой. Они добродушно приветствовали друг друга, и Крисси нажала на кнопку своего этажа.

– Как дела у нашей славной бухгалтерии?

Крисси, женщина маленького роста, но наделенная большой наглостью, пожала плечами.

– Все по-прежнему, – ответила она. – А у юристов?

Слоун переступила с ноги на ногу.

– Тоже.

И это была правда. Только в самом худшем смысле.

Крисси фыркнула.

– Уж не знаю, как вы работаете на того парня, – сказала она, поглядывая на сменяющие друг друга цифры на счетчике этажей.

– На кого? – машинально спросила Слоун, уже зная ответ. «Как вы работаете на того парня?» Прозвучало скорее как обвинение, чем сочувствие…

– На Эймса. Мы все подумали об этом, когда ты собралась внести его в тот список.

Уголки губ Слоун опустились.

– Кто сказал, что я собиралась это делать?

Крисси подняла свою бутылку вверх, словно соглашаясь. Она никогда не болтала, и Слоун нравилось пересекаться с ней на корпоративных мероприятиях. Если б они работали в одном отделе, то наверняка стали бы хорошими подругами.

– Как бы то ни было, скоро мы все, наверное, будем на него работать. – Она открутила крышку на бутылке.

– Ты веришь в это?

Крисси вскинула подведенные карандашом брови и сделала глоток.

– Хотелось бы не верить. Но разве ты не слышала? Сегодня утром проходило заседание правления. По-видимому, с Эймсом всё в порядке.

Крисси вышла на следующем этаже, оставив Слоун переваривать услышанные новости.

Реальность заключалась в том, что Слоун, привыкшая балансировать на самом краю хаоса, внезапно почувствовала, что начинает выходить из себя и терять самообладание. Она, конечно, чувствовала, что гайки уже и так закручены, но верила, что у нее хватит сил держать себя в руках и что в случае крайней необходимости ей удастся все наладить. Новость из уст Крисси не должна была застать ее врасплох. Но она все-таки оказалась неподготовленной…

Ей казалось, что она впервые видит перед собой шаткую конструкцию, на которой строилась вся ее жизнь. Слоун чувствовала, что все это – ее жизнь – может рухнуть. Арди, Эбигейл, совет по школьному образованию, Эймс, ее работа, остаток на кредитной карте, список текущих дел. И даже Кэтрин. Кэтрин, которая заявила Слоун что-то такое… что-то очень дискомфортное: «Я хочу быть похожей на тебя».

Стоит только надавить – и всё…

На восьмом этаже она приложила брелок к пульту на стеклянной двери, и та открылась. Оксана уже ожидала за столом регистрации, и вид у нее был не слишком довольный. Слоун совсем забыла, что опоздала.

– Если это как-то поможет, – принялась сбивчиво объяснять она, завязывая волосы в «конский хвост», – то я съела лишь один батончик «Ларабар». – На самом деле она съела два, один – на завтрак и один – во время ланча, и хотя это была вполне себе здоровая пища, для полноценной поддержки человеческого организма ее было мало…

Раньше Оксана была бойцом ММА. Это когда мускулистые тетки дерутся в клетке, пытаясь сломать друг другу руки и носы, и катаются по полу, безжалостно пиная друг друга по ребрам.

– Двадцать отжиманий. – Она указала на пол перед собой. Слоун еще не сходила в раздевалку, и на ней до сих пор был надет сшитый на заказ костюм и туфли от «Дольче Габбана». Она стояла в нерешительности некоторое время, пока Оксана не щелкнула пальцами. Тогда покорно сбросила с плеча сумку и опустилась на колени. А потом, приняв упор лежа, принялась пыхтеть и отжиматься. Как будто была непослушной курсанткой в военном училище, а не платила Оксане непомерную сумму за сами занятия и еще штрафы за опоздания…

На счет «семнадцать» Оксана поставила ей ногу на спину, заметно утяжелив упражнение. Слоун с огорчением поняла, что сильно вспотела.

– Двадцать, – почти выдохнула она.

Наконец ей было разрешено сходить в раздевалку и переодеться в надлежащий тренировочный костюм. Но на это Оксана выделила всего две минуты…

Слоун нравились люди, которые серьезно относятся к своей работе. Например, ее маникюрша, утверждавшая, что является визуальным художником. Ради таких занятий Слоун была готова полностью потакать прихотям Оксаны.

Когда она возвратилась из раздевалки, Оксана сообщила ей, что сегодняшнее занятие будет посвящено ногам. Слоун знала, что ее ждет. Двойные выпады с приседаниями, а затем приседания с отягощениями. Со штангой или гантелями. К концу первого цикла упражнений молочная кислота струилась в мышцах бедер, словно змеиный яд…

– После всех усилий и тяжестей я просто понять не могу, почему мои ноги не похожи на ноги Кэрри Андервуд, – задыхаясь, проговорила она.

Оксана надула пузырь из жевательной резинки, который громко лопнул, и усмехнулась.

– Что такое? – Слоун выглядела обиженной. – Ты хочешь сказать, что ноги Кэрри Андервуд болят сильнее моих? Я страдаю, Оксана. Не стоит так легко воспринимать истинные страдания.

– Думаешь, ты – первый клиент, который попытается отвлечь меня болтовней от работы? Чтобы я меньше тебя нагружала?

– Нет, конечно, нет. Я просто думаю, что вкладываюсь по полной.

А ведь правда! Слоун действительно использовала собственную болтливость в качестве своеобразного щита против садомазохизма Оксаны. Вот, наверное, почему личному тренеру она говорила больше, чем когда-либо – своему терапевту. К тому же у терапевта Слоун была всего один раз, да и то пять лет назад. Она предположила, что тренеры в чем-то похожи на парикмахеров, с которыми можно болтать о чем угодно. Но в данный момент Слоун хотела как следует отвлечься. Она все еще думала о Крисси. И об Эймсе.