Джейн Харпер - Силы природы

В доме воняло, по обоям в цветочек раскинулись граффити, ковер усеяли заплесневелые коробки из-под готовой еды. Фальк сидел рядом со стариком и говорил с ним о крикете, пока остальные обыскивали дом. Старик принял Фалька за внука. Фальк, три месяца назад похоронивший отца, не стал его поправлять.

– Дело в том, – сказал Фальк, – что они опустошили все его банковские счета. Набрали кредитов на его имя и накупили вещей, которые он сам никогда бы не стал покупать. Он был больным стариком, а они обобрали его до нитки. Даже хуже. И все это отражалось в банковских счетах, дожидаясь, пока кто-нибудь заметит. Он мог бы получить помощь на несколько месяцев раньше, если бы кто-то обратил внимание на проблему с деньгами.

То же самое Фальк написал в своем отчете. Через несколько недель к нему подошел поболтать сотрудник из отдела финансовых расследований. А еще через несколько недель Фальк навестил старика в пансионате. Он выглядел лучше, и они еще немного поговорили о крикете. Вернувшись на работу, Фальк подал заявление о переводе.

Многие, узнав о его решении, подняли брови, но он знал, что утратил былые иллюзии. Облавы казались кратковременным спасением. Они тушили один пожар за другим уже после того, как вред был нанесен. Но большинство этих людей всецело зависели от денег. Отрежь голову, и гнилые конечности засохнут и отпадут.

По крайней мере, так он всегда думал, когда преследовал очередного бизнесмена, считавшего, что высшее образование делало его достаточно умным, чтобы избежать наказания. Вроде Дэниела, Джилл и Лео Бейли, которые, как ему было известно, считали, что не делают ничего такого уж страшного. Но когда Фальк смотрел на таких людей, он видел других – стариков, изнуренных женщин и несчастных детей, одиноких и напуганных, в нестираной одежде, на противоположном конце цепи. И надеялся, что каким-то образом сможет остановить паршу прежде, чем та их достигнет.

– Не волнуйся, – сказала Кармен. – Мы что-нибудь придумаем. Знаю, Бейли думают, что за прошедшие годы достаточно поднаторели в своем деле, но мы умнее.

– Правда?

– Правда, – она улыбнулась. И сидя тоже, она была с ним вровень. Ей не нужно было запрокидывать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Во-первых, мы с тобой знаем, как отмыть деньги, чтобы никто не заметил.

Фальк не смог сдержать ответной улыбки.

– И как бы ты это сделала?

– Вложила бы в недвижимость. Проще простого. А ты?

Фальк, который однажды написал всестороннее исследование на эту тему, в точности знал, как бы он это сделал, и имел наготове еще два приличных запасных плана. Вложение в недвижимость было одним из них.

– Не знаю. Может быть, через казино.

– Брехня. Ты бы предпринял что-то более изощренное.

Он ухмыльнулся.

– Не надо недооценивать классику.

Кармен засмеялась.

– Может, ты не так уж умен. Тогда бы тебе пришлось изображать из себя игрока, и любой, кто с тобой знаком, сразу бы тебя раскусил. Мне ли не знать. Мой жених торчит там часами. А ты совсем на него не похож.

Сказать по правде, это было одной из причин, почему казино даже не входило в список Фалька. Слишком много суеты. Но он только улыбнулся.

– Я бы повел долгую игру. Создал бы себе образ. Я умею быть терпеливым.

Кармен хохотнула.

– Уж наверняка.

Она передвинулась на кровати, вытягивая ноги в бледном свете. Некоторое время они смотрели друг на друга в тишине.

Потом в глубине коттеджа что-то громыхнуло, зажужжало, и безо всякого предупреждения включился свет. Фальк и Кармен заморгали, глядя друг на друга. Интимная атмосфера рассеялась с темнотой. Они одновременно зашевелились, и ее нога задела его колено, когда он вставал. Он поднялся. Поколебался мгновение.

– Наверное, мне лучше пойти к себе, пока снова не погас свет.

Последовало секундное молчание.

– Наверное.

Кармен встала и подошла за ним к двери. Когда он открыл, в него ударил порыв холодного воздуха. Он чувствовал на себе ее взгляд, пока проходил короткое расстояние между их номерами.

Повернулся.

– Спокойной ночи.

На долю секунды она заколебалась.

– Спокойной.

Потом шагнула обратно в номер и скрылась.

Вернувшись к себе, Фальк не стал сразу включать свет. Вместо этого он подошел к окну, спокойно обдумывая бегущие в голове мысли.

Дождь наконец прекратился, и сквозь просветы в облаках виднелось несколько звезд. В жизни Фалька был период, когда он несколько лет не смотрел на ночное небо. Чересчур уж яркими были городские огни. Теперь он старался смотреть вверх, как только выдавалась возможность. Интересно, что видела Элис, если делала сейчас то же самое, и видела ли она что-то вообще?

Сияющая белая луна серебрила нити облаков. Фальк знал, что где-то за ними прячется Южный Крест. Он часто видел его в детстве, когда жил в сельской местности. Одним из самых ранних его воспоминаний было то, как отец вынес его на улицу и повернул его лицо вверх. Небо сияло звездами, рука отца крепко обвилась вокруг Фалька, когда он рассказывал ему об узорах, которые, по его словам, все время были там, где-то вдалеке. Фальк всегда ему верил, даже если не всегда их видел.

С юга, не стихая, дул ледяной ветер. Женщины безмолвно брели вперед, склонив головы, чтобы защититься от его порывов. Они нашли узкую тропинку, или, по крайней мере, что-то похожее на тропинку, – возможно, протоптанную животными. По молчаливому согласию ни одна из них никак не прокомментировала то, что тропинка время от времени исчезала под ногами. Они просто повыше поднимали ботинки над травой и щурились на землю, пока снова не замечали что-то, отдаленно напоминавшее тропу.

Бри проснулась несколько часов назад, замерзшая и в отвратительном настроении, не зная, как долго она спала. Рядом раздавался храп Джилл. Та спала как убитая. Возможно, от изнеможения. Она даже не проснулась, когда ветер снес их самодельный навес.

Бри лежала на земле и смотрела в бледное утреннее небо, чувствуя, как ноют все кости и пересох от жажды рот. Она видела, что бутылки, которые Лорен поставила собирать дождевую воду, все попадали. Повезет, если им достанется хотя бы по глотку. По крайней мере, еда, которую Бри положила рядом с головой сестры, исчезла. Она испытала одновременно и облегчение, и разочарование.

Бри все еще не совсем понимала, почему не рассказала остальным, что у нее осталась еда. Она уже открыла рот, но какая-то первобытная, ящерная часть ее мозга не дала ей произнести слова. Ей было страшновато думать почему. «Выживание» было словом, над которым она шутила за рабочим столом в ожидании похода в бар вечером пятницы. В любом другом контексте оно звучало чуждо и устрашающе.

Утром она попыталась поговорить с сестрой, когда они скатывали мокрые спальники.