Леона Дикин - Игра [litres]

– Кстати, – вмешалась констебль Кей Уиллис, – у меня новая информация о телефоне Фэй Грэм. Нашлось немногое. Вскоре после исчезновения она получила доступ к тремстам пятнадцати мегабайтам данных, но с тех пор никакой активности не происходило.

– Вероятно, они выбрасывали свои телефоны и пользовались незарегистрированными, – предположил констебль Логан. – С них и получали доступ ко всему, что требовалось им для игры.

– Мы можем выяснить, для чего понадобились эти триста пятнадцать мегабайт данных? – спросил Джеймсон.

– Я запросила детализацию у телефонной компании. Сегодня или завтра она будет у нас, – ответила Уиллис.

– Молодцы, хорошо поработали, – заключил Баркер. – Завтра снова поговорим.

– Итак, они ее окрестили, – сказал Джеймсон, отключившись, – «Игра с открыткой на ДР». Легко запоминается.

– Не очень.

– Сорок игроков.

– И будет еще больше, – добавила Блум.

Следующие несколько часов они провели за анализом тестов, присланных констеблем Логаном. Тесты, ориентированные на выявление психопатии, были слишком очевидны, следовательно, легко поддавались манипуляциям респондентов. Тому, кто занимался профилированием, требовалось, чтобы потенциальные игроки отвечали на вопросы честно, поэтому им не следовало знать, с какой целью заданы эти вопросы. Более перспективно выглядели тесты в социальных сетях – в том числе «Насколько вы убедительны?», «Личностный тест-пятиминутка» и фаворит Блум – «Кто вы из греческих богов?». Этот последний состоял из вопросов, ловко сформулированных с целью выявления уровня мстительности и жестокости. Четыре игрока, с которых началось расследование Блум и Джеймсона, прошли каждый по несколько подобных тестов и выложили результаты в сеть. Блум отметила эти тесты и отослала обратно констеблю Логану с просьбой поискать еще подобных. Точное профилирование потребовало бы множества опросников.

За последние несколько дней Джеймсон успел подружиться с бариста, латышкой Алиной, но доктора Сару Как-то-так до сих пор не застал в кофейне ни разу. Он сидел, листая «Метро» и надеясь, что она заглянет, но время шло, ему пора было в офис – вместе с констеблем Ахтаром расспрашивать по телефону свидетелей ДТП с участием Стюарта. Если повезет, к концу дня они разживутся описанием внешности организатора игры.

– Спасибо, Алина, – произнес он перед уходом.

И в конце того же квартала увидел идущую навстречу доктора Сару Как-то-так.

– Привет, – сказала она вежливо, но ее взгляд буквально вопил: «Сталкер!»

– Насчет кофе вы были правы, – сообщил Джеймсон. – А за название обидно, – он улыбнулся, кивнув на вывеску кофейни.

Сара тоже посмотрела на нее и нахмурилась.

– Хозяева не местные, – продолжал он. – Они понятия не имеют, что слово «вилка» можно произнести почти как… ну, вы поняли [4].

– Ясно. – И Сара снова посмотрела на вывеску.

– Короче, хорошего вам дня, – заключил он, повернулся и зашагал прочь так быстро, как только мог.

Беседы по телефону удовлетворительных результатов не дали. Первая свидетельница была убеждена, что рослый худой мужчина с оливковым цветом кожи, одетый в дорогой костюм, вышел из другой машины и протянул белый конверт Стюарту, пока тот сидел в своей машине, к тому времени уже разбитой. Она добавила, что они ни словом не перемолвились и что рослый мужчина сразу же сел в свой белый «Лендровер-Дискавери» и укатил. По ее подозрениям, тут были замешаны наркотики. Показания второго свидетеля во многом противоречили показаниям первого. Этот второй ехал в своем рабочем фургоне и был вынужден ударить по тормозам, чтобы не врезаться в машину Стюарта, вывернувшую на его полосу. Ему запомнилось, как светлокожий мужчина среднего роста вышел из белого «Лендровера-Дискавери» и о чем-то заговорил со Стюартом. Запомнился переданный из рук в руки листочек бумаги – по его предположениям, визитка. Третий свидетель увидел столкновение и свернул на обочину, чтобы вызвать аварийные службы. К тому времени, как он вышел из своей машины, белый «лендровер» уже уехал. Он подошел к Стюарту и сообщил, что полиция уже едет. Как ушел Стюарт, он не видел.

– Каждый видит, – сказал констебль Ахтар. – Можно считать, уже повезло, если показания свидетелей не противоречат друг другу.

– Но ведь именно что противоречат, – раздраженно возразил Джеймсон. В показаниях совпадало лишь одно: что белый «Лендровер» толкнул машину Стюарта и что оба участника столкновения покинули место происшествия до прибытия полиции. – Как бы нам отследить этого типа?

– Номер «Лендровера» никто не запомнил. Полиция Уэст-Йоркшира просматривает записи с камер, но лично я бы на многое не рассчитывал.

– Прежде чем закончить, – сказал Джеймсон, – можно попросить вас поискать кое-кого по базам данных? Имя – Томас Лейк. Вероятный возраст – между тридцатью пятью и сорока пятью годами. Мог быть задержан за преступления, связанные с алкоголем или наркотиками, лет пятнадцать назад, в пределах Большого Лондона.

– Томас Лейк. Понял.

– Лучше посмотрите заодно и тех, кто привлекался за бытовое насилие и другие насильственные преступления. У него горячий нрав, судя по описаниям.

– А кто он? Еще один игрок?

– Надеюсь, нет. Он отец Джейн Рид. Я проверил реестр избирателей Большого Лондона, но он в нем больше не значится, видимо, переехал.

– Посмотрю, что можно сделать.

Пока Джеймсон и констебль Ахтар расспрашивали свидетелей о ДТП с участием Стюарта Роуз-Батлера, сам Стюарт сидел во взятом напрокат «БМВ» на парковке возле родильного отделения больницы Эйрдейл в Йоркшире. Благодаря «Фейсбуку» он был в курсе дел Либби и видел, как вчера днем ей начали писать поздравительные сообщения. По-видимому, у него родился сын.

Он собирался зайти в палату, но пока ехал, передумал. В турнирной таблице он быстро продвигался вверх и на жизнь не жаловался. Он обосновался в шикарной квартире Гарриет Гудуэй – той самой женщины, которую выбрал в отеле «Принсипал», – и теперь постепенно выкачивал деньги с ее банковского счета. Ему удалось просочиться в узкий кружок ее подруг и посеять в нем столько хаоса и раздоров, сколько он смог. Он был твердо уверен, что сумеет уложить в постель ближайшую подругу Гарриет.

Какая же это свобода – жить по своим правилам, наконец-то находить применение своим талантам. Вернуться к прежней жизни с Либби было бы глупо. Пришлось бы расстаться со свободой, пожертвовать кайфом. В глазах соперников он стал бы выбывшим лузером. А он больше не хотел выбывать ниоткуда.

И он сидел на стоянке, надвинув на лоб шляпу и замерев в ожидании. Один только взгляд на сына – и он уедет.