Нуала Эллвуд - Тайны моей сестры [litres]

– Странно, что ты решил тут остаться, если тебе здесь так не нравилось, – говорю я, наливая себе еще вина. – Мог бы продать дом. Что заставило тебя осесть?

Он улыбается и чуть подается вперед; его взгляд затуманен алкоголем и тусклым светом.

– Салли, – тихо говорит он. – Салли все изменила. Я уже решил, что дом буду сдавать, а сам остановлюсь в лондонской квартире, но затем, показывая агенту по недвижимости сад, услышал свист. Я повернулся и увидел ее. И все мои планы полетели в тартарары.

Он делает глоток пива. Я вижу, что ему непросто об этом говорить.

– Она так радовалась, – вспоминаю я. – Сказала, что ты похож на Лиама Нисона, только поменьше ростом.

Поперхнувшись, он вытирает рот рукой.

– Лиама Нисона? Она издевалась?

– Думаю, она просто была счастлива.

– Да, мы были счастливы, – кивает он. – Но я с самого начала видел, что у нее все мысли о Ханне. Ох, чего уж только эта девчонка ей не говорила. Помню, как я впервые пришел к Салли на воскресный обед. Мы только-только добрались до второго, когда между ними разразился бурный спор. Не помню, из-за чего все началось – может быть, Ханне показалось, что в картошке слишком много соуса, не знаю, но я такого не ожидал. Знаю только, что если бы я назвал мою маму так, как Ханна называла Салли, мне бы не поздоровилось. Но она была не моя дочь, не мне было ее отчитывать.

– Как думаешь, может, всему виной алкоголь?

– Возможно, – отвечает он. – Хотя мне кажется, проблема была немного другого плана.

– Выпив, люди становятся вспыльчивыми, – говорю я, вспоминая, каким разгневанным становился отец после попойки.

– Оглядываясь назад, я понимаю, что смотрел на все сквозь розовые очки, – говорит Пол. – Думаю, я просто хотел видеть в Салли самое лучшее.

– Мы все хотели. – Я опустошаю бокал и, не задумываясь, наливаю еще.

– Именно твоя мама в конце концов и сказала мне, что Салли пьет. Думаю, она решила, что я должен знать, – говорит Пол. – Она рассказала, что, когда Ханна была маленькой, Салли таскала ее с собой по пабам и заставляла ждать на улице, пока сама напивалась.

Я киваю, вспоминая мамины лихорадочные звонки, когда она испуганным голосом говорила, что Салли с Ханной опять пропали. И потом перезванивала, чтобы сообщить – они нашлись и Салли опять напилась.

– Но это было до того, как она встретила меня, – говорит Пол. – Я убедил себя, что я ее вытащил, что она не примется опять за свое. С Ханной это помогло. Узнав, что ей пришлось пережить, я стал относиться к ней менее строго. И Салли сказал сильно на нее не наезжать. После этого все наладилось. Мы с Ханной хорошо поладили и даже начали жить, как нормальная семья. Это было прекрасно.

Его голос обрывается, и он сжимает руки вместе.

– Я помог им съехать от твоей мамы, и мы купили дом в Уиллоу Эстэйт. Салли на тот момент еще работала в банке, и денег нам более чем хватало. Но потом все пошло наперекосяк.

– Что произошло? – Я вдруг осознаю, что никогда не спрашивала Пола, как он все это видит. Я знала об этом только от мамы.

– Ну, Ханна начала спрашивать про своего настоящего отца, но Салли и слушать не желала. Думаю, она боялась, что вся эта история разобьет Ханне сердце. Но я говорил ей – это вполне естественно, что она хочет увидеть своего отца. Будь я на ее месте, тоже хотел бы знать, кто мой отец. Я думал, все устаканилось, но однажды вечером вернулся домой и застал Ханну в слезах. Видимо, Салли увидела, как та вбивает имя отца в поисковой строке. Она взбесилась, наорала на Ханну и наговорила ей кучу всяких гадостей.

– Каких гадостей?

– Ой, ты же знаешь Салли, если ее накроет, – отвечает он, вскинув брови. – Она сказала Ханне, что этот парень, ее отец, хотел, чтобы она сделала аборт. Наверное, так и было, но не стоило этого говорить. Ханна была безутешна. Понятное дело, любому человеку было бы неприятно узнать, что отец хотел от него избавиться.

– Он же был еще ребенком, когда все это произошло, – говорю я. – Всего лишь подросток, того же возраста, что и Салли. Вскоре после этого его семья переехала. Думаю, на аборте настаивали его родители.

– Хороша семейка, – замечает Пол, делая глоток пива. – Как можно быть таким бесхребетным?

– Наверное, они думали, что поступают правильно, – отвечаю я. – Как я уже сказала, он был еще ребенком. Как бы там ни было, они не оставили адреса, чтобы Салли не могла с ними связаться, когда родится Ханна. Сомневаюсь, что Ханне удалось бы найти его по Интернету.

– Да, но Салли здорово перепугалась, – говорит Пол. – Ей засело в голову, что Ханна найдет отца и уедет от нее. В ней проснулась ревность. Она снова стала много пить, и тогда-то и начала проявляться ее темная сторона.

– Темная сторона?

– В ней словно умещались два разных человека, – заплетающимся от алкоголя языком отвечает Пол. – Сейчас она говорит мне, как сильно меня любит, а потом раз – и ведет себя как чокнутая.

– Имеешь в виду – начинает буянить?

– Что? Нет, не совсем, – коротко отвечает он.

– Пол, мне нужно знать правду, – наклоняюсь я к нему. – О Салли и о том, что с ней происходит. Я видела твою руку. Это она сделала?

Обхватив голову руками, он вздыхает.

– Пол, прошу тебя.

– Ладно, да, – поднимает он голову. – Да, она. Теперь довольна?

– Конечно же, не довольна. Это ужасно.

– А теперь представь, каково мне? – говорит он. – Я мужчина. Я должен быть в состоянии за себя постоять. – Избегая моего взгляда, он смотрит в стакан.

– Что произошло?

– В этом нет ее вины, – понижает он голос, чтобы никто из окружающих не слышал. – Это случилось пару недель назад. У нее закончилось вино, и я застукал ее с ключами от машины в руках, когда она возвращалась из винно-водочного. Я выхватил ключи и сказал, что она сошла с ума ездить в таком состоянии, что она могла кого-нибудь задавить. Она была так пьяна, что уронила бутылки, и тогда у нее сорвало крышу. Она схватила одну из бутылок и набросилась на меня, не выставь я руки, попала бы по лицу.

– Боже, – выдыхаю я. – Почему ты мне не сказал?

– Я думал, что справлюсь, но если честно, той ночью я здорово перепугался. Мне до сих пор страшно. Я не знаю, на что она способна, когда пьяна.

Пока Пол опустошает стакан, я непроизвольно смотрю на его руку и думаю, что еще он от меня скрывает.

– Пол, думаешь, она могла тронуть Ханну? Физически?

Поставив стакан на стол, он мгновение смотрит на меня.

– Только честно.

– Не знаю, – вздыхает он. – Если бы ты задала мне этот вопрос год назад, я бы над тобой посмеялся и ответил, что Салли никогда не обидит своего ребенка. Но после той ночи с бутылкой… Она была словно другой человек, Кейт, как чудовище. Я еще никогда не видел такого гнева.

Я киваю. Он, может, и не видел, а вот я видела. Он словно описывает отца. Я вспоминаю, как сжималась от страха у себя в комнате после очередной порки, слушая, как он избивает напуганную до смерти маму. Это могло длиться часами. А на следующий день я спрашивала Салли, слышала ли она, и она смотрела на меня так, словно я несу чушь.