Нуала Эллвуд - Тайны моей сестры [litres]

Она кивает, и на мгновение кажется, что она сейчас скажет мне какие-то слова утешения. Но она лишь поворачивается и направляется к двери. Я для нее – очередная пациентка, форма, которую нужно заполнить. Ей нет дела до моей жизни, моего опыта. Она выйдет из этой комнаты в другую, где ее будет ждать очередной бедолага, который станет жаловаться на жизнь, а она будет аккуратно ставить галочки в нужных местах. Я думаю о бессчетном количестве мужчин и женщин, у которых я брала интервью за долгие годы работы: чьи-то истории я помню до сих пор, а о ком-то забыла тут же, закончив репортаж; может быть, они запомнили меня такой же – той, которая, уходя, забрала с собой частичку их души.

Дверь закрывается, и ко мне подходит офицер Уолкер.

Час спустя я сижу в машине Пола на парковке железнодорожного вокзала с рюкзаком на коленях.

– Я сложил все твои вещи, какие нашел, – говорит он, обхватив руками руль. – Надеюсь, ничего не забыл.

– Уверена, все хорошо, – говорю я. – У меня и вещей-то с собой почти не было.

– Наверное, это к лучшему, как думаешь? – говорит он. – Хорошо хоть Фида не стала выдвигать обвинения.

– Ха, – вырывается у меня, пока я смотрю на полуденную серость за окном. – Не стала она. Еще бы она выдвинула обвинения – она-то знает, что копни полицейские поглубже, они бы тут же разгадали их маленький секрет. Ее муж агрессор, Пол, а она его покрывает.

– Что бы она ни делала, теперь это тебя не касается, – вздыхает он. – Иначе никак. Ты слышала, что сказал полицейский: еще раз явишься в ее дом – Фида подаст заявку на охранный ордер. И ее точно одобрят. И тогда все, твоя жизнь кончена. Тебя затаскают по судам, и прощай репутация. Оно того не стоит.

– Нет, – шепчу я. – Кажется, у меня не остается выбора. Прямая дорога к мозгоправу.

– Знаешь, может, это не такая уж плохая идея? – мягко говорит он. – Лучше уничтожить это ПТСР в зародыше, пока ты еще в силах. Пока ты не стала как… В общем, ты поняла.

– Пока я не стала как Салли?

Он опускает голову на руль и вздыхает.

– Ты ведь ей не скажешь? – спрашиваю я. – О нас.

Он поднимает голову. Лицо у него мертвенно-бледное.

– Конечно, нет, – говорит он. – Это ее уничтожит.

– Да, – отвечаю я. – Но вместе с тем я думаю, что Салли уже давно себя уничтожила.

Он нежно поглаживает меня по плечу.

– Ты правда много для меня значишь, Кейт, – говорит он. – С самого начала. Возможно, в другой жизни мы могли бы…

– Не надо. – Я отдергиваю руку. – Думаю, мы оба знаем, что это все бред. Как и прошлая ночь. Мы просто искали утешения.

Он улыбается и потирает лицо руками.

– Куда направишься? Обратно в Лондон?

– Сначала поеду к себе в квартиру, но надолго не задержусь. Слишком много воспоминаний.

– Имеешь в виду Криса?

Я вздрагиваю при звуке его имени.

– Ты не закрыла его страничку в Фейсбуке у меня на ноуте, – поясняет Пол. – Женат, да? Звучит хреново.

– Салли очень повезло, – говорю я, отстегивая ремень. – Что у нее есть ты. Хоть она этого, скорее всего, и не понимает.

Он улыбается, но я вижу, что улыбка получается вымученная.

– Ты сказала, что надолго не задержишься, – меняет он тему. – Куда поедешь?

– Поговорю с Гарри, – отвечаю я. – Верну его доверие и потом поеду в Сирию. Я должна быть там.

– С ума сошла? Новости смотрела?

– Я пишу новости, Пол, – отвечаю я. – Это моя работа.

– Но после всего, что произошло с этим мальчиком в Алеппо, ты уверена, что стоит туда возвращаться?

– Да, уверена.

– Боже, детка, – мрачно посмеивается он. – Ты не из тех, кто останавливается на полпути, да? Я буду по тебе скучать.

Он наклоняется и крепко меня обнимает; ощущение настолько приятное, что мне почти хочется остаться, но я знаю, что это невозможно: не только из-за Фиды, но и из-за Салли. Всем будет лучше, если я уеду как можно дальше отсюда.

– Я тоже буду скучать, – говорю я, высвобождаясь из его объятий. – Ты был замечательным другом эти последние несколько дней. Я очень это ценю.

– Я же сказал, мне не сложно, – говорит он. – А теперь давай приводи себя в порядок, хорошо?

– Постараюсь, – говорю я. – Еще вот что, Пол: я знаю, ты думаешь, что это все только у меня в голове, но ты все же присматривай за сорок четвертым домом, ладно? Ради меня.

– Обязательно, – сиплым голосом отвечает он.

Я открываю дверь и выхожу на соленый воздух.

– Пока, – говорю я. – Береги себя.

– Ты тоже, – говорит он, вытирая глаза. – А теперь иди, а то опоздаешь на поезд.

Захлопнув дверь, я направляюсь к вокзалу. У входа я на мгновение замираю, смотря, как серебристый седан выезжает с парковки и скрывается среди множества жилых домов, а затем достаю телефон и направляюсь к скамейке у кассы.

Я сажусь и набираю ее номер. Последняя попытка.

Она берет трубку, и я слышу тяжелое дыхание.

– Алло, – говорю я. – Салли, это ты?

– Кто это?

– Это я. Кейт. Слушай, Салли, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Ты и так уже все сказала.

Говорит она медленно. Она пьяна. Проклятие! Но надо попытаться.

– Слушай, мне надо бежать. Я на вокзале, и поезд приезжает через пять минут.

– Опять уезжаешь, да? Знала, что надолго ты не задержишься.

В ее голосе столько яда. Уже допивает вторую бутылку. Наверняка. После первой ей весело, а после второй хочется язвить.

– Работа, – отвечаю я. – Я нужна в офисе.

– Приятно, когда ты кому-то нужна, – несвязно говорит она.

Мне хочется просто закончить разговор, но я знаю, что надо попытаться. Я делаю глубокий вдох.

– Салли, у меня к тебе просьба, – говорю я. – Это очень важно.

– Ничего себе, просьба у нее, – глумится она.

– Пожалуйста, Салли, послушай, это важно, – продолжаю я. – Я хочу, чтобы ты понаблюдала за домом, расположенным рядом с маминым. За домом Пола.

– Что ты на этот раз задумала?

Я делаю глубокий вдох.

– Там живет маленький мальчик, и мне кажется, с ним жестоко обращаются.

– Мальчик?

– Да.

– В мамином доме?

– Нет. В соседнем. Который Пол сдает.

– Какое это имеет отношение ко мне?

– Никакого, – отвечаю я. – Но ты очень мне поможешь, если, может быть, как-нибудь зайдешь к соседям, проверишь, как у них дела. В конце концов, они снимают у вас этот дом.

– Прикалываешься? – восклицает она. – То есть ты хочешь, чтобы я постучалась к кому-то в дверь и спросила, не бьют ли они своего ребенка?

– Нет, я просто…

– Ты неисправима, Кейт. Вечно суешь нос в чужие дела и указываешь людям, как жить.

– Салли, все не так. Этот ребенок… он в беде.

– Да? Разве не то же самое ты говорила про Ханну? Знаешь, в чем твоя проблема? Тебе просто обидно.

– Обидно? О чем ты говоришь?

– Обидно, что у тебя нет детей, что ты поставила на первое место успешную карьеру и что сейчас уже слишком поздно.