Хелен Чандлер - Мера ее вины

— Я была на седьмом небе от счастья, когда он попросил меня стать его женой, — начала Мария, нашла на стене точку и уперла в нее взгляд, словно обращалась именно к ней. — Мне исполнился двадцать один год, близких родственников у меня не было, и Эдвард стал моей семьей. Я думала тогда, что стала самой счастливой девушкой на свете! До свадьбы Эдвард мастерски изображал из себя романтика. Он сделал мне предложение, когда мы были в Колтуолдсе, ночью, во время пикника на лугу, куда он позвал меня под предлогом, что мы будем смотреть барсуков. Это была чудесная ночь. С одной стороны луга было озеро, а с другой — роща. Я была безумно влюблена в него. Было полнолуние… не знаю, запланировал ли он сделать предложение в полнолуние или это оказалось простым совпадением. Так или иначе, все было прекрасно… Я очень хорошо помню ту ночь. Он налил мне полбокала вина. Эдварду не нравилось, когда женщины много пьют. Себе он налил полный бокал и поднял тост за нас. Поцеловал меня, сказал, что я для него — идеальная женщина и что он искал меня всю жизнь. Тогда я была полной дурочкой и поверила, что он вкладывал в эти слова добрый и хороший смысл.

— А как бы вы расценили его слова сейчас? — спросил Ньюэлл.

— Сейчас я понимаю, что он имел в виду. Ему была нужна наивная женщина. У меня не было семьи, меня было очень легко удивить и вскружить голову. Круг моего общения был узок, буквально пара подруг. Эдвард быстро и легко стал человеком, оказывающим на меня большое влияние. Ему нужна была женщина, над которой он мог бы доминировать. И в этом смысле он был совершенно прав. Я ему идеально подходила.

— Это гипотетическое утверждение и догадка, — заявила, поднявшись с места, Имоджин Паскал. — Обвиняемая не может делать предположений о мотивах поступков человека, который не в состоянии ей ответить.

Джеймс Ньюэлл сделал несколько шагов в ее сторону.

— Сядьте, — театральным шепотом произнес он.

Имоджин Паскал бросила на него полный ярости взгляд, но села.

— Мистер Ньюэлл, — произнесла судья, — я соглашусь с вами, но выразилась бы более вежливо. На этом процессе достаточно сильных чувств и страстей, поэтому попрошу обе стороны не терять самообладания. Не заставляйте меня второй раз делать вам подобное замечание. Мисс Паскал, ответчица дает показания по поводу очень серьезных обвинений, которые против нее выдвигают. И вы больше не будете мешать ей это делать. Продолжайте. Если впредь возникнут новые нарушения, я сама с ними разберусь.

Ньюэлл сделал глоток воды, поправил на плечах мантию, одобрительно кивнул Марии и вернулся к допросу.

— Вы рассказывали суду о том, как доктор Блоксхэм делал вам предложение. Пожалуйста, продолжайте.

— Да, — произнесла Мария. — Эдвард… — Она снова погрузилась в воспоминания о той ночи. Тогда она считала, что ее жизнь только начинается, хотя это было начало конца… Вот она, ирония судьбы! — Он положил меня спиной на плед, оперся на локоть и произнес: «Дорогая Мария! Я хочу, чтобы ты знала, что я посвящу свою жизнь тому, чтобы обеспечить все твои потребности. Я буду твоим другом, партнером, любовником, советчиком, всем, чем ты захочешь». Я поняла, что произойдет дальше, но все равно была очень удивлена. Удивлена не тем, что он делает мне предложение, а тем, что выбрал именно меня. Эдвард тогда уже защитил кандидатскую диссертацию, а у меня было лишь среднее образование. К тому времени у него уже имелись публикации, и его пару раз показывали по телевизору. Я считала Эдварда в некотором роде знаменитостью. Он продумал все до мелочей. Заранее вынул из коробочки обручальное кольцо и вставил его в отверстие жеоды, минерала с полостью, наполненной кристаллами аметиста. Когда я посмотрела на жеоду, которую он мне преподнес, раздвинула створки камня и увидела кольцо в окружении искрящихся в свете костра фиолетовых граней кристалла… Возможно, вы мне не поверите, но тогда мне показалось, что я в жизни не видела ничего более прекрасного! Мне казалось, что я нашла древнее сокровище. Эдвард взял мою левую руку и надел на палец обручальное кольцо. Это было кольцо с одним мелким бриллиантом. Эдвард потом объяснил свой выбор тем, что у меня тонкие пальцы, поэтому большой бриллиант на них будет смотреться слишком массивно.

Мария нахмурилась, вспомнив о боли, которую тогда причинило ей это кольцо.

— Ободок был слишком узким, и, когда Эдвард надевал его на палец, он ободрал мне кожу на костяшке. По выражению моего лица он заметил, что что-то произошло, и с раздражением спросил, нравится мне кольцо или нет. Я совершенно искренне ответила, что кольцо мне очень нравится и что я его обожаю. Я действительно любила Эдварда и хотела выйти за него замуж. Тогда я объяснила ему, что ободок недостаточно широкий и его нужно немного увеличить, что это наверняка будет очень просто сделать. Эдвард ответил, что специально попросил ювелира сделать ободок узким и для ориентира даже принес ему другое мое кольцо. Вот что он мне тогда сказал, дословно: «Я не хочу, чтобы кольцо слетело у тебя с пальца; я не хочу, чтобы ты его потеряла, точно так же, как я никогда не хочу потерять тебя. Надеюсь, что ты относишься ко мне точно так же». Я ответила ему, что все именно так. Я не хотела перечить ему и добавила, что привыкну к узкому кольцу. За время нашего брака я немного поправилась. Кольцо было таким узким, что я не могла его снять. Летом, особенно когда стояла жара, палец распухал так сильно, что казалось, вот-вот лопнет кожа.

— А вы когда-нибудь просили его увеличить ободок? — спросил Ньюэлл.

— Неоднократно, на протяжении первых лет после свадьбы. Потом по тому, как менялось его настроение, я поняла, что он воспринимает мою просьбу как удар по собственному самолюбию. В конце концов я поняла, что проще жить с постоянной болью от кольца, чем жить с ней же и при этом страдать от дополнительного негативного отношения, которое вызывали мои просьбы.

Имоджин Паскал поднялась со своего места.

— Ваша честь, мы уже долго слушаем подробности, на мой взгляд, идиллических и романтических отношений двадцатилетней давности. Можно ли перейти к рассказу о том, что имеет непосредственное отношение к покушению на убийство?

Джеймс Ньюэлл немного подумал перед тем, как ответить.

— Эти события имеют прямое отношение к делу — потому что, как и все в жизни этой семейной пары, кольцо было сознательно сделано для того, чтобы вызвать дискомфорт. Размер ободка был тщательно продуман, и боль ответчицы являлась напоминанием о том, что она неразрывно связана со своим мужем. Она не могла избавиться от кольца точно так же, как не могла избавиться от мужа. Тот хотел, чтобы его жена испытывала именно такие чувства каждый час и каждый день.