Хелен Чандлер - Мера ее вины

— И как вы расстались? — спросил Ньюэлл.

— Она сказала, что я — ее лучшая подруга, и попыталась меня обнять. — Мария нахмурилась. — Кажется, сама я не обняла ее в ответ. Я ужасно боялась, что пропущу автобус, и мне было больно от того, что она уезжает. Я просто не знала, как мне ей об этом сказать. Еще я знала, что Эдварду точно не понравится то, что я ее обнимала. Понимаю, что вы можете подумать, будто все это очень странно и глупо, но тот дал мне четкие указания о том, чтобы ко мне никто не прикасался. Вообще никто. Потом я побежала к автобусу, думая лишь о том, что если б я смогла еще раз пережить эту встречу, то вела бы себя совершенно по-другому. Тогда я не подозревала, что больше мы с ней не увидимся…

— Хотите прерваться на некоторое время, мисс Блоксхэм? — спросила судья.

Мария с растерянным выражением на лице пожала плечами. К ней подошел пристав и протянул картонную коробку с бумажными салфетками для того, чтобы она вытерла лицо. Мария даже и не заметила, что плачет.

— Спасибо, — поблагодарила она и вытерла лицо.

— Не волнуйтесь, — успокоила ее судья и улыбнулась. — Не торопитесь и продолжайте, когда почувствуете себя готовой.

Мария сделала глубокий вдох.

— Сидя в автобусе, я размышляла о том, стоит ли мне утаить от Эдварда то, что я виделась с Андреа. Возможно, вам покажется смешным то, что я стеснялась того, что провела некоторое время с лучшей подругой, но Эдварду Андреа никогда не нравилась. Было ощущение, что он воспринимал ее как конкурента, и, когда о ней заходил разговор, атмосфера в доме становилась очень напряженной. Я почему-то убедила себя в том, что Эдвард ведет себя мило, так как не хочет меня ни с кем делить. Я думала, что любая здравомыслящая женщина должна позавидовать такому отношению мужа. Я приехала домой, приготовила ужин, включила стиральную машинку, а потом зажгла камин. Налила в его бокал красного вина и поставила на стол, чтобы вино могло «подышать» и Эдвард получил от него максимальное удовольствие. По поводу вина он дал мне очень строгие указания, как именно я должна все приготовить. К тому времени, когда он вошел в дом, я буквально сгорала от нетерпения, чтобы побыстрее рассказать ему об Андреа. Я понимала, что лучше сразу все сказать самой, чтобы потом не проговориться, что вызовет еще большее его недовольство.

Я поцеловала его в щеку, приняла атташе-кейс и пальто, а потом сказала:

— Ты не представляешь, кого я сегодня случайно встретила. По пути с работы я столкнулась с Андреа. Такая неожиданность!

— Случайно встретила? — переспросил он. — Мне кажется, это крайне маловероятно. Как долго «дышит» мое вино?

Я подумала, что на этом разговор закончился и Эдвард уже не вернется к этой теме, — и вздохнула с облегчением. Несмотря на то что вино дышало всего пятнадцать минут, я сказала, что прошло уже полчаса. Мне было интересно, заметит Эдвард разницу или нет.

— А где именно ты с ней столкнулась? — спросил он.

По его тону я поняла: он уже подозревает, что что-то не так. Решила, что проще будет ничего не скрывать, и сказала, что Андреа ждала меня около моей работы. При этом я с полной определенностью сообщила ему, что не подозревала, что она придет меня увидеть. Если б он узнал, что я заранее планировала встречу и не рассказала ему об этом, он очень рассердился бы. Эдвард спросил, что ей было нужно, заметил, что женщины сплетничают и попусту теряют время, снял ботинки и ушел с бокалом вина в гостиную. Я поняла, что должна последовать за ним.

Повернувшись к нему спиной, я начала подкладывать дрова в камин и рассказывать о том, что Андреа уходит в армию. Мне было проще сказать все это, не глядя ему в глаза. Но он что-то почувствовал и спросил, что именно я ему недоговариваю. Я попыталась уйти от разговора — и совершила большую ошибку. Я сказала ему, чтобы он перестал вести себя глупо. Эдвард не любил, когда его называли глупым. Он считал это грубым оскорблением. Я тут же извинилась, а он моментально обвинил меня в том, что я обманываю его по поводу разговора с Андреа. Вспоминая тот вечер, я понимаю, что была в ужасном состоянии. Держу пари, он подозревал что-то с того момента, как зашел в дом. Он ждал, чтобы я ему во всем призналась. В его присутствии я всегда была очень нервной.

Имоджин Паскал сложила на груди руки и, откинув голову назад, уставилась в потолок, делая вид, что ей ужасно скучно. Своим поведением она хотела подсознательно повлиять на присяжных, сделать так, чтобы они тоже начали испытывать скуку. Поза и внешний вид обвинителя свидетельствовали о том, что она не верит Марии и пытается отвлечь внимание от ее слов. Мария подумала, что ее не должно смутить поведение прокурора. Настал ее час! Если она позволит мисс Паскал повлиять на нее и окружающих, то все то время, которое Мария размышляла о том, что сказать на суде, а о чем промолчать, окажется бесполезным и просто пойдет насмарку.

— Эдвард окинул меня взглядом с головы до ног. На его губах кривилась презрительная усмешка.

— Ты забыла надеть фартук, — произнес он. — Какой ужас! Посмотри, на кого ты похожа. Лицо красное, ты стала совершенно непривлекательной… Я знаю тебя, Мария. Ты не можешь мне соврать! Что ты сказала Андреа? Наверняка что-нибудь обо мне. Она никак не может примириться с мыслью о том, что ты нашла мужа, а она — нет. Самое омерзительное качество женщины — это ревность. Подойди и сядь рядом.

Он похлопал ладонью по обивке дивана рядом с собой. Я не хотела садиться. Эдвард всегда был ласковым прямо перед тем, как преподать мне урок…

— Преподать вам урок? — переспросил Ньюэлл.

— Это он сам так говорил, словно я была провинившейся школьницей. Ему нравилось объяснять мне, какая я невежда. Мне кажется, что слово «невежда» было его любимым и наиболее часто употребляемым словом, которым он меня описывал. Я сказала ему, что мне надо переодеть юбку, чтобы не запачкать сажей кожу дивана. Он ответил, что я должна делать так, как приказывает муж. Он довольно часто говорил о себе в третьем лице. Потом добавил, что потом у меня будет достаточно времени, чтобы почистить обивку. Когда он произносил эти слова, на его лице была улыбка, но выражение было жестоким, а само лицо — перекошенным, словно ему защемило мускулы. Я села.

— Я должен кое-что рассказать тебе, — произнес он. — И я сожалею, что не сделал это раньше, потому что не хотел тебя расстраивать. Мне кажется, что на нашей свадьбе Андреа слишком много выпила. Она отвела меня в сторону и начала болтать о том, что ты выбрала платье на размер меньше, что прическа тебе не к лицу. Я не стал обращать внимания на то, что она тогда наговорила.

Я хотела ему возразить, но не была в состоянии произнести ни слова. То, что он описывал, совершенно не было похоже на поведение Андреа. Она никогда не стала бы за моей спиной говорить обо мне гадости. Через некоторое время я уточнила у него, уверен ли он в том, что все было именно так. И вот как он ответил. Я запомнила его слова дословно: «К сожалению, да. Дай женщине выпить чуть больше, чем следовало бы, и язык у нее становится как у пойманной змеи».