Говард Лински - По ту сторону смерти

― Не то, чтобы...

― Тише, мама, ― одернула ее миссис Джарвис, которая вновь неожиданно появилась на пороге. Старуха не выглядела чрезмерно обеспокоенной тем, что ее заставили так резко замолчать. Жена советника перевела свое внимание на Тома. ― Его нет во дворе. Должно быть он на огороде.

Она произнесла это так, будто не совсем могла вспомнить, говорил ли он ей, что пойдет туда или нет.

― Хорошо, ― сказал Том, ― тогда не могли бы вы указать мне верное направление?

***

― Так что я могу сделать для вас, сержант, ― спросил сержант Хеннеси.

Он был одним из тех старых служак, который всегда был веселым, потому что приближался к уходу на пенсию с каждым прошедшим днем.

― Мне нужна какая-нибудь информация о Лоунли Лейн, ― сказал Брэдшоу.

― Аллее Потрахушек? ― спросил Хеннесси. ― Что ты хочешь знать?

― Меня это интересует по делу.

Он не хотел вдаваться в подробности, но ему и не нужно было беспокоиться, так как Хеннесси даже не изобразил интерес.

― Я слышал, что там прямо Дикий Запад, ― заключил Брэдшоу, ожидая, что другой мужчина сам все выложит.

― Ты не поверишь, что там происходит с наступлением темноты, ― сказал он вместо этого, ― помимо очевидного.

Брэдшоу предположил, что он намекает на более темные делишки, чем подростковый секс и внебрачные связи.

― Однако там не так уж часто кого-то арестовывали.

― Много раз, ― сказал Хеннесси, и, когда Брэдшоу стал выглядеть озадаченным, он добавил, ― просто редко что заканчивалось выдвинутыми обвинениями. Только меду нами, мы отпускаем большинство с предостережением или предупреждением.

― Почему?

― Потому что, мой дорогой друг, ― сказал Хеннесси, ― если бы мы арестовывали там каждого мужчину с высунутым членом, камеры были бы забиты до отказа, а помощник комиссара порвал меня на части.

― Я не понимаю, ― произнес Брэдшоу, он на самом деле не понимал. ― Конечно же, если бы этих людей поймали за совершением чего-то преступного, мы бы их арестовали, предъявили обвинения и осудили.

― Ох, моя бедная наивная душа, ― снисходительно сказал Хеннесси Брэдшоу, ― все не может так работать. Почему, потому что все наши зарегистрированные преступления дойдут до сведения высшего руководства в одно мгновение, а это все, о чем заботятся те, кто у власти: статистика и цифры. Нет, нет, нет, мы бьем извращенцев по рукам и отправляем их собирать вещи, что мы надеемся, удержит некоторых из наименее неугомонных от нового выставления своих стручков на публике.

― Так ты говоришь просто об эксгибиционистах и им подобных?

― Я говорю обо всем, ― сказал он. ― Мы натыкаемся на групповушки и даже однажды на группу сатанистов, в развевающихся белых балахонах. У нас более одного случая скотоложства с фермерскими животными и буквально сотни женатых мужчин, снимающих мальчиков проституток. Ты хочешь, чтобы я выдвинул обвинение им всем? Я уверен, что их жены и семьи нет ― и они, определенно, нет.

― Что насчет нападений, ― надавил Брэдшоу, ― на женщин? Было что-то подобное?

― О, Боже, да, ― ответил сержант, ― каждую вторую ночь.

Брэдшоу был поражен. Хеннесси говорил об этом так, будто они обсуждали привычные вещи, такие как стычка в пабе, а не охоту на женщин. ― Каждую вторую ночь?

― Я преувеличил, конечно, ― уступил он, ― но мы заводим несколько дел в месяц, когда женщины приходят сюда, утверждая, что их схватил мужчина или мужчины в той области.

― Ты серьезно?

― Абсолютно, ― он покачал головой, ― но ты не понимаешь. Поверь мне, я провожу большую часть сборов показаний. Значительное их большинство напились до умопомрачения и внезапно решили, что это великолепная идея разгуливать по одной из дюжин троп, которые расчерчивают сельскую местность в этой части мира. Они выходят из дома в этих скудных коротких нарядах, выходят из себя и отправляются домой одни или колобродят с парнем, с которым только что познакомились и, когда переспят с ним, в одиночку отправляются домой посреди ночи. Я имею в виду, напрашиваются на неприятности. Не удивительно, что их лапают, а иногда и хуже.

Брэдшоу не мог до конца поверить в то, что рассказывал ему старожил. Сержанта Хеннесси казалось, ни мало не волновали те женщины, которые сообщали об этих инцидентах, но прежде чем Брэдшоу смог одернуть его по этому поводу, он заговорил снова.

― Обычно они не могут предоставить описание, потому что парень напал на них сзади. Там темно, они разозлены и напуганы. Я хочу сказать, скажи мне, как это расследовать? Стучать в каждую дверь в Дареме и говорить: «Простите меня, сэр, вы не хватали пташку за титьки прошлой ночью на Аллее Потрахушек, и я говорю только о тех, кто не хотел потискать вас?». Представь себе бумажную работу.

Брэдшоу про себя надеялся, что этот человек, за зря занимающий место, скоро получит свою пенсию, но ему пришлось придержать свой язык, пока он не получит всю необходимую информацию.

― Что насчет более серьезных вещей? Были ли мужчины, которые больше чем лапали? Я говорю об изнасиловании или попытке изнасилования.

― Время от времени, ― спокойно сказал он, ― но обычно мы сообщаем о них не так.

― Что, черт возьми, это значит?

Хеннесси, определенно, не понравилось, как к нему обратился Брэдшоу.

― Послушай, сынок, ты не понимаешь, что это значит разбираться с такого рода преступлениями. Сообщение об изнасиловании незнакомцем поднимает всех кругом на уши, но процент вынесения приговоров за изнасилования невероятно низок. Когда ты имеешь дело с убийством или нападением, обвиняемый обычно не может сказать: «Это было с обоюдного согласия».

Он изобразил сейчас дурацкий голосок.

― Или: «Она об этом просила». Ты имеешь дело с какой-то взбесившейся шалуньей, которая уже перетрахалась с половиной города, которая пошла домой одна, и где-то ее утащил в кусты незнакомец. Первым, что скажет адвокат защиты будет: «Вы этого хотели, а теперь чувствуете себя виноватой, так что плачете об изнасиловании», и ты знаешь это, в половине случаев все именно так и происходит.

Он внимательно посмотрел на Брэдшоу, чтобы увидеть, понял ли тот его мотивы.

― Говорю тебе, в девяносто случаев из ста жюри присяжных согласится с этим.

― Так значит это вина жертвы? ― спросил Брэдшоу. ― Так ты им говоришь?

― Нет, ― сказал он. ― Послушай, не говори так. Я не черствый. Я усаживаю их, делаю им чашечку чаю и даю бисквитное печенье, мы даже приводим женщин офицеров, чтобы поговорить с ними, но в большинстве случаев они с нами соглашаются.

― Насчет чего?

― Что это не стоит того, чтобы заводить дело.

― Ты же не серьезно?

― Конечно же, серьезно. Послушай, зачем снова и снова подвергать себя испытаниям, когда мы, вероятно, так никогда и не найдем парня, не говоря уже об его аресте. Все эти медицинские освидетельствования у врачей, придется идти в суд, а они начнут изучать всю твою жизнь, газеты обо всем этом напишут, а парень, который это совершил, стоит на скамье подсудимых менее чем в пяти ярдах от тебя. Гораздо лучше оставить все позади и двигаться по жизни дальше.