Жан-Кристоф Гранже - Последняя охота

– Вы заявили, что Гейерсберги не интересовались этой охотой, якобы недостаточно щегольской для них. В действительности все иначе, это благороднейшая из охот, и ваша семья уже много веков практикует ее.

Лаура облегченно выдохнула, словно боялась, что Ньеман заговорит о другом.

– Я никогда вас не обманывала. Юрген охотился с подхода, Макс и Удо тоже, а у меня нет на это времени. Ваш упрек безоснователен.

Сыщик пропустил возражения мимо ушей – его сейчас интересовало совсем другое.

– Что насчет ассоциации вашего дядюшки Франца? Я имею в виду «Черную кровь»…

– Это экологическая ассоциация.

– Вы продлеваете жизнь вашим лесам, ухаживаете за деревьями и заботитесь о дичи – с одной-единственной целью. Ради удачной охоты. Лес – ваше королевство, причем в гораздо большей степени, чем промышленная группа VG.

– Повторяю: я не понимаю, почему это так сильно вас интересует.

– Убийца имитирует ритуал убийства с подхода.

– Ну и что? Вы ходите по кругу, Ньеман!

Всплеск Лауры не впечатлил майора, он не собирался оправдываться и задал следующий вопрос:

– А как насчет Черных охотников? Все люди, нанятые вашим дядей, рецидивисты или браконьеры, он платит за них залог, добивается оправдания – уж не знаю как! – то есть следует примеру Гиммлера, который комплектовал из уголовников зондеркоманды. Каждый работающий на Франца негодяй считает себя реинкарнацией солдата, служившего под началом Оскара Дирлевангера!

Поникшая Лаура скользнула вдоль стены, ведя пальцами по панели, и пламя свечей потянулось следом, освещая руки женщины, ангелов и королей, чьи примитивно выписанные лица поражали живостью выражения.

– То, что вы говорите, больше всего напоминает замшелую легенду.

– Я сегодня встречался с ениши, для которых эта легенда более чем конкретна.

Она резко обернулась, вжалась спиной в угол стены:

– Виновники того происшествия заплатили за свою ошибку!

В то время ей было лет десять – как и дочери Вадоче, но она знала все детали дела, пятна́ на репутации Гейерсбергов.

– Семье щедро заплатили, – продолжила графиня, как будто лично этим занималась. – Малышку лечили в лучшей больнице Фрайбурга.

«Интересно, что она понимает под словом „щедро“? Жозеф изображал перед нами крутого, но деньги за молчание наверняка взял!» – подумал сыщик.

– Может, и так, но выглядит она сейчас не слишком привлекательно.

Лаура как-то вдруг лишилась сил, Ньеман загнал ее в тупик последним аргументом. Стена у нее за спиной «сменила ориентацию»: вместо ангелов появились драконы и другие чудища прямиком из скандинавских саг…

– И что с того? – возмутилась Лаура. – Как эта старая история связана с убийствами?

– Почему вы не рассказали о загадочных смертях, регулярно случающихся в вашем семействе?

– Происходили несчастные случаи, страна воевала, ничего особенного…

– И ни одного трупа?

– Что вам об этом известно?

– Если бы находили тела, все бы об этом помнили. Мне почему-то кажется, что семейный склеп Гейерсбергов пустует.

Лаура замахнулась для пощечины, но сумела удержаться – не потому, что боялась ударить полицейского при исполнении, просто не хотела опускаться до рукоприкладства. «Много чести этому плебею!»

Она закусила нижнюю губу и в несколько шагов оказалась у двери. Послеполуденный свет затекал в часовню расплавленной ртутной массой. Природное серебро смешивалось с золотом убранства, являя глазам великолепную красоту, но Ньеману было не до эстетических восторгов.

Дверь захлопнулась, и он кинулся догонять Лауру, думая, что она курит на крыльце или уходит по тропе в сторону Стеклянного Дома, но женщина стояла, спрятав руки в карманы, и жадно дышала влажным воздухом.

Ньеман приблизился, обошел ее, остановился. Вслушался в птичий щебет, пробивавшийся сквозь моросящий дождь: мир не желал мириться с безмолвием и сопротивлялся серому небу, глушившему цвета жизни и самое жизнь. Больше всего он сейчас восхищался профилем Лауры. Дневной свет обычно безжалостно жесток и выискивает малейшие дефекты кожи, но красота графини пересиливала, лицо без капли грима было идеально чистым и уникально тонким: ни одной расширенной поры, сухой морщинки, темного пятна.

– Вы боитесь, Лаура, – шепнул ей на ухо майор.

– И чего же я, по-вашему, боюсь? – Она повернула голову, веки дрогнули, выдавая чувства.

– Черные охотники угрожают вам.

– Не понимаю. Они на нас работают или хотят запугать нас?

Где-то совсем близко взмахнула крыльями птица, издав звук, подобный кинохлопушке. Кадр заканчивался, его теория не выдерживала критики.

Лаура победительно улыбнулась, сказала:

– Вернусь позже… – и пошла к дороге.

Сыщик проследил, как фигура женщины скрылась в тени елей, и решил снова зайти в часовню, чувствуя себя «поганым» легавым, пронырой, стервятником…

Половина свечей в нефе погасла, и деревянные стены выглядели волглыми, гниющими.

Ньеман приблизился к месту, где молилась графиня, – и не увидел ничего особенного, разве что подставку, залитую расплавленным воском. Он сделал еще несколько шагов и заметил белую мраморную табличку, привинченную к стене, достал телефон, зажег фонарик, прочел на доске имя Юргена и даты жизни и смерти и начал читать эпитафию:

Изречение было на французском. Ньеман сфотографировал текст и перечитал его, пытаясь ухватить за хвост какое-то смутное воспоминание. Это фрагмент знаменитого стихотворения, но какого?

Он повторил про себя последнюю строку: Подобно мне … Кто такой этот «подобно мне»? Чей голос звучит в стихотворении?

Телефон завибрировал, и сыщик от неожиданности едва не выронил его.

Ивана.

– Что? – закричал он, не веря своим ушам. – Еду.

В глубине долины, на плато, расположилась краснокирпичная ферма. Она как будто притягивала последние лучи заходящего солнца и трещала на манер костра для барбекю, который не дотушили на поляне. И это та крепость, которую предстоит штурмовать?

Ивана в шлеме и бронежилете укрывалась за одним из тяжелых фургонов спецназа, чувствуя себя орехом во рту Щелкунчика. Рядом, в позиции Ствол на Юг, находился Кляйнерт, оружие он удерживал двумя руками, стволом в землю, и выглядел жутко сексапильно.

Пока Ньеман «сражался» с графиней, Ивана сделала решающее открытие – нашла фамилию и адрес заводчика пресловутой породы. По словам аптекаря из Кандерна, дыры к югу от Фрайбурга-им-Брайсгау, один человек каждый месяц покупал у него медикаменты, восполняющие недостаток цинка в организме животного. Он предъявил рецепт, выписанный очень известным ветеринаром из знаменитой деревни Графенхаузен. Вот только этот специалист никогда и никому не давал подобных рекомендаций.