Ларс Кеплер - Песочный человек

— Принцесса, — услышала она шепот врача.

— Что?

Она поглядела вверх, заметила его влажный взгляд, хотела прикрыть грудь, но руки не слушались.

Сага снова закрыла глаза, просто лежала и ждала.

Вдруг врач перевернул ее на живот. Стащил штаны вместе с трусами. Сага отключилась и очнулась от укола в правую ягодицу, после которого последовал еще один укол, пониже.

Сага очнулась в темноте на холодном полу. Теперь она была накрыта одеялом. Голова болела, онемевшие руки ничего не чувствовали. Сага села, поправила лифчик и вспомнила про микрофон в желудке.

Надо было торопиться.

Может быть, она проспала несколько часов.

Сага подползла к сливу и сунула два пальца в горло; ее вырвало кислым желудочным соком. Она тяжело сглотнула и сделала еще попытку. Желудок свело, но рвоты не было.

— О господи…

Завтра она во что бы то ни стало должна оставить микрофон в дневной комнате. Нельзя дать ему попасть в двенадцатиперстную кишку.

Сага поднялась на дрожащие ноги, попила воды из-под крана, снова опустилась на колени, нагнулась и сунула два пальца в горло. Вода толчком поднялась вверх, но Сага не убрала пальцы. Содеримое желудка тонким ручейком потекло по локтю. С трудом дыша, Сага засунула пальцы еще глубже и еще раз вызвала рвотный рефлекс. Поднялась желчь, во рту стало горько. Сага закашлялась, еще надавила на язык и наконец почувствовала, как микрофон поднимается по пищеводу. Она поймала его и зажала в кулаке. В комнате было темно, но Сага все же промыла микрофон под краном и снова спрятала за поясом штанов. Сплюнула желчь и слизь, прополоскала рот, умылась, снова сплюнула, выпила воды и вернулась в постель.

Ноги и кончики пальцев были холодными и ничего не чувствовали. Пальцы ног слегка покалывало. Оказавшись в кровати, Сага поправила штаны и тут обнаружила, что трусы надеты наизнанку. Она не знала, сама ли надела их неправильно или что-то случилось. Сага заползла под одеяло, незаметно протянула руку и потрогала промежность. Ни боли, ни повреждений — только странное онемение.

Микаэль сидел за столом в больничной столовой, обхватив ладонями чашку с горячим чаем. Перед ним сидела Магдалена Ронандер из уголовной полиции. Рейдар не смог сидеть спокойно. Какое-то время он стоял у двери, глядя на сына, а потом спустился в фойе встретить Веронику Климт.

Магдалена улыбнулась Микаэлю и положила на стол подробный протокол допроса. В папке содержались четыре перевязанных по спирали стопки документов. Магдалена отыскала свою пометку и спросила, готов ли Микаэль продолжать.

— Я видел капсулу только изнутри, — уже в который раз пояснил Микаэль.

— Сможешь описать дверь изнутри?

— Металлическая, гладкая… сначала можно было сколупнуть ногтями маленькие пятнышки краски… и ни замочной скважины, ни ручки…

— Что за краска?

— Серая… Там еще было окошко…

Магдалена замолчала, заметив, как юноша быстро вытер слезы и отвернулся.

— Я не могу сказать этого папе, — дрожащими губами выговорил он, — но если Фелисия не вернется…

Магдалена поднялась, обошла вокруг стола, обняла Микаэля и несколько раз повторила, что все будет хорошо.

— Я знаю, — прошептал он. — Я покончу с собой.

С тех пор как Микаэль вернулся, Рейдар почти не покидал больницы. Чтобы постоянно быть рядом с сыном, он снял палату на том же этаже.

Рейдар с трудом удерживался, чтобы в поисках Фелисии не бегать по улицам, хоть и понимал, что это было бы бесполезно. Каждый день он покупал места под объявления во всех крупных газетах и умолял об информации, обещая награду. Он нанял лучших частных сыщиков, но неизвестность выматывала его, мешала ему заснуть, заставляла до бесконечности вышагивать по коридорам.

Успокаивало его только то, что Микаэль шел на поправку, с каждым днем становился все крепче. Комиссар Линна говорил, что Рейдар оказывает неоценимую помощь, оставаясь рядом с сыном, давая ему возможность говорить как получится, слушая и записывая любую вспомнившуюся ему деталь.

Когда Рейдар спустился в холл, Вероника уже ждала его, стоя по ту сторону стеклянной двери на заснеженной парковке.

— Не рановато забирать Микке домой? — спросила она, передавая пакеты.

— Врачи говорят, все идет хорошо, — улыбнулся Рейдар.

— Я купила джинсы и еще штаны помягче, рубашки, футболки, толстый свитер и еще кое-что…

— Как дела дома? — спросил Рейдар.

— Много снега, — рассмеялась Вероника и рассказала, что последние гости разъехались из усадьбы.

— И мои рыцари тоже?

— Нет, они остались… сам увидишь.

— А что?

Вероника с улыбкой покачала головой.

— Я сказала Берселиусу, что их сюда не пустят, но они страшно хотят увидеть Микаэля.

— Поедешь с нами? — спросил Рейдар, поправляя ей воротник.

— В другой раз. — И Вероника посмотрела ему в глаза.

Рейдар вел машину, а Микаэль, переодевшийся в новое, переключал каналы радио. Вдруг юноша замер. Машину, словно теплый летний дождь, наполнила музыка к балету Сати.

— Папа, а это не слишком — жить в усадьбе? — улыбнулся Микаэль.

— Почему слишком?

Когда-то Рейдар купил заброшенную усадьбу, потому что не мог больше выносить соседей по Тюресё.

За окном ширились занесенные снегом поля. Въехав на длинную аллею, Рейдар увидел, что трое друзей поставили банки-факелы вдоль всей подъездной дорожки. Когда машина остановилась, по лестнице спустились Вилле Страндберг, Берселиус и Давид Сюльван.

Берселиус шагнул вперед и какое-то мгновение как будто не знал, обнять Микаэля или пожать ему руку. Он что-то пробормотал и крепко обнял юношу.

Вилле вытер слезы, катившиеся из-под очков.

— Ты так вырос, Микке, — сказал он. — Я…

— Идемте в дом, — перебил Рейдар, испугавшись за сына. — Надо поесть.

Давид покраснел и, извиняясь, пожал плечами:

— Мы устроили обратный обед.

— Это что? — удивился Рейдар.

— Начинаешь с десерта и заканчиваешь закуской, — смущенно улыбнулся Сюльван.

Микаэль первым прошел в высокие двери. Широкие дубовые половицы пахли моющим средством.

Под потолком столовой висели шарики, на столе стоял торт, украшенный Человеком-пауком из цветного марципана.

— Мы знаем, что ты вырос, но тебе так нравился Человек-паук, и мы подумали…

— Неправильно мы подумали, — перебил Вилле.

— Я с удовольствием попробую торт, — примирительно сказал Микаэль.

— Вот это правильно! — рассмеялся Давид.

— Потом будет пицца… а под конец — суп с буквами, — сообщил Берселиус.

Все уселись за огромный овальный стол.

— Я помню, как ты караулил торт на кухне, пока не придут гости, — сказал Берселиус, отрезая Микаэлю большой кусок. — Когда мы зажигали свечи, он был весь в дырочках…