Марк Бернелл - Ритм-секция [litres]

– Джорди.

Имя соответствовало его акценту.

– Я тоже с севера.

– Непохоже.

– Давно оттуда уехала.

– Ага, не иначе как к этим неженкам и засранцам южанам.

– Верно.

Он расплылся в ухмылке:

– Да, не повезло тебе, подруга. Крупно не повезло.

На пару сантиметров ниже ее ростом, Джорди был на редкость крепок и широк в плечах. Стефани не сомневалась, что всё это мышцы. На вид он был ненамного старше ее, но даже когда улыбался, лицо его оставалось хмурым, будто суровое выражение впечаталось в него навсегда. Светлые, коротко стриженные волосы, намокнув, позволили ей разглядеть шрамы на его голове. Зажженную сигарету он держал в кулаке.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Джорди.

– Не знаю. А ты?

– То одно, то другое.

– Ты в каких частях?

Он пожал плечами:

– Кто их разберет…

– Но ты ведь армейский, не так ли?

– Можно сказать и так.

Дождь хлестал все сильнее. С горного уступа на них стекали тугие струи ледяной воды. Вокруг все так же клубился туман. Сырость и холод начали пробирать до костей. Стефани пыталась не обращать на это внимания. Она представила себя стоящей на верхней ступеньке студенческого общежития «Аль-Шариф» и Резу Мохаммеда по ту сторону стекла. Спустила бы она курок?

– Тебе приходилось убивать людей? Не при самообороне.

Джорди окинул ее подозрительным взглядом:

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что мне любопытно.

– Словами это не передашь. Нужно испытать на собственной шкуре.

– Я не хочу испытывать. Я просто хочу знать, как происходит прыжок от намерения нажать на спусковой крючок к моменту, когда ты на него нажимаешь.

– Я бы даже не стал задумываться.

Джорди курил, словно не замечая мерзкой погоды. Докурив сигарету, он потушил ее о мокрую подошву ботинка, после чего положил окурок в тот же боковой карман, что и использованную спичку. Пару минут оба молчали, затем он сказал:

– Это вопрос самоконтроля. Что ни возьми, все вопрос самоконтроля.

Стефани обернулась к нему. Его взгляд был устремлен в туман.

– Когда попадаешь в переделку, паниковать нельзя. Нужно держать себя в руках.

– И как ты это делаешь?

– Слежу за своей ритм-секцией.

– Это как?

– Когда паникуешь, первым делом нужно привести в норму дыхание. Стоит это сделать, как ты вновь контролируешь себя. Если же нет, тебе кранты. Считай, что ты – дохлятина на крюке.

– Я не понимаю.

– Это как в музыке. Ударные и бас – это ведь ритм-секция, верно? Сердце – это ударные, дыхание – бас. Приведи их в норму, и ты тоже в норме. Когда дыхание и пульс под контролем, при всем желании не запаникуешь. Это физически невозможно. Нужно всегда об этом помнить. Следи за ритм-секцией, и песня зазвучит сама.

Когда на следующее утро Стефани встала, они с Бойдом снова были одни.

Минут сорок бежали до каменного утеса. Мышцы ног Стефани работали в гармонии с ее лодыжками, коленями и бедрами, подлаживаясь под рельеф местности, по которой она бежала. Ее движения больше не были серией судорожных рывков, спотыканий и неуклюжих попыток наверстать упущенное. Тело приобрело гибкость, вселявшую в нее уверенность. Ей было приятно ощущать изменения в собственном состоянии, а также то, что неким непостижимым образом связь с окружающей средой, которая была так жестока к ней, когда она впервые приехала сюда, с каждым днем укреплялась.

Стефани посмотрела вверх, на каменную стену. Неужели Бойд ведет ее туда? Им не раз случалось бегать мимо утеса и даже над ним, но они взбегали по более пологому склону на другой его стороне. Восхождение было новым элементом в ее тренировках. Стефани инстинктивно обрадовалась возможности нового опыта, чем удивила Бойда, а в себе самой разбудила конфликт эмоций, впервые в жизни ощутив сильную духовную связь с матерью. Она никак не ожидала от себя теплых чувств к кому бы то ни было, тем более к матери.

Моника Патрик – или Моника Шнайдер, как тогда ее звали, – входила в число самых уважаемых молодых швейцарских альпинистов того поколения. Оба ее родителя также были знаменитыми альпинистами. К тому моменту, когда Моника встретила Эндрю Патрика, она успела покорить Эверест (со второй попытки), Чогори, или K2, и побывать на самых известных в Европе вершинах. Любовь, однако, завершилась браком, потом пошли дети, что поставило крест на ее карьере альпинистки, хотя с отцом Стефани они были не прочь испробовать свои силы на отвесном утесе или неприступной скале. Стефани вспомнила, что ее мать всегда считала Эйгер [7] Эйгер (Айгер) – горная вершина в Бернских Альпах (3970 м). своим единственным серьезным поражением. Дважды она пыталась подняться на его вершину – и дважды потерпела неудачу. В обоих случаях ей крупно повезло остаться живой.

– Я пойду первой, – сказала Стефани.

Бойд покачал головой:

– Нет. Ты пойдешь второй.

Она мысленно улыбнулась, глядя, как он начал карабкаться по оставленному ручьем руслу. Взяв на себя роль ведущего, Бойд лишил ее возможности оставить его позади. Во время первого их восхождения он шел вторым, на всякий случай страхуя ее сзади. Вскоре стало ясно, что никакая страховка ей не нужна. Стефани замечала трещины и расщелины быстрее, чем Бойд. Она обнаружила, что способна читать каменную поверхность, словно открытую книгу, прокладывая маршрут с той же точностью, как если б тот был начерчен на камне.

Предстоящее им восхождение не требовало веревок и «кошек». Склон не был отвесным, хотя в нем и имелось несколько коротких вертикальных участков. В целом он представлял собой сочетание камня, поросших вереском выступов и редких деревьев, уродливых и чахлых, которые каким-то чудом прорастали из более крутых, каменистых участков. Однако, учитывая то, где они росли, их стойкость не могла не впечатлять.

Подняв глаза, Стефани увидела три выступа, которые уже обозначила для себя как естественные вехи. Бойд уже направлялся к первому. Она двинулась следом. До первого выступа подъем вряд ли можно было назвать восхождением. Стефани достигла его через мгновение после Бойда, отметив про себя, что тот запыхался больше, чем она. Между первым и вторым выступом шел сложный отвесный склон высотой всего тридцать футов, но почти совершенно гладкий. Второй выступ располагался в пятидесяти футах слева от них.

– Можешь пойти первой, – сказал Бойд, – к последнему первым пойду я.

Не обнаружив прямого маршрута, Стефани пригнулась, чтобы в случае чего задействовать руки, и осторожно двинулась по скальной поверхности.

Уйдя с уступа, она оказалась лицом к лицу с отвесным склоном, что обрывался на сорок футов вниз, к поросшим травой камням. Ее руки и ноги двигались быстро и уверенно, пальцы находили трещины, чтобы проскользнуть в них, каменные выступы, чтобы уцепиться. Прежде чем перенести вес тела, она дважды проверяла надежность опоры. Дальний конец были прорезан глубокими канавками – своего рода лестница ко второму выступу, – и Стефани достигла его в два счета. Обернулась, чтобы посмотреть, как там дела у Бойда. Чтобы преодолеть коварный склон, тому потребовалось больше времени. Ему как будто не хватало ловкости. Интересно, это так или все дело в недостатке уверенности в себе?