Райли Сейгер - Запри все двери [litres]

Я мрачно киваю, вспоминая разложенных на тротуаре мертвых слуг, Корнелию Суонсон с ее убитой служанкой, спрыгнувшего с крыши доктора Томаса Бартоломью.

– Я думал, Эрика преувеличивает, – Дилан качает головой и горько усмехается. – Загоняется по пустякам. Теперь я думаю, что она была слишком легкомысленной.

– В каком смысле?

– В Бартоломью происходит что-то странное, – говорит Дилан. – Я уверен в этом.

Группа школьников наконец нашла дорогу наверх. Они заполняют все свободное пространство, громко болтая и оставляя на стеклах диорам липкие отпечатки ладоней. Дилан отходит в другой конец зала. Я встаю рядом с ним возле другой диорамы.

Гепарды в высокой траве.

Снова хищники.

– Слушай, ты можешь просто сказать мне, что происходит? – говорю я.

– Через пару дней после исчезновения Эрики я нашел вот это.

Он достает из кармана кольцо и протягивает мне. Такие кольца покупают выпускники в память о школе. Золотая безвкусица. У всех в моем классе были такие кольца. Кроме меня – даже тогда я посчитала это пустой тратой денег. Гравировка вокруг фиолетового камня сообщает, что владелица кольца закончила Данвиллскую среднюю школу в 2014 году. Внутри кольца выгравировано имя.

Меган Пуласки.

– Я нашел его за диванной подушкой, – сказал Дилан. – Подумал, что оно принадлежало кому-то, кто жил в квартире до меня. Может, другому временному жильцу. Я спросил Лесли, и она подтвердила, что за квартирой 11В присматривала девушка по имени Меган Пуласки. Это было в прошлом году. Казалось бы, ничего особенного, да?

– Думаю, дальше будет хуже, – говорю я.

Дилан кивает.

– Я погуглил имя – хотел отправить ей кольцо по почте. Нашел Меган Пуласки, которая закончила среднюю школу в Данвилле, штат Пенсильвания, в 2014 году. А в прошлом году она пропала.

Я возвращаю кольцо, не желая больше держать его в руках.

– Я смог связаться с ее подругой, – рассказывает Дилан. – Та распространяла по интернету объявление о пропаже вроде того, которое я сделал для Эрики. Она сказала, что Меган – сирота, и ее уже больше года никто не видел. В последний раз, когда Меган с ней говорила, то сказала, что живет в Манхэттене. В каком-то здании с горгульями.

– Похоже на Бартоломью, – говорю я.

– Это еще не все, – предупреждает Дилан. – Несколько дней назад я отправился на пробежку в парке. А когда вернулся в Бартоломью, увидел в лобби Ингрид. Она никуда не шла. Просто стояла у почтовых ящиков и смотрела на дверь. Ждала меня.

– Значит, ты соврал мне, когда сказал, что почти не знал ее?

– В том-то и дело – не соврал. До этого мы говорили от силы пару раз, считая тот разговор, когда я спросил ее про Эрику – они время от времени гуляли вместе.

– И что она сказала тебе в лобби?

– Что она, кажется, знает, что случилось с Эрикой, – говорит Дилан. – Но не может рассказать прямо там. Она хотела поговорить наедине, где нас никто не услышит. Я предложил встретиться ночью.

– Когда это было?

– Три дня назад.

У меня сжимается сердце. В ту же ночь она пропала.

– Когда и где вы договорились встретиться?

– После часа ночи. В подвале.

– Камера наблюдения, – говорю я. – Это ты ее отключил.

Дилан напряженно кивает.

– Я решил, что так будет надежней – Ингрид явно хотела сохранить разговор в тайне. Но в итоге она так и не пришла. А на следующий день ты сказала, что она пропала.

Вот почему Дилан был так изумлен. И почему так спешил. Не хотел общаться с гонцом, принесшим дурные вести.

– И теперь мне кажется, что Ингрид исчезла из-за того, что узнала что-то об Эрике, – говорит Дилан. – Обстоятельства ее исчезновения слишком похожи на то, что произошло с Эрикой. Как будто кто-то избавился от Ингрид, прежде чем она рассказала мне правду.

– Думаешь, они…

Я не хочу произносить это слово, потому что боюсь сглазить. Как после исчезновения Джейн. Мы с родителями говорили эвфемизмами. «Она не пришла домой». «Мы не знаем, где она». И только спустя неделю отец все-таки решился произнести правду вслух.

Джейн больше нет.

– Мертвы? – спрашивает Дилан. – Да, именно это я и думаю.

Мои ноги подкашиваются, когда мы подходим к очередной диораме. Самая жестокая в этом зале. Стервятники, пожирающие мертвую зебру. Их не меньше дюжины, и каждый стремится урвать свой кусок. Гиена и пара шакалов тоже пытаются подобраться к туше.

Такая жестокость вызывает у меня тошноту. Или, может, дело в том, что говорит Дилан: кто-то в Бартоломью убивает девушек, согласившихся поработать временными жильцами.

Меган, Эрика, а теперь и Ингрид.

Я гляжу на двух стервятников, сцепившихся в схватке. Один лежит на спине, размахивая когтистыми лапами, другой стоит рядом, угрожающе расправив крылья.

– Допустим, это так. Но ты действительно думаешь, что в Бартоломью скрывается серийный убийца?

– Я знаю, это звучит безумно, – говорит Дилан. – Но, по-моему, это похоже на правду. Все они были временными жильцами. Все они исчезли при похожих обстоятельствах.

Я вспоминаю еще кое-что, что говорил мне отец.

Один раз – случайность. Два раза – совпадение. Три раза – доказательство.

Но доказательство чего? Того, что кто-то в Бартоломью охотится на временных жильцов? В это трудно поверить. Но не труднее, чем в то, что три молодые девушки без родственников просто так решили съехать из Бартоломью и забыть про своих друзей.

– Но кто это может быть? И почему никто в Бартоломью ничего не заметил?

– Откуда ты знаешь, что они ничего не заметили?

– Они бы не стали сидеть сложа руки, если бы думали, что кто-то убивает временных жильцов.

– Они богачи, – говорит Дилан. – Все до единого. Богатым людям наплевать на прислугу. Они стервятники.

– А мы тогда кто?

Он бросает еще один неприязненный взгляд на диораму.

– Мы – вон та зебра.

– Быть не может, чтобы…

Одна из школьниц в другом конце зала издает протяжный визг. Не от испуга. Такой визг, чтобы на нее обратили внимание мальчики поблизости. Но я все равно вздрагиваю и на мгновение теряю нить мысли.

– Быть не может, чтобы во всем здании игнорировали убийства или похищения.

– Но ты согласна, что здесь что-то неладно, так? – спрашивает Дилан. – Иначе ты бы не стала так долго меня выслушивать. Ты бы вообще сюда не пришла.

Я по-прежнему смотрю на диораму не мигая, пока мое зрение не начинает мутнеть, и создания за стеклом не начинают будто бы возвращаться к жизни. Перья подрагивают. Глаза двигаются. Зебра делает вдох.

– Я здесь потому, что нашла телефон Эрики, – говорю я.

– Ты успела в нем порыться? – спрашивает Дилан. – Может, Эрика общалась с похитителем.

Я достаю телефон и показываю Дилану.

– Он заблокирован. Не знаешь, какой у Эрики был пароль?